Княжеская ворожея - Анна Перес

Проснулась от холода, покрылась гусиной кожей, задрожала. Разлепив веки, увидела, что лежит на полу. Подняла голову, заметила, что уже вечерело. С трудом поднялась. Перед глазами все кружилось, то темнело, то вновь появлялось. Она села в кресло. Поднимать взгляд боялась. Знала, если сделает это, то кошмар окажется не дурным сном, а явью. Медлила, тянула мгновения, по-прежнему дрожа. Когда осмелилась, то увидела Ягу в кресле. На ней косточки Мурлыки.

Они словно спали. Но чем дольше глядела Мелена, тем сильнее видела то, что это был вечный сон.

Мелена отвернулась, а потом и вовсе поднялась, и вышла из избы. Было невыносимо оставаться внутри. Пошатываясь, она побрела в сарай и начала вытаскивать дрова. Осёл удивлённо вскочил и выпрыгнул наружу.

Провожали покойного всей деревней, но, когда это ведьма — дело другое. Она не разделяла радость на общих празднованиях и не делила горесть с другими. Она была чужой в деревне. Мелена, став её ученицей, тоже вступила на путь одиночества. Только у Яги был человек, который по правилам придаст тело огню. Тот, кто будет читать обрядовые песни. Тот, кто будет скорбеть.

Вытащив поленья, Мелена брала несколько за раз и тащила их чуть поодаль от дома и леса. Осёл внимательно следил за ней, а в следующее мгновение начал помогать. У Мелены не было сил или желания останавливать скотину. Они перенесли все дрова. Потом из дома она вытащила все имеющееся масло и немного трав. Не забыла про нож.

Она старалась не думать, для кого собирала кроду. Наивно хотела убежать от горя, которое, знала, с ней навсегда. Но разные вопросы и мысли копошились в голове, как личинки в гнилом мясе.

В потёмках было трудно работать, но Мелена не хотела спать, не хотела просто сидеть рядом с Ягой. Она старательно выкладывала паления. Скупо обмачивала их маслом, стараясь, чтобы хватило на все. Стелила сухую траву, подсыпая сушенные цветки шалфея, василька и клевера. Любимые цветы Яги. Укладывала аккуратно ветки берёз и осин. Потихоньку туман в голове проходил, на его место вступала ясность.

Все это время, голод её словно не мучал. Не хотелось есть или пить. Мелена и вовсе старалась не думать, но с этим было сложнее. Почти глубокой ночью, когда закончила с кродой, направилась домой. Остановилась у ствола дуба, не решаясь. Она знала, что увидит внутри.

В избе Мелена замерла. Осматривала кухню с белой печкой. Полки со всякими скляночками и берестовыми сундучками, в которых хранились разные травы. Горшки и ложки, ножи и доски. Плетёные корзины с одеждой, шкурами и простенькими украшениями. Другие с сушенными грибами, ягодами и шишками. Камни под ногами, над головой пучки сухоцветов. В углу плоская, расписная цветами прялка. Впереди Мелены два стула со спинками, обтянутые мягкими шкурами, рядом стол, а дальше окошко. А ещё дальше тёмный лес.

Выдохнув, Мелена зашагала вперёд. Усопших омывали прежде, чем придавали огню. Мелена не могла спокойно смотреть на мёртвую наставницу. Но и не уважить её душу тоже не могла. Подготовила воду, достала чистую одежду. С нежностью омыла бледную старушечью кожу. Расчесала волосы, оставив их распущенными. Укутала полностью тело в белоснежный саван, перевязав надёжно верёвкой. Другой верёвкой протянула под узлами первой, а второй край протянула через железное кольцо, прикреплённое к потолку над выходом из избы.

Тело наставницы было на удивление лёгким, словно пара перьевых подушек. Мелена аккуратно начала опускать в проход тело ногами вниз, придерживая верёвку, чтобы бережно опустить на землю. Но в одно мгновение руки предательски дрогнули, и мёртвая стремительно полетела вниз. Тут как тут оказался осел, что поймал покойницу своей спиной. Мелена тут же схватилась за верёвку, чтобы помочь и придержать тело от переломов. Кое-как все же удалось опустить вниз. Мелена даже вся вспотела.

Вытерев пот со лба, она выпрыгнула на землю. Ночь огня напомнила о себе, отдавшись болью в стопах. Мелена вскрикнула. Осел внимательно, казалось, сочувствуя, глядел на неё.

— Пошли.

Вдвоём они направились к кроде. Мелена бережно уложила покойную. Глядя на белый свёрток, вдруг в голове всплыло очень старое воспоминание.

Как Яга после долгих лет и мольбы, сжалилась над ней. И разрешила выйти в ближайшую деревню. Мелена не думала, что тогда угодит сразу на чьи-то похороны. Она помнила, как клали ребёнку монетки на глаза и в рот. Как горел ярко огонь кроды. Как навзрыд плакали люди.

И как дома она первым спросила у Яги:

— А зачем кладут монетки на лица покойников и в рот?

Яга в тот день сидела у окна, перебирала грибы собранные Меленой, резала и чистила.

— Некоторые дураки верят, что могут подкупить Морену. Или хотя бы отпугнуть блестящей монеткой чертей или мар.

— А это не так? — села рядом Мелена, взяв в руки нож и начав помогать.

Яга зло рассмеялась, отвечая:

— Лишь малая часть нечисти интересуется побрякушками. Чисти хорошо.

— Да хорошо я их осматриваю! А почему бы им об этом не сказать?

Яга странно посмотрела на неё.

— Монетки нужны хотя бы для того, чтоб близким усопшего было легче.

Мелена возмутилась.

— А не будет ли им легче, если они сделают все то, что нужно, чтоб душа достигла Нави?

Яга усмехнулась, спросив:

— И что нужно сделать?

Мелена насупилась, понимая, что вопрос был с подвохом.

— Ну прочесть молитву, зажечь кроду, пока есть солнце или хотя бы сильный ветер.

Заметила, как Яга слабо улыбнулась.

— Даже это не то, что может обеспечить душе лёгкую дорогу до Нави.

— А что тогда?

— Провожать мёртвых — это дело Морены.

Мелена удивилась и тут же спросила:

— А как богиня может уследить за всеми, кто умер? Людей же так много.

— А та не одна. У Морены помощники есть.

Мелена молчала, ожидая продолжения. Яга глянула на руки подопечной, намекая, чтоб она не отвлекалась. Мелена тут же взяла очередной подосиновик.

— Чёрные вороны, что умерли насильственной смертью. Морена их благословляет на служение себе, обещая переродиться в следующей жизни человеком.

— А она так может?

Яга рассмеялась.

— Разумеется, нет.

Мелена возмутилась, но наставница опередила и сказала:

— Что, если не будет воронов? Души так и будут бродить по земле, превращаясь в нечисть. Этот обман во благо.

— А крода? Она разве не взывает к пращурам?

— Как кучка брёвен, облитых маслом и травами, может воззвать к ним?

— Ну…

— Никак. Для этого читают молитвы, взывающие к душам предков. Но