общежития на наше окно.
Сама Кретта Кельт появилась минутой позднее.
– Вы опять?! – распахнула она нашу дверь и вошла. – А вы тут чего забыли? Парням строго-настрого запрещено бывать в комнатах девушек! – рявкнула женщина и сделала неуловимые движения кистью руки и пальцами.
Прямо рядом с нею появилось большое овальное зеркало. В нем я увидела сидящего в своем кабинете господина Эйлера. Заметив меня, он однозначно удивился и отложил бумагу, чтением которой занимался.
– Быстро к директору! – непримиримым тоном скомандовала госпожа Кельт ведьмакам.
– На балу ты попала, – произнес пышущий злостью Пелин одними губами, обращаясь ко мне, и первым вошел прямо в зеркало.
Я же даже не старалась убрать с лица широкую довольную улыбку. Сложив руки на груди, придерживая древко метлы, в этот момент я была почти счастлива, потому что месть удалась на славу.
Каль, в отличие от своего друга, промолчал, но его нечитаемый взгляд задержался на мне на порядок дольше.
Стоило парням скрыться, а зеркалу пропасть, как мы не сговариваясь кинулись к коменданту. Наши объятия ее шокировали – это было видно по обескураженному выражению лица, но свое спасибо мы говорили искренне. И Ри говорила, к счастью снова обретшая голос.
Опешив, госпожа Кельт даже ругаться на нас за пожар не стала. Пламя устранила, убедилась, что штора осталась целой благодаря защитному наговору, и ушла.
Нам же предстояло как-то пережить «Шабаш ведьм». В свете последних событий древние традиции приходились как нельзя кстати.
В женском общежитии царила праздничная суета. Ведьмочки со всех курсов то и дело носились по коридорам, одалживая у своих подруг то платье, то косметику, то заколки. Другие напрашивались на прически, хотя, если опираться на то, что мне рассказал господин Эйлер, их подготовка не имела никакого смысла.
Правда, когда я сказала об этом первокурснице из соседней комнаты – мы вместе забрели в общие душевые, но даже там все зеркала оказались заняты, – она насмешливо фыркнула:
– Если ты собираешься после окончания бала как примерная ведьмочка возвращаться в комнату, то другие нет, – усмехнулась она и подмигнула. – Лично у меня планы куда интереснее.
В мои планы на этот вечер входил только один пункт – не влипать в неприятности, но они неизбежно находили меня сами.
Собственно, именно из-за них я и оказалась в душевых. Пока девчонки наводили марафет, я быстро юркнула под душ, но раздевалась совсем не с целью помыться. Меня интересовал ворот платья, где я самолично вышивала собственные инициалы.
На платье, которое подал мне господин Эйлер, моих инициалов не нашлось.
Жар опалил щеки. Прижавшись лбом к холодной плитке, я едва не застонала. Все-таки не приснилось. Платье точно было не моим, хоть и соответствовало по размеру, а значит, и поцелуй, и все, что было за ним, мне не привиделось.
Как я должна была на это реагировать? И должна ли была вообще?
Я ведь сама убедила директора в том, что абсолютно ничего не помню. И уж лучше бы взаправду не помнила.
Я едва не соблазнила собственного директора. Как теперь смотреть ему в глаза? Конечно, я вообще не отдавала отчета своим действиям, да и он поступил как благородный мужчина, но случившегося это не отменяло.
Решив, что подумаю об этом после бала и обязательно вволю отругаю себя, я вернулась в комнату. Из женского общежития мы выходили вместе с соседками, но стоило нам подойти к парку, как голова разом закружилась.
Придя в себя, девочек рядом уже не обнаружила. Я стояла одна у совершенно другого входа в парк, а по моим ногам струилась легкая красная ткань, слоями уложенная в волны.
Рядом прямо в воздухе левитировало большое овальное зеркало. Через миг из него появился незнакомый мне ведьмак, но, судя по его реакции, происходящее удивило только меня.
Стоило ему уверенной походкой направиться в парк, как я получила возможность взглянуть на себя в зеркало. Платье действительно оказалось роскошным – я бы такое никогда не осмелилась надеть. Волны из тонкой ткани спускались до самого низа, но привлекали внимание совсем не они, а искусный корсет, расшитый сотнями мелких переливающихся камней.
Плечи мои оказались обнажены, на шее висело громоздкое колье, но больше всего удивляли лицо и высокая прическа. Последнюю могла позволить себе какая-нибудь высокомерная аристократка, но никак не простая деревенская девушка.
Что примечательно, в отражении я видела свое лицо – наверное, магия бала изменяла его только для других, но при этом оно все равно отличалось от привычного.
Оно стало иным.
Черты лица показались мне утонченными, мягкими. Наложенный макияж делал мой взгляд выразительным и подчеркивал скулы. А еще мои глаза восторженно блестели, и я вдруг понравилась себе такой.
Поставь со мной рядом кто-то сестричек Ваэрти, и никто не сказал бы, что я родилась и выросла в деревне.
От любования меня отвлекла студентка, появившаяся из зеркала. Уступив ей свое место, я вошла в парк да так и застыла.
В сгущающихся сумерках парк выглядел просто великолепно. Повсюду прямо в воздухе летали разноцветные магические светлячки. Целые гирлянды таких светлячков украшали кроны деревьев. На главной парковой площади играли музыканты. Девушки, что стояли в двух шагах от меня, переговариваясь между собой, обсуждали именно их. С их слов я поняла, что это известная ведьмачья группа. Я такой зажигательной мелодии раньше никогда не слышала.
– Вари свое зелье, ведьма!
Пришло твое время, ведьма!
Сердце ведьмака жаждет любви,
Так приворожи его, ведьма!
Я не уставала восхищаться. Не иначе как Оста Филт разместила в этом парке сегодня своих мухоловок. Прожорливые зеленые растения на тонких ножках широко открывали зубастые пасти, когда студенты подкидывали им печенье.
Печеньем, конфетами, фруктами и разными десертами можно было угоститься здесь же. Глубокие вазы были выставлены на длинном столе, где немного поодаль стояли три огромных котла. Над ними клубился розовый, красный и желтый пар.
– Угощайтесь, – радушно предложила милая девушка, но кто именно из преподавателей это был, мне понять не удалось.
Получив от нее стаканчик в форме тыквы, до краев наполненный желтым светящимся напитком, я опасливо пригубила его и поняла, что это всего лишь сок. Небольшую формочку в виде черепа со стола я взяла уже самостоятельно. К нему прилагалась миниатюрная ложечка.
Первая ложка десерта оставила невообразимое шоколадное послевкусие. Вторая добавила молочные нотки и кислинку чего-то освежающего. Третья показала мне всю многогранность превосходного кулинарного шедевра. Я зажмурилась от удовольствия, и именно в этот момент над парком раздался громкий, твердый, уверенный голос, от которого
