Мысли неспешно двигались по кругу, внутренний параноик нашёптывал мне всевозможные сценарии, из которых ни один не был оптимистичным. Что-то мне не нравилось. Что-то было не так. Но вот что? И если в ситуации с Сарой я сразу же поняла, что нужно было опасаться как минимум подставы, причем от своих же, то тут… Сара! Ну конечно! Если Тулуза того времени была моей мечтой, то Россия начала 19-го века — мечта подруги. Но отправили-то сюда меня. Получается, если сравнивать наши ситуации, теперь должны были похитить меня? Бред…
— Госпожа, — вжившись в роль, почтительно позвала меня Глашка, — мы приехали.
Да уж. Вот так задумайся над чем-нибудь, и не заметишь, как время пролетит. Сколько там ехать-то? Час-полтора? Или больше? А как быстро добрались…
Кучер слез с передка, открыл дверцу кареты. Я вылезла.
'Дом с колоннами', так можно кратко охарактеризовать здание. От многочисленных мраморных колонн рябило в глазах. Портики с колоннами, галереи с колоннами, наверное, внутри тоже сплошные колонны 'росли'. Я вспомнила характеристику родственника 'Елизаветы Голубевой': аристократ, избалованный молодой человек, близок к императору, богат, известен в различных кругах, ни в чём не знает отказа, умён, красив.
Из дома мне навстречу вышел высокий подтянутый мужчина средних лет в военной форме.
— Сударыня.
— Сударь, граф Мышковский дома?
'Родственник' оказался дома. Дворецкий его светлости проводил меня в гостиную, предварительно отправив Глашку в людскую, и направился сообщить Михаилу Мышковскому о моём появлении.
Сев в кресло, я осмотрелась. Комната была оформлена в голубые тона: стены, салфетки, занавески, да любая деталь интерьера, включая то самое кресло, в которое я опустилась, радовала глаз посетителей нежно-голубым оттенком. И заставляла задуматься об адекватности владельца поместья. Я практически закончила осмотр, когда мой взгляд привлёк портрет на дальней стене. На остроту зрения я не жаловалась, но в этом случае пришлось встать и подойти к картине, чтобы рассмотреть её внимательней. С холста на меня смотрел, насмешливо улыбаясь, высокий, обманчиво худой мужчина с темно-вишневыми глазами, прямым носом и тонкими губами, одетый в современный костюм российского дворянства. Я недоумённо нахмурилась. Затем несколько раз моргнула. Портрет остался на месте. Не может быть. В переселение душ я не верила. Но тут… На меня смотрел граф Ричард Руссильонский собственной персоной. Из Аквитании двенадцатого века в Россию века девятнадцатого?!
— Графиня Елизавета Голубева? — раздался позади приятный баритон. Я повернулась.
— Граф Михаил Мышковский, полагаю, — мягкая улыбка сама оказалась на губах, реснички затрепетали. Эх, ещё бы научиться краснеть по заказу… Мечты…
Молодой мужчина, с любопытством смотревший на дальнюю родственницу, был ненамного выше меня, широк в плечах и невероятно обаятелен. Эх, если бы не выросла в семье с одними красавчиками, точно влюбилась бы.
— Прошу простить мне появление здесь… Я только что из Парижа… Там нравы посвободней… — действительно, по всем правилам этикета незамужней женщине появляться в доме неженатого мужчины в сопровождении одной лишь служанки не следовало. Но молодость и красота должны были сделать своё дело.
И сделали. Мой собеседник радушно улыбнулся.
— Ну что вы. Я рад встрече с кузиной. Вы, насколько я помню…
— Дочь Анны Викторовна, внучатой племянницы вашей бабушки, — легенду я знала назубок. А так как ни бабушки, ни Анны Викторовны в живых давно не было, уличить меня во лжи не получилось бы.
— Да-да, — кивнул хозяин дома. — Именно так.
'Ещё бы, — хмыкнула я про себя, — ты, мой милый, до сегодняшнего дня даже не подозревал о наличии в твоем роду всей этой уймы родичей'.
— Граф…
— Михаил, — поправили меня.
Я послушно исправилась.
— Михаил, этот портрет… Я в восхищении! Так чётко выписать все линии! А какое выражение глаз! Будто видишь человека вживую!
— Вы разбираетесь в живописи, Елизавета?
'При желании я буду разбираться хоть в палеонтологии', - фыркнула я про себя.
— Да, немного. Мое почтение художнику!
— Благодарю, — ещё одна улыбка, на этот раз самодовольная. — Мне приятно слышать. Думаю, натурщику тоже придётся по душе ваше восхищение. Мой друг, Александр Дорогомыжский, должен скоро появиться здесь.
Упс. То есть художник собственный кузен, а натурщик — некий поляк? По спине пробежал неприятный холодок. Паранойя это или нет, но пора было возвращаться…
— И ты так просто взяла и уехала?! — напарник явно не разделял моих опасений. — Лизка, переселения душ не бывает.
— А сотрудники академии, подобной нашей, но находящейся в далеком будущем? — я вопросительно подняла брови.
— Бред! — фыркнул Алекс.
Ленка, нахмурившись, постучала пальцами по кухонному столу — мы все четверо совмещали приятное с полезным: обдумывали ситуацию и заодно подкрепляли силы.
— Лизка, ты уверена?
— Нет, но если бы ты видела и Ричарда, и типа с портрета, ты тоже сбежала бы. Ленка, не бывает таких совпадений.
— И что дальше? — Глашка закончила строгать овощной салат на противоположном столе, переставила блюдо к нам поближе, сама села напротив меня.
— А что дальше? — я наложила в тарелку несколько ложек. — Будем продолжать заниматься делом. Мы тут не на отдыхе, если вы помните. Послезавтра — бал в особняке графа Орлова. Именно там и хранится необходимая нам рукопись. По крайней мере, хранилась, судя по документам. Заберём вещь и вернемся домой. Или не вернёмся.
На меня возмущённо посмотрели три пары глаз.
— Что? Если этот тип и правда из конторы будущего, то мы можем стать жертвами их 'чистильщиков'.
Во взглядах сотрудников появился плотоядный огонёк.
— Ещё скажите, что я не права. Алекс, что это?
— Мясо. Вкусное, — буркнул парень, пододвигая ко мне тарелку с нарезанной жареной свининой.
— Это он так деликатно предлагает тебе заняться делом и не пугать нас всех раньше времени, — хмыкнула Глашка.
Я скептически хмыкнула, сделала себе зарубку научить напарника почтению к старшим, и нанизала на вилку один из тонких кусочков.
Весь следующий день мы вчетвером готовились к балу. Вернее, готовились к самому балу только женщины, наш единственный молодой человек был отправлен на конюшню, построенную недалеко от дома, в помощь к сыну Ленки. Митька должен был научить моего чересчур умного напарника правильному уходу за лошадьми. Алекс, услышав приказ, проворчал что-то о самоуправстве, но спорить не пытался, видимо, справедливо полагал, что может нарваться на другое, более 'грязное', задание.
Мы же втроём освежали моё платье, готовили к нему аксессуары, продумывали прическу и уничтожали на кухне пирожки, приготовленные рукастой Ленкой. К графу Орлову я планировала попасть в качестве спутницы своего так удачно 'найденного' родственника, графа Михаила Мышковского, чей отец считался другом Григория Владимировича Орлова. Михаил, пребывая в восторге от появления в его жизни такой умной красивой дальней родственницы, сам пригласил меня на этот вечер. Ну, это он так считал. Я же вспомнила уроки манипулирования, преподанные в детстве нам с братьями родным батюшкой.
Платье вышло чудесным: нежно-голубой цвет выгодно подчёркивал мои синие глаза, широкая юбка при ходьбе изредка оголяла лодыжку, короткие рукава-буфф позволяли любоваться точёными руками, небольшой вырез заманивал мужчин кулоном с золотой змейкой, смело спускавшейся в ложбинку между грудями, в ушах покачивались серьги-висюльки с сапфирами, перчатки в тон платью, плюс мягкие туфельки с кожаной подошвой, плотно облегающие стопу и хорошо на ней зафиксированные, и вот уже образ кокетки из Парижа готов.
Граф Мышковский заехал за своей кузиной в пять часов. Сейчас, летом, темнело поздно, а потому солнце ещё катилось по небосклону, позволяя мне предстать перед Михаилом во всем великолепии. Мужчина взглядом проглотил мою фигуру и выдавил:
