Перевел взгляд на охранника:
— Можешь ехать с капитаном. Проведай семью, — протянул руку за кейсом. — Жду вас обоих на борту через три дня.
— Ох, что-то не хочется мне оставлять тебя одного, — пробормотал Раджаб.
— Не говори глупости! — Камилю не терпелось остаться наедине с маской. — Кто посмеет проникнуть на яхту?! Кто осмелится замыслить дурное против меня?! Того, кто обеспечивает незабываемые развлечения и путешествия элите Торса-ле-Мар?! — поморщился. — Садитесь в катер. Скоро стемнеет, и маломерным судам запретят передвижение вблизи берега.
Раджаб и Адиль быстро сбежали по трапу в покачивающийся на волнах катер. Вскоре послушался шум мотора, и судно направилось к берегу.
Велев стюарту заварить и принести в каюту чай, Камиль наконец-то остался один. Дождавшись, пока доставят напиток, наполнил чашку и сел в кресло у стола. Развернул шелк ткани и снова с недоумением уставился на маску, в очередной раз акцентировал внимание на странности изделия.
Впрочем, выбора не было. Камиль, воспользовавшись автоматикой, задвинул жалюзи на иллюминаторах. Запер дверь каюты, лишив возможности открыть её снаружи. Залпом выпил начавший остывать чай и, как всегда, приложил артефакт тыльной стороной к лицу, отдавшись во власть легкому покалыванию в коже и небольшому головокружению, сопровождающими перемещение в Махтанбад.
Глава пятая. Махтанбад
Жрец появился в Махтанбаде еще во времена правления отца Камиля, лет десять тому назад. Он пришел в рубище дервиша и попросил убежища в городе, ссылаясь на гонения. И падишах, пожалев убогого и безобидного на первый взгляд старика, разрешил ему остаться.
Для дервиша выстроили дом у самой кромки джунглей. Место для дома он выбрал сам, говоря, что устал от бесконечных блужданий по пустыне. Жены в силу возраста ему было не надобно, а потому никто особо не задумывался и не приглядывался, чем же занят старик дни и ночи напролёт.
Дервиш любил приходить на рыночную площадь. Заговаривал то с одним торговцем, то с другим. Рассказывал какие-то сказки о никому не известных землях, где живут и процветают те, кто предпочел служить и молиться духам огня, а не жить в вечном страхе перед духами пустыни. Его прогоняли и над ним смеялись.
И он уходил. Не обижаясь, а только улыбаясь, словно маленький ребенок. Вскоре на дервиша перестали обращать внимание. Как не обращают на безобидного безумца.
***
Так было до того дня, когда в Махтанбад снова не прискакал гонец с просьбой о помощи.
Отец Камиля именно в этот раз впервые отправил на выручку сына.
Наследник отбыл, а ифрит, словно почувствовав слабость правящего падишаха, начал кружить вокруг города, не оставляя надежды прорваться к колодцу, где было запечатано его сердце.
Огненные сполохи, перемежающиеся с черным дымом, взлетали над джунглями. Смерчи полные песка пустыни перелетали через верхушки деревьев, но теряли свою силу и ощутимого вреда нанести не могли.
Дервиш, визжа от ужаса, метнулся в город. Его приютили в одном из домов, успокоили, рассказав легенду о сердце города и о том, чем оно является на самом деле.
***
Камиль вернулся в Махтанбад спустя всего-лишь неделю. Конечно, с победой!
Ифрит взвыл и умчал вглубь пустыни, чтобы там творить свои черные дела.
Над городом вновь воцарились покой и благоденствие.
Однажды сын тех, кто приютил старика не так давно, решил проведать дервиша, развлекавшего всю семью необычайно интересными историями все время, пока жил у них.
Семья забеспокоилась, когда юноша не вернулся вечером домой. И на следующий день за ним отправился старший брат, уже на тот момент женатый и воспитывающий первую дочь.
Когда не пришли домой оба брата, родители забили нешуточную тревогу. Собрав соседей, они отправились на окраину города. Туда, где начинаются спасительные джунгли, охраняющие Махтанбад от вторжения пустыни.
Картина, представшая их взору, удивила, но не вызвала беспокойства.
Двое молодых мужчин сидели у ног старца, взгромоздившегося на какое-то подобие пьедестала, и слушали дервиша, приоткрыв рты.
Старик прекратил говорить, едва завидев приближающихся горожан. На вопросы как, чем и зачем он удерживал юношей, только и ответил, что не принуждал никого ни слушать его, ни оставаться рядом. Что его гости вольны уйти в тот же миг, как только захотят.
Родители увели сыновей, согласившихся следовать за ними. Но всю дорогу юноши оглядывались на ветхий домик, в котором остался дервиш.
Спустя три дня братья снова ушли. Но на этот раз старший забрал свою семью. Жена старшего брата не хотела бросать обжитой дом, но еще сильнее не хотела расставаться с дочерью, которую муж просто взял на руки и унёс с собой.
***
Совсем не скоро, но вокруг ветхого домика дервиша появились новые строения.
Махтанбад изначально был свободным и свободолюбивым городом. Где жить и чем заниматься каждый житель решал для себя сам. А потому, ни падишах, ни его советники не обеспокоились тем, что происходит.
Ну решило несколько семей переселиться на окраину города, поближе к джунглям. Что в этом такого? Пусть живут там, где им нравится! Тем более что женщины не возражали и следовали за мужьями. А уж та, чьей прародительницей была пери, не позволит причинить вред ни себе, ни своей семье. Почувствует опасность, едва та зародится.
***
Впервые вопрос о странном поселении на краю города был затронут, когда вместо домика из лозы, крытого пальмовыми листьями, появилось немаленькое каменное сооружение, больше напоминающее по форме храм или мавзолей.
В сооружении не было ни окон, ни дверей в привычном понимании. Сквозные провалы в каждой стене открывали обзор для каждого, кто хотел заглянуть внутрь. Огромный плоский камень с дырой по центру выполнял роль крыши.
Диван падишаха в полном составе отправился на окраину Махтанбада, чтобы своими глазами увидеть то, о чем до сей поры только слышали.
Дервиш стоял у входа в сооружение и улыбался. Доверчиво и открыто. Словно младенец, не замышляющий ничего дурного.
— Что все это значит?! — один из советников ткнул пальцем за спину старика.
— Здесь будет храм, — услышал в ответ. — Здесь мы станем возносить хвалу и воздавать почести духам огня.
— Махтанбад от начала времен приносит жертвы духам пустыни! У них же просит помощи и защиты! — послышался ропот среди советников.
— Каждый волен выбирать сам, кому возносить молитву! — нахмурился старик. Его голос словно обрел твердость и зазвенел нотами, в которых послышалась угроза:
— Духи огня не менее могущественны, чем духи пустыни! И они уже давно ждут поклонения и жертвы!
— Откуда взяться в Махтанбаде духам огня?! — удивились советники. — Их никогда здесь не было!
— Теперь есть! — дервиш отошел вглубь сооружения. Встал прямо под дырой в верхнем камне. Что было сил, ударил посохом, на который опирался во время прогулок по городу, о землю.
Послышалось шипение. Из дыры, пробитой посохом, повалил голубовато-серый дым, вспыхнувший сам собою, едва поток достиг отверстия в крыше.
Теперь посередине строения прямо из земливырывались языки пламени.
Все, наблюдавшие за происходящим, замерли, стараясь не дышать и наблюдая за непонятным чудом.
Хлынувший через какое-то время дождь, продолжавшийся не меньше получаса, огонь загасить не смог.
— Здесь мы воздвигнем храм! — провозгласил старик. — Здесь станем чествовать духов огня, явивших сегодня нам свою силу! И я буду первым жрецом, отдавшим себя служению забытым духам!
Нужно было немедленно доложить обо всем падишаху! Нужно немедленно изгнать дервиша из Махтанбада!
Диван быстро направился в город.
***
Падишах, отец Камиля, только вздохнул, услышав о том, свидетелями чему стали советники.
— Изгонять мы никого не станем! — принял решение. — Махтанбад — свободный город! Каждый волен выбирать какому духу воздавать хвалу и приносить жертву! — снисходительно улыбнувшись, добавил:
