– одна. Я говорил о ереси.
Чашка дрогнула в моей руке, чай выплеснулся на колени, но я едва заметила ожог.
– И что делают с еретиками?
Он осторожно вынул из моих пальцев кружку, опустил на стол.
– Не думаю, что тебе стоит это знать.
Кажется, я крепко влипла. Именно теперь, все, что было до того – семечки.
– Нет уж, предпочитаю знать, на что я уже наговорила.
Винсент потянулся через стол, взял мои ладони в свои, заглядывая в глаза.
– Это не имеет значения. Все, что здесь только что прозвучало, не выйдет за пределы этой комнаты.
Вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Не просто же так он уходит от ответа. Похоже я сама, своими руками… то есть языком дала ему отличный инструмент для шантажа. Нет, Винсент не походил на мерзавца, но, если бы на лбу у мерзавцев было написано, что они мерзавцы, у мошенников – что мошенники, и так далее, жизнь была бы куда как проще.
– И все же… – Мне пришлось прокашляться. – Что делают с теми, кто проповедует эту ересь? И что именно в нее входит, кроме рассказов о других мирах и переселении душ?
Я выбрала поверить ему, но, если ошиблась, лучше сразу знать, во что мне может вылиться эта ошибка.
– Пять лет назад Великий инквизитор из человеколюбия заменил сожжение повешением.
– Вот уж повезло, так повезло! – криво улыбнулась я.
Он легонько сжал мои пальцы, успокаивая.
– Не бойся. Просто продолжай твердить, что ничего не помнишь о своей жизни до того момента, как проснулся дар.
– С тобой же не вышло.
– Я пристрастен. – Его взгляд на миг изменился, но прежде, чем я сумела разобрать его выражение, Винсент беззаботно улыбнулся. – К тому же, как я уже говорил, студенты подсудны только совету университета.
Слишком уж беззаботно он улыбнулся. Я заколебалась. А, ладно, сгорел сарай – гори и хата, дипломатия никогда не была моей сильной стороной.
– А останусь ли я студенткой, будет зависеть от моего поведения?
Винсент выпустил мои ладони, сцепил пальцы перед подбородком.
– Это очень похоже на оскорбление. За кого ты меня принимаешь?
– За человека, который заставил, – я выделила голосом это слово, – меня быть откровенной. За человека, который теперь может меня убить парой слов. Как будто ты сам этого не понимаешь.
– С хорошими же людьми тебе приходилось общаться до сих пор, – процедил он.
– С разными. Я судебный медик, ты не забыл? Шесть лет каждый рабочий день я фиксировала то, что одни люди делают с другими. Можно подумать, ты до сих пор веришь в радужных единорогов.
– Единорогов не бывает, – голос Винсента похолодел. – А я верю в то, что чужое доверие, прости уж за невольный повтор, нельзя обманывать. Единственное исключение – если от этой информации зависят жизни. Но в твоем случае это не так…
Нет, именно так, от этой информации теперь в самом деле зависит жизнь. Моя. Как и от того, будешь ли ты держать язык за зубами.
– …и я в самом деле был неоправданно настойчив. Извинения, полагаю, бессмысленны.
Я кивнула. Он продолжал.
– Если бы я знал, что именно услышу, не стал бы давить… ведь в самом деле понимаю, что произойдет, если об этом узнает кто-то еще. И потому буду молчать. Могу поклясться.
– Как будто клятву нельзя нарушить при желании, – пожала плечами я.
Его тон стал и вовсе ледяным.
– Да, запечатать клятву магией можно только на крови, а я не ведьмак. Так что придется поверить на слово.
– Я уже поверила тебе, иначе продолжала бы упираться. – Я вздохнула. – Но я не знала, чем рискую и, когда узнала… Ты же сам все понимаешь. Мне жаль, если тебя оскорбляет мой страх.
Он ответил не сразу. Вытряхнул спитую заварку в ведерко, снова повернулся ко мне.
– Понимаю. Но разговор нельзя повернуть вспять.
– Да уж, слово – не воробей…
Он приподнял бровь, и я пояснила.
– Так у нас говорят: слово – не воробей, вылетит – не поймаешь.
Он неопределенно хмыкнул, и какое-то время казалось, что его интересует лишь, сколько заварки насыпать в этот раз. Потянулся к кувшину с водой, но оборвал движение на середине.
– Будешь еще чая, или пойдем работать, чтобы не осталось времени на дурные мысли?
– Работать. Хотя погоди. Ты сказал «для начала» хочешь, чтобы я подняла и расспросила тело. Собирался попросить что-то еще?
– Теперь это не имеет значения, – Винсент поднялся со стула. – Хотел предложить тебе сделку, но теперь… Не намерен гадать, согласилась ли ты искренне или, испугавшись, что я могу отомстить за отказ.
– Ты же эмпат.
Кажется, пресловутая Варвара была моим далеким предком. Иначе как объяснить, что мне жутко захотелось узнать, что за сделку он собирался мне предложить. И вообще, с чего он взял, что я сразу откажусь?
– Но не менталист. – Он закрыл чайник крышкой. – Пойдем работать. Заварю свежий, когда вернемся, с медом. Тебе это понадобится.
Ну и ладно. Не уговаривать же его теперь. Я послушно встала и мы вернулись к телу. В этот раз каллиграфия далась легче.
– Дашь мне список вопросов или позволишь действовать самой? – поинтересовалась я, когда все приготовления были закончены.
– Начни с того, почему Ивар решил наложить на себя руки. Дальше по обстоятельствам. Я вмешаюсь, если что.
Винсент снял с руки браслет, протянул мне.
– Надень. Это накопитель, запас силы. У тебя мощный дар, но пока ты едва его контролируешь, большая часть силы утекает впустую, и ты быстро ее истощишь.
– Но сила же везде? – недоуменно поинтересовалась я. Расфокусировала взгляд, снова увидев фиолетовый туман, повела ладонью, ловя дымку.
Винсент кивнул
– Сила везде. Но способность принимать ее ограничена. Ты не сможешь вдохнуть больше, чем могут вместить легкие. С силой похоже.
– Емкость легких увеличивается при регулярных тренировках.
– Способность воспринимать силу тоже. Если хочешь, я дам несколько упражнений. Потом, когда покончим с делом.
Да, делу время… Я взяла у него браслет.
Тяжелый золотой обод пришлось сдвинуть на середину предплечья, чтобы он держался как следует и не норовил соскользнуть с кисти.
– Как к нему обращаться? – спросила я.
– Никак. Сам подключится, когда понадобится.
Я кивнула и потянулась к дару. Увидела туман, снова представила, как он конденсируется мельчайшими каплями на нарисованных символах…
Меня словно подхватило и понесло бурным потоком. Совсем не так, как недавно. Это браслет виоват?
– Бросай силу! – крикнул Винсент, и в голосе его прозвучало что-то, очень похожее на страх.
Я попыталась расслабиться и отключиться от дара, благо поняла, как
