— Яр, ты серьёзно?! — округлила глаза девчонка.
— Ну, отдать я её не смогу, она батина…
Настя прикрыла глаза:
— Господи, зачем ты с ними играть-то сел?
— Дурак! — беспомощно развёл я руками.
А девушка вытворила нечто совершенно невообразимое — вдруг шагнула ко мне и повисла на шее. Я аж обомлел. Сам себе не веря, положил руки на её спину, потихоньку провёл, крепче сжимая тонкий стан. И так же неожиданно его лишился. Но за это мгновение будто успел прорасти в него корнями, и было даже немного больно отрываться.
— Не расстраивайся! — Настя погладила меня по плечу, с сочувствием заглядывая в глаза.
А я вообще забыл, о чём речь, и вообразил, будто она утешает меня за мои безответные чувства к ней. Пробормотал хмуро:
— Легко сказать!..
— Ну ты же большой мальчик, справишься. Главное, не впадай в зависимость.
Сердце гулко ударилось в грудную клетку.
— От чего?
— От азартных игр. С воспитанниками детдома.
— А. Не, я не из этих…
— Хорошо. А куда ты шёл?
— К Санычу.
— Опять? Я ведь просила…
— А я просил дать мне поговорить с начальством. Так что пеняй на себя.
Саныч оказался на месте. И даже, вроде как, трезв. Правда, не в самом радужном расположении духа.
— Чего тебе, дамский угодник? — недовольно проворчал он, бросив на меня беглый взгляд.
— Чего это я угодник?
— Да вон какой, — он красноречиво взмахнул рукой вдоль моего тела, — красавЕц. Работать пришёл или так, покрасоваться?
Я глянул на свою одежду. Обычная, ни разу не парадно-выходная. Шорты и майка — у меня таких десятки.
— На, вот, — узловатые пальцы протянули мне замызганный клеёнчатый фартук. — Надень.
— Зачем?
— За хлебом с маслом! Забор будешь красить.
— А щебень раскидать не надо?
— Я раскидал уже.
Я посмотрел с сомнением на его сутулую фигуру. Мне искренне казалось, что я ту кучу и за неделю не раскидаю, а он за два дня закончил?
— Саныч намного работоспособнее, чем кажется на первый взгляд, — шепнула мне на ухо всё ещё отиравшаяся здесь Настюха. — Если б ещё не пил…
— Я всё слышу! — проскрипел дед. И, уже обращаясь ко мне, добавил: — Вот те краска, вот те кисть… щас покажу, где я в пятницу остановился…
Он ещё и красить начал! Когда успел…
— Саныч… — робко начала Настенция. — Полина Григорьевна просила, чтобы вы давали Ярославу Дмитриевичу, кхм, изолированные задания. Чтобы он работал один.
— Чтоб я на мальчонку вашего дыханием своим болезнетворным не дышал! — оскалился старик.
— Вы ему ногу в прошлый раз повредили! — покраснев то ли от злости, то ли от смущения, прошипела моя маленькая защитница.
Вроде, и приятно, что она обо мне заботится, но в то же время чувствую — всё должно быть наоборот. Это я большой и сильный, а она слабая козявка. Поэтому принял вид построже и сказал:
— Нечего со мной, как с маленьким, носиться! Саныч, пошли.
И мы пошли. А Настёна осталась растерянно смотреть нам вслед. Но я чувствовал, что её уважение ко мне ещё немного подросло.
Красить забор оказалось несложно, и я снова укрепился в мысли, что смогу жить один, без помощи родителей. Дело это было не утомительное, я мог бы трудиться до самого конца рабочего дня, но когда Настюша пришла поснимать меня для сторис, то ощутил, что соскучился по ней и хочу побыть рядом.
— Как тебе малярное дело? — спросила она, не выключая камеру.
— Ужасно! — принялся паясничать я, играя для отца: он-то хотел, чтобы мне было тяжело! — Воняет, нудно и конца не видать! Ненавижу красить забор!
Девчонка опустила смартфон и с улыбкой покачала головой:
— Ну ты просто вылитый Том Сойер! С той только разницей, что он умудрился заработать на столь скучном занятии.
— Да ты шутишь! Это очень даже увлекательно. По крайней мере, для того, кто никогда раньше… А как он заработал?
Козявка кокетливо приподняла брови:
— А вот узнай сам! Домашнее задание тебе.
— Это из литературы, что ли?
— Из неё самой.
— Замётано! Завтра отчитаюсь.
— Только чур интернетом не пользоваться!
— Как это???
— А вот так! Сходи в библиотеку и возьми книгу. И найди.
— В библиотеку?! Электронную, что ли?
— Нет, обычную, картонно-бумажную.
— Да ты шутишь, таких уже нет.
— Ещё как есть!
Я сразу загорелся новой идеей:
— Сходишь со мной?
— А ты что, боишься заблудиться?
Я бросил кисточку в банку с краской.
— Анастейша, не буди во мне зверя!
— А то что?
Я протянул к ней испачканные зелёной краской руки:
— Сейчас узнаешь!
— Ой… Ой, Яр, не надо… — шаг назад.
— Не надо, говоришь? — шаг следом.
Малявка пищит и отступает ещё на два шага. Я настигаю её в один и с угрозой нависаю сверху:
— Ну ладно! Не надо, так не надо. Но только если проведёшь меня в библиотеку!
Настя со вздохом покачала головой:
— Какой же ты…
— Грязный шантажист!
— Именно! Грязный — во всех смыслах слова, прямых и переносных.
— Анастасия Сергеевна, ну с кем же ещё в библиотеку ходить, если не с русичкой?
— Ярослав Дмитриевич, но у меня же днём Веня…
— А давай его с собой возьмём.
Она округлила глаза:
— Думаешь, это хорошая идея?
— Ему только на пользу пойдёт!
— Не уверена, он мальчик впечатлительный…
— Да брось, я же с вами, всё будет окей!
Настя вздохнула, сдаваясь:
— Ладно, спрошу у его мамы разрешения…
— Спроси сейчас. А завтра утром я тебя из общаги заберу и отвезу к Вене. И потусим втроём.
Она опустила глаза, обняла себя за плечи.
— Не хочешь? — спросил я с внезапным и сильным волнением.
Сказать она сейчас может что угодно, но я по мимике и жестам пойму, как оно на самом деле. И мне капец как не хочется, чтобы это самое дело было отрицательным. Аж мотор в груди замер. Но Настёна не подвела. Сказала:
— Хочу, — тихо и грустно так. Как будто не хочет хотеть, но провести со мной день — хочет.
Это прямо согрело душу. И запустило мотор. Я с облегчением улыбнулся:
— Не переживай, я буду вести себя хорошо: постараюсь не создавать проблем, а наоборот — решать их. И создавать радость.
— Ладно. Давай попробуем. Создавать радость, — и робкая улыбка осветила такое милое мне лицо.
Я вдруг заметил, что у девушки накрашены глаза — выглядят явно выразительнее, чем обычно. И причёска другая — не банальный хвостик, а какая-то сложная коса. И майка — не с Микки Маусом, старая и растянутая, а чисто белая и более облегающая. Чёрт, это для меня, что ли? Как бы узнать наверняка… Может, и надо поцеловать уже. Чтоб закончить эту дурацкую игру в дружбу и перейти туда, куда давно пора перейти. На новый уровень. С невестой я как-нибудь решу вопрос. Попрошу её прикрыть, в крайнем случае…
Поцеловать ОЧЕНЬ хотелось. Как и перейти на новый уровень. А вот всё испортить торопливостью — нет. Надо знать наверняка. Надо завоевать доверие и… хотя бы купить платье.
— Слушай, нам ведь нужно ещё с тобой в магазин, — напомнил я. — Наряд приобрести для приёма. Такие вещи в последний момент не делаются.
— Ой… а когда?
— Это ты скажи, супер-занятая барышня.
— Ну тогда… может, я совсем отпрошусь завтра от Вени… Сходим в магазин и в библиотеку.
— Отличный план!
Мы вместе с ней отнесли краску в подсобку, вместе оттёрли мне растворителем руки и вместе пошли в группу. А примерно через час я отвёз свою очаровательную надзирательницу в общагу, и мне стоило серьёзного усилия над собой не поцеловать её на прощание. Но я взял себя в руки и решил потерпеть до благотворительного вечера. Вот когда ей уж точно не отвертеться!
Глава 22. Необычное утро
Настя
Конечно, Тамара Владиславовна была не в восторге от моей просьбы о выходном посреди недели, но деваться ей некуда: она и так постоянно мучается чувством вины, что не может платить мне больше. Подкармливает борщами и подпаивает чаем с домашней выпечкой. Заочно. Сама она на работе постоянно, но Веня прекрасно исполняет роль радушного хозяина. Вскоре после нашего разговора с его мамой мне внезапно пришло сообщение с незнакомого номера:
