не это хотела сказать! Представь, что наряд — это окантовка кольца, а ты драгоценный камень. Даже самому красивому самоцвету нужно правильное обрамление.
— Нет у меня денег на дорогие тряпки, — сказала Мелена, пытаясь звучать убедительно.
— У меня много платьев, которые меня нисколько не делают краше, а вот тебе бы они были к лицу! Прошу, примерь.
Мелене не нравилась идея становится живой куклой, но ради возможности непринуждённой беседы, стерпела. Да и разговоры о боге пока не заходили или о чтении. Только правильные вопросы так и не приходили в голову, которые бы звучали не слишком прямо.
— Держи, — Татьяна протянула свёрток, — правда тут вырез слишком открытый, но у меня есть платок, подожди…
Мелена развернула платье и довольно улыбнулась. Яркий цвет, привлекающий внимание. Да с глубоким вырезом. Интересно, как бы в нем смотрелась сама императрица?
— Да у меня на сарафане такой же вырез.
— У тебя правда только этот сарафан с рубахой?
— Да.
Мелена заметила, как сдержалась Татьяна в этот раз и молча вернулась к своему сундуку.
— Мне много и не надо. Одежда это всего лишь тряпки.
Татьяна усмехнулась.
— Ты просто не знаешь, насколько ты можешь прекрасно выглядеть в другой одежде.
Мелена устало выдохнула, плюхнувшись на мягкую кровать. Мелене нравилась Татьяна. Та была сдержанной, не злой, вызывающей доверие. Мягкой, но чувствовался стержень. И оттого становились непонятнее её намеренья. Помогает, поддерживает, болтает и ведёт себя, как с подругой. Но разве они могут такими быть?
Подруги? Мелена отмахнулась, ведь Татьяна, узнав правду, испугается. А как можно дружить с тем, кого боишься? С тем, кто перевернул твой мир с ног на голову. Никак — понимала Мелена, стараясь не привязываться.
И всё же заморская правительница нашла путь в душу лесной одинокой ведьмы. Татьяна тоскливо, но завораживающе рассказывала о своей родине. Ведала про цветы и деревья, что в Ревмире не растут. Про обычаи, про людей и про всё-всё, по чему так тосковало сердце. Мелена дивилась, нехотя признавая, что сама тоскует по дому. Не по тому, что оставила. Тот холодный и тёмный. А тот, в который больше не зайти, ведь он остался далеко в прошлом.
Она и не заметила, как сама начала болтать о своей жизни. Вспоминая прошлое, перед глазами тут же появлялось лицо Яги. И ком подступал к горлу. Но Мелена старалась отмахиваться от эгоистичной наставницы и рассказывала про травы и отвары, которые помогали при разных болезнях. Рассказывала про пение птиц, по которым определяла, какое время.
Правда Татьяна в какой-то момент, да начнёт вновь говорить о своём боге, и тогда Мелене становилось грустнее. Эта интересная женщина так искренне верила в свою правоту, что Мелене не хотелось её расстраивать. Но и слушать подобную чушь сил не хватало, она лишь молча сидела рядом.
А может в ней говорило желание с кем-то сблизиться, стать подругами? Ведь в родной деревне к Мелене в друзья никто не просился. Девки приходили лишь за гаданием или приворотом. Правда одна Рута хорошо к ведьме относилась. А может ей суждено остаться одной?
Разумеется, Мелена могла погадать на суженого, но каждый раз останавливалась. Вдруг увидит страшилу, а не мужчину? Или может подтвердятся её доводы, и она правда останется одна? Ей не хотелось думать о своей жизни, о будущем.
Почему Яга её оставила? Мелена не знала, как будет жить дальше. Что будет делать? Куда отправится? Станет ли яснее дорога с приходом ворожея?
Когда Мелена вернулась в свою комнату, заметила, что пирожка Харины уже не было в свёртке в сундуке. И поняла, что Чернава его нашла и выбросила. Может это и к лучшему, потому что Мелена так и не придумала, как его использовать.
Мелена нарядилась в подаренное императрицей платье, а Чернава заплела ей волосы в косы. Когда она заглянула в зеркало, то не заметила сильных изменений. Что в роскошной, что в простой одежде она красивая смертная, не вызывающая трепета. Может быть, будь она дочерью нечистых, в собственных глазах казалась бы краше?
— Ты точно княжна, — произнесла, довольно улыбаясь Чернава.
— Будь княжной я, то меня сожгли бы на костре, — усмехнулась Мелена.
Чернава лишь насупила брови, но промолчала. Мелена могла представить, о чем думала девушка и рассмеялась этому.
Изо дня в день сердце её теплело к императрице и служанке. Они были не похожи на саму Мелену, но стали приятной частью прибывания во дворце. Мелене даже казалось, что она начала понимать, что значит иметь подруг. И каждый раз, когда думала об этом, то себя одёргивала. Понимала, что это ненадолго. И не только потому, что прибудет княжеский ворожей. Но и узнай все правду о ней, то могут прогнать. Как только сын Яги смог заполучить место при князе?
Хотела бы сама Мелена остаться тут? И чем бы тогда занималась? Бродила по саду и болтала бы о боге с императрицей? Терпела князя и бояр? Влипала в разные передряги и гадала бы служанкам, попутно их пугая?
И вдруг зазвучал горн. Чернава тут же подбежала к окошку, Мелена, негодуя, последовала за ней.
— Что случилось? — спросила она, подходя к окну.
Ответа уже не требовалось, ведь Мелена всё сама увидела. На вороном коне восседал величаво мужчина в дорогом на вид воинском облачении. Алый кафтан выглядывал из-под кольчуги, а у пояса калита, ножны, из которых торчали резные рукоятки. К седлу были прикреплены с одной стороны круглый щит, с другой колчан со стрелами.
Сам мужчина не млад, не стар, в самом расцвете сил, что удивляло. Сколько же тогда ворожею лет? Смуглый и черноволосый совсем не похожий на Ягу.
За ним ещё пара мужчин на конях, что выглядели победнее, да постарше. А за ними большая крытая телега. В голове у Мелены тут же рождались вопросы. Куда отправлялся ворожей? По какому личному заданию от князя? И что же он привёз, что скрывают от чужих глаз? Но это не столь важно, как то, что ворожей прибыл. У Мелены от предвкушения сердце забилось сильнее и вспотели ладони.
Она выбежала из комнаты и побежала по коридорам. И спустя несколько десятков аршин столкнулась с Ярославом. Он крепко сжал её руки и прошептал:
— Помни о нашем уговоре.
Затем отпустил, и Мелена побежала дальше, думая, что про сделку можно и забыть. Прибыл, наконец-то, сын Яги. Она всё вспомнит и сможет убраться отсюда. Эта мысль пленяла, но и пугала. Снова придётся отправится в путь, когда она уже успела прикипеть к новому месту.
Она проталкивалась сквозь
