Но зачем только понадобилась антимагам четырнадцатилетняя ведьма, не обладающая таким же сильным даром некроманта, что ее старшая сестра?
Ева хотела, было, поискать Моравца, но потом вспомнила, что после оживления он куда-то чаропортировал. С тем же успехом можно искать иголку в стоге сена. Не антимагов же ей спрашивать о его местонахождении? А если и посадили его в тюрьму, как и Аду, едва ли ответят правдиво.
И когда Веста завела с Евой сложный разговор, не хватило выдержки и холодности — слишком сильно некромантка любила младшую сестру. А тетю Эмилию, конечно, жалко, но и Ева знала ее всего несколько лет, и потому потеря не слишком серьезная. Примерно так же она в свое время отнеслась и к смерти Моравца — жаль, но ничего не поделать. Зато исчезновение Ады жгло ей сердце и душу раскаленным пламенем.
По крайней мере, у нее есть эта самая душа.
Думая об этом после разговора с Вестой, Ева зачем-то подошла к зеркалу и провела дрожащими пальцами по белой щеке. Кожа оказалась теплой и мягкой, а не холодной и костяной, будто упыриная, но на душе от этого легче совсем не стало.
* * *
Время шло, но ни Лира, ни Влада не давали о себе знать. Веста, судя по сухим глазам и надломленному голосу, пыталась смириться с этим, а Ева сбилась с ног, разыскивая пропавшего Моравца. Бывший призрак должен был быть цел и невредим, если верить тем, кто видели его раньше, поэтому Ева велела себя не впадать в панику раньше времени.
Но обнаружила она его только в сентябре, во второй день обучения, когда выходила из университета. Беловолосый красавец сидел на деревянной скамейке, под золотой липой, закрыв глаза. Два шага к нему — Моравец вздрогнул и посмотрел в упор на свою убийцу и на свою же избавительницу.
За время, проведенное в посмертии, он сильно изменился, даже не имея тела. Мальчик-вампир стал высоким, рослым и крепким парнем с резкой складкой на лбу и сжатыми в тонкую нитку губами. Наверное, так сработала живительная магия, чудо, что он вообще сохранил былую внешность.
— Здрав будь, — вкрадчиво и тихо поприветствовала Моравца Ева.
Приподняв голову, он окинул ее хрупкую фигуру сощуренным взглядом желтых глаз.
— Здравствуй.
— Не боишься сгореть на солнце?
— Не боюсь человеческих сказок про светила, — Моравец похлопал белой ладонью по деревянным доскам. — Садись.
Ева присела на краешек скамейки, на безопасное от него расстояние. Хоть она и родилась дочерью ведьмы с вампиром, а не унаследовала никакой упыриной силы.
— Ты искала меня, верно?
— Искала, Моравец. Мне нужно спасти сестру.
— Ценю твою честность, — белое лицо исказила хищная улыбка, в желтых глазах сверкнул яростный блеск. — Мне неприятны антимаги, поэтому я помогу тебе.
Выпрямившись, Ева положила ладони на колени; пальцы нервно затеребили светлый бархат юбки. Хотя раньше она так никогда не волновалась.
— Но я еще не рассказала, что с ней случилось.
— Ты не одна знаешь об этом, — Моравец коротко усмехнулся и накрыл ледяной ладонью ее тонкую бледную руку. — Когда твою сестрицу уводили, я крутился вокруг них летучей мышью и пытался выцарапать глаза.
— И как, успешно? — Ева подпустила шпильку.
— Как видишь, не особо. В меня пытались стрелять из железной дудки. Смешные.
Повисло неловкое молчание. Ева чувствовала, как глухо колотится ее сердце и наблюдала за медленно опускающимся на камни желтым листком. Лира и Влада сделали все ради ее безопасности, но сейчас придется отринуть их благородную жертву. Как бы холодно и жестоко она не относилась к окружающему миру, оставить Аду в беде никак не могла.
— Когда мы отправимся ее спасать? — сорвалось с уст быстро, и потому невнятно.
Но Моравец не стал переспрашивать, значит, все понял. И ответил без промедлений:
— Я не возьму тебя с собой, Ева. Сделаю все сам.
— Что? — кажется, она оторопела впервые в своей жизни. — Но почему?
— Встретился я на днях с Серым волком, — невозмутимо продолжал Моравец, откинувшись на жесткую спинку скамейки. — Сказывал он мне, что две девицы живут в плену у царя Берендея. Служат ему верой и правдой. Залазить удумали в царевы хоромы за Жар-птицей и златогривым конем.
Сердце пропустило удар.
— И…
— И попались, — невесело сообщил Моравец. — Имена Лиры Конт и Владлены Лавровой тебе говорят о чем-нибудь?
— Да. Я знаю их.
— Не умеете красть — не беритесь. Сестричку твою придется именно похитить, и я этим займусь. Один.
Его голос категорично не терпел возражений, и Ева не знала, как спорить. Особенно, когда Моравец легко вскочил на ноги и с молниеносной скоростью исчез в сыроватом осеннем воздухе. А Ева осталась стоять на месте, не понимая, что сейчас разумнее делать — тревожиться за вампира и Аду или радоваться из-за того, что судьбы подруг не исчезли в безвестности. Вот Веста обрадуется последнему… Но это потом… Позже.
Очень медленно Ева Одинцова подняла руку и щелкнула озябшими от руки Моравца пальцами, чтобы резко чаропортировать, повернувшись на каблуках. Ноги подвели — правую свело, левая не удержала равновесия. Верно говоря, что полукровки вампиров и чародеев рождаются сильными магически и слабыми здоровьем.
На помощь пришла Веста — она взялась неизвестно откуда, но очень вовремя поддержала Еву под руку, не дав ей рухнуть боком на скамейку.
— Спасибо, — обронила Одинцова надломленным голосом. — Влада с Лирой в заточении у Берендея.
Лицо у Весты немедленно вытянулось.
— Что?..
— Зато они живы. А я чаропортирую спасать сестренку. Потом все объясню.
Хорошо, что ленивые коты не пожелали утром идти с ними на лекции и остались спать. Нечего им лезть в опасности.
— Я с тобой! — спохватилась Веста за миг до того, как Ева резко повернулась вокруг своей оси.
Тьма и красные всполохи, похожие на капли крови, замелькали перед ней с ужасающей скоростью, потом в лицо дунул ледяной ветер, и наконец что-то с силой толкнуло в спину. Девушка упала на колени, разбивая их то ли о твердую землю, то ли о потрескавшийся асфальт. Ушибы немедленно взорвались мучительной болью, и она прошипела несколько старорусских ругательств, значения которых уже не помнила. Из глаз брызнули слезы, но это последнее, что тревожило Еву сейчас.
Стиснув зубы, она встала на ноги и сразу увидела Весту. Подруге повезло чуть больше — она врезалась в пожелтевший тополь и несильно ударилась щекой о шершавую кору.
— Здесь резкая чаропортация…
— Потому что глушат магию. Пошли.
Веста прянула, было, в сторону, но Ева удержала ее, завидев неподалеку светлые кудри Моравца. Отважный вампир не скрывал свою внешность, ведь против упырей антимаги еще не изобрели оружия.
Не сговариваясь, обе девушки медленно направились за ним.
Возле обшарпанного светлого дома с высоким черным забором Моравец остановился и легко прошел через неприступную с виду ограду. Тетя Эмилия рассказывала, что при нужной сосредоточенности вампиры способны на такое. Маленькая Ада еще просила показать, но тетя со смехом сказала, что это занятие не ее уровня.
Моргнув, Ева небрежно смахнула набежавшую на глаза влагу. Больше всего она не хотела, чтобы слезы увидела Веста, но та, кажется, не заметила. Несколько быстрых осторожных шагов к дому, куда уже проник Моравец, и…
— Эй! Чем вы тут занимаетесь?!
Грозный окрик прозвучал почти над ухом, оглушил, но Ева приложила все усилия к тому, чтобы не пугаться и не вздрагивать. Очень медленно она обернулась к рослому крепкому человеку в форме антимага и вымученно улыбнулась уголком губ.
— Простите, мы тут гуляем.
— Гуляйте подальше отсюда, — мрачно посоветовал незнакомый антимаг.
Он прошел мимо них, сразу же потеряв к девушкам всякий интерес, и вскоре скрылся за тяжелыми дверями дома-тюрьмы. Веста растерянно посмотрела на Еву, но та и сама не знала, что делать и что сказать. В горле пересохло от внезапно нахлынувшего волнения — только за сестру она так и умела переживать.
