предложение оплатить все, что вы захотите купить во время этой прогулки.
Почему-то эти слова развеселили меня.
— Вообще-то у меня очень богатая фантазия. Не боитесь?
Он улыбнулся.
— Поэтому я уточнил временные рамки. «Во время прогулки». Замахнуться на императорский летний дворец за один день не сумеете даже вы.
«Даже». Настенька, значит, транжира.
— Я с удовольствием съезжу в город и самым наглым образом поймаю вас на слове...
— Я не собираюсь отказываться от своих слов, — сухо сказал Виктор.
— Я в этом не сомневалась, — улыбнулась я, сглаживая неловкость. — Но давайте чуть позже. Пока у меня, как я уже сказала, слишком много дел.
— Я позабочусь о размере содержания. Вы сможете нанять работников.
— Но для этого тоже нужно время. И кто-то должен за ними присматривать. И за домом, и…
— За один день ничего не случится. — Голос Виктора прозвучал неожиданно мягко. — Как и за два. Я понимаю вас. Понимаю, что такое ответственность, особенно когда она неожиданно сваливается на плечи. Как сложно, когда от вас зависят люди. Но… Настя, вам нужно отдохнуть. Даже мне заметно…
— Выгляжу паршиво? — невесело усмехнулась я.
— Я никогда бы не сказал такого даме…
Но подумал.
— Вы стали еще изящней, и бледность…
Кстати, надо бы позаботиться о цвете лица. До сих пор меня спасало только то, что в весеннем солнце относительно немного ультрафиолета. Но скоро придется думать о том, как защититься от загара. Маску, что ли, носить? И об отбеливающих средствах. Лимонный сок, простокваша, петрушка, когда пойдет. Что еще? Скраб из овсянки? Масло косточек малины обладает солнцезащитными свойствами, но когда еще созреет та малина…
— …бледность вам очень к лицу.
А синяки под глазами делают их больше и придают взгляду глубину. Но, пожалуй, я обойдусь без такого сомнительного украшения. До сих пор меня спасала Настенькина молодость — в ее возрасте я тоже носилась как электровеник. Однако и запасы молодой энергии небезграничны. И если даже посторонний человек замечает, что я плохо выгляжу, — значит, дела в самом деле плохи.
— Но сейчас мне хочется силком утащить вас в спальню — и вовсе не ради супружеского долга. У вас выдалась беспокойная ночь, утро будет не лучше, потому что приедет урядник. Так дайте себе пару дней отдыха. Отоспитесь сегодня, после того как урядник уедет, а завтра позвольте себе развеяться.
Пропади оно все пропадом, в город я действительно бы съездила. Даже не «развеяться». Если Виктор в самом деле готов оплатить любой мой каприз, я смогу купить нормальных — насколько это возможно в этом мире — лекарств. Свечи заканчиваются. Соли тоже осталось не так много, а она мне будет нужна для заготовки мяса. Если я соберусь делать нормальную коптильню, то мне понадобятся еще и кирпичи. Ну и мало ли что интересное подвернется для огорода…
Виктор перебил мои мысли.
— Если вы опасаетесь за безопасность своих близких, я пришлю… — Он осекся. — Понимаю, что после всего, что между нами произошло, вам трудно поверить, что я действительно хочу вам помочь сейчас, как и когда предлагал прислать повара.
Я вздохнула.
— Я не помню всего, что между нами было, как не помню имен и лиц соседей. Считайте, что мы начали с чистого листа, когда я очнулась от болезни.
— «Мы» — звучит многообещающе, — улыбнулся он.
Да чтоб тебя! Почему я краснею, будто старшеклассница, и готова все простить, когда он улыбается! В конце концов, это не я на развод подала. Так что ничего многообещающего нет и быть не может, а мне надо взять себя в руки.
— Я верю, что сейчас вы хотите мне помочь, и еще раз прошу прощения за вечерний скандал. Но я, кажется, разучилась принимать помощь. К тому же ваших сторожей нужно где-то селить, а людская изба для этого непригодна. Еще деревенские парни…
— Вы не прогоните их?
— За что? За то, что кто-то, — я специально не стала напоминать о своих подозрениях, — упорно пытается выжить меня из собственного дома, не особо разбирая методов? Я бы лучше дала им возможность исправить свою оплошность. Положим, перестелив пол в избе и отмыв копоть. Надо посмотреть, что за доски были в сарае, может, они подойдут…
— Я куплю доски, — перебил меня Виктор. — Я обещал вам защиту и не сдержал обещания. Значит, должен хотя бы компенсировать ущерб. Как минимум обеспечить материал для полов и двери, которую я разнес.
Он нахмурился, и я готова была поспорить — он вспомнил мой вопрос, не могла ли дверь быть заперта магией. Но, похоже, снова не нашел ответа, потому что вслух он ничего не сказал, только добавил:
— Еще я бы нанял женщин отмыть копоть от стен. А парни в самом деле могут перестелить полы и сколотить дверь. Они понимают, что убыток больше, чем они смогут заплатить. И, если вы во всеуслышание заявите, что после отработки не имеете к ним претензий, дело уладится ко всеобщему удовольствию.
— Меня не сочтут слишком мягкой? Не решат, что можно сесть на шею? — на всякий случай уточнила я.
Здешние деревенские нравы в чем-то походили на привычные мне — у нас тоже, например, могли набить морду вместо того, чтобы обращаться в полицию. Но в чем-то отличались слишком сильно, а мне нельзя чересчур чудить. И так уже…
— Если бы парни в самом деле спьяну учинили пожар, а вы бы спустили им это с рук — сочли бы, что можно вас вообще ни во что не ставить. Но сейчас, если Марья расскажет старосте все подробности, будут благодарны за милосердие.
— Тогда так и поступим, — заключила я.
Подавила зевок. Может, не ложиться уже? Еще ведь надо что-то решить со сторожами…
— Настя, договорим завтра, а сейчас идите спать, — сказал Виктор, будто прочитав мои мысли. — Иначе я исполню свою угрозу и уволоку вас в спальню на плече.
И, судя по тому, что его слова не вызвали во мне никаких игривых мыслей, поспать все же надо.
— Да, спасибо. — Я поднялась.
Только замочу посуду в щелоке, чтобы завтра было проще отмывать.
— Пойдемте. — Муж мягко, но непреклонно вынул у меня из рук тарелку. Взял за локоть, выводя из кухни. Я хотела возмутиться, но силы кончились как-то разом, и все, на что
