Я задумалась… Если в академию отправили ищеек, то всё более чем серьёзно.
— Послушай, нам с тобой придётся вести себя крайне осторожно, потому что ищейки могут отыскать не только того, кто использовал заклинание обмена телами, но и разнюхать всё о твоих «грешках». Я буду вынуждена скрыться на время, и встречаться с тобой мы будем на тернистой тропе, ведущей в сад… Мне лучше уйти прямо сейчас, потому что уже рано утром ищейки возьмут след.
Я с грустью поджала губы, потому что разлучаться с Пуговкой не хотела. Я считала, что это несправедливо и неправильно, но она права — мы должны перестраховаться для собственной безопасности.
— Береги себя! — прошептала я, проведя подушечками пальцев по едва ощутимой прохладной шёрстке своего фамильяра.
— Я буду беречь тебя, а всё остальное — пустяки! — ответила Пуговка, спрыгнула с кровати, мягко приземлившись на деревянном полу, а затем обратилась в пуговицу, со звоном брякнулась о доски и покатилась из моей комнаты, а я снова растянулась, положив голову на подушку, прикрыла глаза и ощутила слёзы, ожёгшие кожу щёк.
Почему-то я боялась появления ищеек в академии, пусть и не могла объяснить свои страхи.
***
Сон выдался беспокойным, а рано утром я подскочила и с ужасом подумала о том, что проспала начало рабочего дня. Мысленно представив, как Толстопуз будет отчитывать меня, я уже почти скинула ноги с кровати, но потом вспомнила о разрешении ректора взять выходной. Я снова рухнула на подушку, но уснуть больше не вышло. В голове смешались различные мысли и переживания. Мне было неспокойно, когда не видела Пуговки рядом. Казалось, что она со своим умением вечно попадать в неприятности — уж не моя ли отрицательная сторона досталась ей, — окажется в беде. К тому же в академию должны были явиться ищейки. Я никогда раньше не встречалась с ними, но была наслышана, что это слишком хорошо обученные маги верховного, в груди которых глыба льда вместо сердца. Конечно, всё это могли быть слухи, что не мешало мне бояться ищеек. Я сотворила величайшее злодеяние, воспользовавшись запрещённым заклинанием, и если об этом станет известно верховному… Я перевернулась на другой бок, думая о рассказах Пуговки о том, что вместе с ней в мир живых проникли какие-то существа из прослойки миров. Ищейки могли разнюхать их и тогда…
Я потёрла шею, убеждаясь, что голова всё ещё на месте. Пока я жива, и мне следовало взять себя в руки. Страх сыграет только против меня, поэтому следовало избавиться от него. С силой заставив себя сомкнуть глаза, я снова уснула, но ненадолго. Я привыкла вставать рано, а привычка — страшная сила. Немного повертевшись на кровати, я всё же поднялась и решила пойти на кухню, вдруг кому-то потребуется помощь. Высовываться за пределы кухни не было и малейшего желания, потому что вчера все слышали о моём аресте, и они непременно будут шушукаться за моей спиной и тыкать в меня пальцем, не пытаясь даже разобраться в том, что арест случился по ошибке.
На кухне стояла оживлённая работа, и, судя по грозному виду Мередит, кухарки не особо справлялись с готовкой без меня. Впрочем, им это пойдёт только на пользу — пусть прочувствуют, что я не лишний человек на кухне, а потом перестанут ворчать на меня и говорить, что и без магии можно легко управиться с кучей дел!
— Мэйлисс! — воскликнула Марта, первой заметившая меня, и все обернулись в мою сторону.
Я обратила внимание, что даже Толстопуз сегодня стоял у плиты. Он медленно поднял голову и посмотрел на меня.
Побросав все свои дела, девушки столпились вокруг меня и принялись расспрашивать, что мне удалось увидеть, сталкивалась ли я с ищейками, они ли арестовали меня, и успела ли познакомиться с верховным.
— Я не видела верховного… И ищеек тоже не видела… Ничего интересного не произошло, кроме как… Принц в обличии дракона спас меня…
Девушки вокруг начали охать и ахать, с лукавыми улыбочками переговариваясь о том, что чем-то я зацепила принца.
— Может, и мне ему аллерген в еду добавить? — хихикнула подружка Марты, кажется, Шейла.
— А ну-ка, за работу! — раздался властный голос Толстопуза. — Раскудахтались, как жительницы курятница! Ишь, какое диво увидали.
Он нахмурился и с грозным видом приблизился ко мне, когда кухарки разбежались по своим местам и вернулись к своим обязанностям, косясь в нашу сторону, чтобы не упустить что-то интересное. С какой-то стороны я даже понимала их, ведь единственной радостью для них были разговоры друг с другом, перемалывание косточек друг друга, которое помогало скрашивать обычные серые будни. Это я мечтала шагнуть дальше и пыталась учиться, пусть у меня и не было возможности окончить академию.
Я приготовилась извиняться, но Толстопуз не дал мне и слова вымолвить: он сделал ещё один шаг вперёд, схватил меня в самую настоящую медвежью охапку и прижал к себе.
— Я не мог поверить, что ты… и такое сотворила! Я рад, что всё разрешилось раньше, чем тебе пришлось понести наказание! Я всей душой болел за тебя, Мэйлисс Винн! Ну, а кто ещё, как не ты, станет достойной женой для моего бестолкового племянника?
Последние слова Толстопуз произнёс полушёпотом, но я прекрасно расслышала их, и меня будто бы разразила молния.
Какая жена?
Жена Льюиса…
Табун мурашек пробежал по коже, но я решила сделать вид, что не расслышала слова главного повара, и как только он выпустил меня из объятий, сразу же увеличила дистанцию между нами.
— Сегодня в академии важные гости, Мэйлисс! Однако ректор строго-настрого запретил подпускать тебя к работе и велел проследить, чтобы ты отдохнула, поэтому топай с кухни в свою комнату и наслаждайся минутами единения! — покачал головой Толстопуз, а затем стал прежним противным толстяком, к коему мы все уже успели привыкнуть. — Нечего мне тут работу тормозить и отвлекать всех сплетнями.
Я тяжело вздохнула. Кого он назвал важными гостями? Ищеек?
Незаметно вынырнув на улицу, я подумала о том, что неплохо было бы встретиться с Пуговкой и выяснить, как она себя чувствовала, однако отойти далеко мне не позволили.
— Мэйлисс Винн? — властный, немного звенящий, точно бьющийся хрусталь, голос, врезался в барабанные перепонки, переливами отражаясь из одной стороны в другую, и эхом повторяясь снова и снова.
Я медленно обернулась и увидела перед собой высокого подтянутого мужчину с тёмными как смоль волосами. Его идеальные строго очерченные черты лица, ровнейшая осанка и броский взгляд говорили о том, что он принадлежит к семье аристократов, не иначе. И он назвал меня по имени, значит, знал, кто я такая.
Ищейка?
Я окинула взглядом незнакомца, отмечая, что одет он во всё чёрное, и почувствовала липкий пот, скатившийся вдоль позвоночника. Мне следовало думать о чём угодно, но не о Пуговке, потому что ищейки умели забираться в голову других магов.
— Вы не ошиблись. Могу я узнать, с кем имею честь говорить?
— Верховный маг ран Демиус Левар, если будет угодно узнать моё полное имя!
Верховный маг…
Я думала, что он несколько старше и представляла его совсем иначе. Наверное, следовало пасть перед ними на колени, но я продолжала стоять и смотреть ему прямо в глаза, стараясь запомнить его образ. Обычно верховный не раскрывался перед нами, он выходил лишь в своей мантии с капюшоном, покрывающим голову и прячущим лицо. Хотя кто-то поговаривал, что он может легко принять облик любого человека, какого только захочет, поэтому это мог быть ненастоящий облик верховного…
— Я не отниму у вас много времени, просто задам несколько вопросов и уйду…
Он вёл себя совсем не так, как драконий принц, и, несмотря на свой статус, говорил со мной уважительно, но я всё равно боялась его, как живого пламени, имеющего власть спалить всё на своём пути.
Глава 18. Эргард
Всю ночь я не мог уснуть, сжимая в руке клочок ткани, так хорошо знакомой мне. Я знал её и не спутал бы с какой-либо другой, потому что накидка из этой треклятой тряпки изготавливалась на заказ. Ткань делали именно для неё. Я пытался придумать, каким образом она попала сюда, но мысли отчего-то отказывались двигаться в нужном направлении. Как он связан со всем этим заговором? Мог ли сам пожелать начать войну? Быть может, всё это было частью плана? Возможно, на самом деле никакой наречённой для меня в этой академии не было, а я просто выполнял задачу по отвлечению внимания? Я стал приманкой? Приманкой собственного отца. Мне стало смешно. Как-то не верилось в логичность данных событий. Не мог отец так поступить со мной. Зачем ему это всё? К чему подставлять родного сына? Он мог бы поговорить со мной, если считал, что война — неизбежность, мог попросить помочь. Впрочем, я никогда бы не согласился, потому что не считал кровопролитием хорошим способом решить что-то. И отец знал это. Он сам воспитывал во мне тягу к решению всех вопросов мирным путём. Тогда почему теперь пытался начать войну? Или это был не он? Мог ли Шелдон выкрасть накидку отца, чтобы потом запутать следы? Впрочем, в причастность рыцаря ко всему происходящему, верилось несколько больше, чем в причастность родного отца.
