— Здрав будь, Альвиан-свет, — она чуть склонила голову в знак приветствия, но не одарила его низким поклоном, как делали все жители Дремучего Леса и Сумеречных Владений. — Куда путь держишь?
— К царю Берендею, — ответил он скорее машинально, чем осознанно. — Здрава будь…
Красавица снова одарила его улыбкой, но уже теплой и доброй.
— Елена Берендеевна мое имя. К батюшке возвращаюсь из долгого странствия.
— Правда? — Альвиан не растерялся и прищурился с сомнением. — Не упырица часом?
— Нет, — отмахнулась Елена. — Какое там. От матушки досталась ведьмовская сила, от батюшки — ничего.
— Вот как. А зачем камнями бросаешь?
— А это я тебя, Альвиан-свет, проверяла, настоящий ты или вурдалак в тебя обратился. Давно за тобой слежу, как в лес вошел. Вот и воды тебе под ноги наколдовала. Не по тем тропам идешь, добрый молодец.
— Ну, раз так, — решился Альвиан, — разреши пойти с тобой дальше. Дело у меня есть к твоему батюшке, Елена Берендеевна.
— Отчего бы и нет? Милости просим.
Настороженным чутьем Альвиан пытался распознать фальшь, но красивое девичье лицо было настолько беззаботным, а серые глаза смотрели настолько мирно и ласково, что он не стал мучить себя подозрениями. Тем более, что Бес не выказал дурного отношения ни к Елене, ни к ее маленькой полосатой кошке.
Стало быть, все ладно и гладко. Раздвинув посохом ветви сухих кустов, Альвиан направился по открывшейся широкой тропе чуть поодаль от Елены. Впервые за долгое время он чувствовал умиротворение, спокойствие и силу.
Глава 4. Стрелы любви
Жизнь в Сумеречных Владениях изрядно отличалась от свободного бытия в Чарослове. Вместо небольшой комнаты с двумя соседками Лире и Владе достались добротные хоромы со старинным и роскошным убранством. Во всех дальних от цивилизации уголках магической России такими могли похваляться только вампирские князья и цари, вроде Берендея. Сначала эта мрачная красота угнетала обеих пленниц, потом Лира перестала тосковать, нежась в мягкой постели вместо жесткого матраса общежития, и наконец обе они привыкли к новой обстановке.
Но приспособиться к самой несвободе оказалось сложнее.
Каждое утро молчаливая пожилая служанка приносила им двойной завтрак, а потом Влада и Лира облачались в подобающую их нынешнему положению одежду. Владе доставался старинный доспех, судя по внешнему виду, не имеющий отношения к русским воинам, а доставшийся царю Берендею откуда-то из Польши или Чехии. Он оттуда и прибыл в древности, как гласили главы в книгах по истории славянского чародейства. Не очень удобный, но надежный и нетронутый ржавчиной доспех оказался ей впору, как высокой девушке крепкого телосложения.
Лира надевала мешковатый костюм садовника из красного бархата — штаны, длинную рубаху и короткую меховую накидку. Выглядело неказисто, но в теплицах с розами ей не было жарко или холодно, какая бы погода не опускалась на Дремучий Лес.
Как только они выходили из комнаты, та же служанка заковывала обеих в кандалы. Ножные, с достаточно длинной и легкой цепью — на Владу. Ручные, с такой же цепочкой — на Лиру. Первой они не помешали бы бегать и защищать царя Берендея в случае необходимости, второй — заниматься цветочными клумбами и теплицами. Предназначение кандалов заключалось не в ограничении движений, а в блокировке магии.
Пленницы не могли сбежать во время выполнения своих обязанностей, а их покои были покрыты антимагической завесой. Осталось только догадываться, кто ее наложил, но у девушек совсем не было времени на размышления и теории. К тому же царь Берендей сделал все возможное, чтобы они виделись как можно реже.
Только по вечерам.
— Зато не ссоримся, — говорила Лира, когда каждый вечер обе возвращались с работы.
— И не деремся, — мрачно кивала Влада. — Лучше бы дрались. В Китеже.
— В Китеже сейчас плохо, — возражала Лира, нервно хмуря лоб. — Считай, мы в безопасности.
Сначала Влада ругалась в ответ на эти сомнительные слова. Потом только молча смотрела на свои ноги, недавно скованные кандалами, и устало ложилась на свою кровать.
Так прошло несколько месяцев, показавшихся девушкам невыносимо длинными. Жаркое лето сменилось прохладной осенью, и когда хлынули первые дожди, Лира впервые почувствовала, что их заточение может затянуться надолго. Если Влада праздно проводила время в компании стражников и самого царя, Лире приходилось трудиться над цветами и прочими посадками, без применения любой магии.
К концу лета на ее нежных руках не осталось живого места. Вода, земля, колючки роз и прочее испортило кожу, и Лире оставалось лишь радоваться, что она не наращивает красивые ногти в салоне красоты, как Ева. Чем дальше продвигалось их наказание, тем меньше оставалось надежды. Но, несмотря на это, она продолжала считать дни и следить за течением времени.
Надежда появилась примерно в середине ноября, в лице Ивана. Того самого царевича из древних сказаний, который, будучи младшим вампиром, добился изгнания старших братьев, рожденных в браке, и претендовал на правление Дремучим Лесом после смерти отца. Это то немногое, что удалось узнать Лире, и было досадно, что другой информации не обнаружилось ни в одной из древних книг.
Однажды ей повезло проскользнуть в небольшую библиотеку Берендея, но кроме пожелтевших и хрупких свитков, грозивших рассыпаться прямо в руках, и тяжелых фолиантов, написанных кривым почерком на старорусском языке, Лира ничего не нашла.
Теперь же, когда этот крепкий и статный юноша с белым лицом, навеки оставшийся двадцатилетним, вошел в Сумеречные Владения, вопросов появилось еще больше. В отличии от своего отца Иван не обращался с пленницами, как с прислугой. Наоборот — вежливо приветствовал их при случайной встрече, а потом опускал голову и торопливо уходил.
— Глазоньки свои красные прячет, — заметила Лира на следующий день после прибытия Ивана, когда они вернулись в свою комнату и сели за стол, в ожидании обеда.
— Стесняется, может? — Влада задумалась. — Не каждый день у них гости.
— Кстати да, возможно. А маги из Китежа и вовсе не захаживают.
Лира внимательно посмотрела в задумчивое лицо Влады и поняла, что дело нечисто. В последнее время Лаврова совсем не рычала на нее и не угрожала немедленно прибить столом, как раньше, а сегодня даже улыбнулась в присутствии Лиры. Ситуация стала совсем неоднозначной. Влада умеет улыбаться и мечтательно смотреть из слепого окошка на серое небо? Снег точно выпадет раньше времени.
Но свою догадку Лира высказала не сразу.
— Любовь — штука коварная, Владушка, — сообщила она за обедом на следующий день. — Не успеешь и двух слов сказать, а тебя уже в охапку и под венец.
— А? — Влада замерла с задумчивым видом, подперев щеку рукой. — Что ты говоришь?
— Я говорю, брось думать про своего Ивана! Видела я утром, как ты ему вслед смотришь.
— И чего дальше? — Влада ожидаемо насупилась.
— Нам выбираться отсюда надо, — вздохнула Лира и взяла в руки деревянную ложку, звякнув цепью. — Царю Берендею антимаги неинтересны, так хоть сами их победим.
Влада схватила ломоть хлеба и принялась уплетать горячий суп.
— На чем выбираться? — спросила она, кое-как, с набитым ртом и почти неразборчиво. — Златогривый конь теперь под замками, а чаропортация нам заказана.
— А ты с Иваном поговори, — хитро подмигнула Влада. — Он же сюда привел и коня краденого, и Жар-птицу сам утащил. И Елену Прекрасную…
— Говорила уже. Да, он все это притащил, потому что батюшка велел, — в голосе Влады сосредоточилась вселенская печаль. — Строг очень царь Берендей. А Елена Прекрасная не жена Ивана, врут легенды.
— Вот тебе и раз! — ахнула Лира. — Развелись за сотни лет?
— Дура ты, Конт. Сестра она ему!
— Тогда влюби его в себя, — развеселилась Лира вместо того, чтобы оскорбиться, — и подговори нам помочь. А то будем до старости эту оленину есть.
Влада с сомнением хмыкнула и промолчала — наверное, чтобы не нагнетать ситуацию. Но и отказываться не стала.
