у нее ж вся жизнь в литературе, поэтах и писателях. Как можно настолько любить что-то, чтобы целыми днями только и перелистывать странички, да тыкать указкой в карту. Там же ничего не меняется — Пушкин как написал «Медный всадник», так он и есть, что тогда, что сейчас. И материки у нас, вроде, не плавают, все на местах стоят. Ничего же не меняется!
— Как не меняется, а Крым? Был не наш, стал наш.
— Ну, это еще как сказать, — сказал Сашка, ставя парту в кабинет, — был я там, он и наш, и не наш, не пойми что. Но это не важно. Это же за сколько лет одно маленькое изменение? Это же скучно!
Они возвращались обратно в столовую, навстречу им шла Лариса с двумя горшками цветов.
— Вот скажи, Ларка, — остановил ее Саша, — что нового каждый год происходит в этой твоей флористике? Цветы новые появляются? Ленточки другого цвета?
— Цветы новые не появляются, просто одни выходят из моды, другие становятся популярными. Новые виды композиций, новые формы горшков, — она повернула к нам цветок, который был посажен в большую пивную кружку. — И ленты, да, каждый год меняют свой цвет.
Зацокав каблучками, она прошла мимо. Сашка засмотрелся на ее ноги, торчавшие из-под мини-юбки.
— Я сейчас один себя идиотом чувствую? — повернулся Сашка ко мне.
— Ну, не я этот вопрос задавала, — не выдержала я и рассмеялась. — Вот ты идешь в Мак работать на лето, думаешь, там все меняться будет? Каждый день что-то новое?
— Конечно, — они дошли до столовой и взялись за вторую парту, — Общественное питание это не только булки. Там технологии! А они меняются со стремительной скоростью. Ты помнишь, как мы диски слушали? И где они теперь? А я у предков в ящике для инструментов нашел дискету. Лет тридцать всего прошло, а таких и компьютеров-то уже нет. А машины, которые ездят сами? Мы думали, что это только в фильмах бывает, а они вот, по дорогам ездят.
— Лучше бы стулья сами ездили, — мимо нас пробежал Костик с двумя стульями в руках.
— Лентяй, — крикнул Сашка ему вслед, — мог бы и четыре стула за раз взять, меньше бегать бы пришлось, лоботряс.
— Не взять ему, — дернула я Сашку, — у него же группа по здоровью, знаешь какая?
— Какая еще группа? — не понял он.
— А никакая. У него вообще здоровья нет никакого.
— А на черта ты его взяла с нами парты таскать?
— Ему в классе совсем плохо стало, он у окна сидел красный как рак, а Изольда его даже в коридор не выпустила. Грохнулся бы в обморок и все. А сейчас видишь, продышался и бегает как заяц.
— Никогда бы не подумал, что такое вообще бывает. А ты-то откуда все это знаешь?
— Он как-то с физкультурником разговаривал, а мы рядом разминку делали.
— Хм, не слышал. Хотя и не прислушивался особо, — пожал плечами Сашка.
— Так ты точно решила, что в банк будешь устраиваться? — перевел он тему.
— Считаешь не светит мне эта должность?
— Да нет, — замялся тот, — ну тебе то это зачем? Ты же расчеты, формулы и уравнения терпеть не можешь.
— Я в принципе работать не люблю. Но там деньги платят, а ты знаешь, насколько они мне нужны. Тем более место, где не будет Изольды, покажется мне раем.
Сашка дико заржал, но остановился.
— Так-так. Кажется, все готово?
К нам подошел декан с папкой дипломных работ подмышкой. Мишка и Костик расставляли последние стулья, а Лариса протирала листья цветов влажной тряпкой.
— Быстро вы управились. Лариса, ты просто кудесница по цветам. Все блестят и сверкают. Ты же на флориста собралась идти учиться?
— На юриста, — она надула губки и отвернулась, слишком активно занимаясь большим листом орхидеи. — Мама говорит, что флорист — это не профессия. Поэтому я дома цветами занимаюсь, а работать буду адвокатом.
— Юристы тоже не плохо, но заниматься цветами не бросай. Редко, когда у человека что-то получается так, как у тебя. В народе мы это называем «дар».
— Скажете тоже, — Лариса застеснялась и начала сильнее тереть лист.
— Смотри, хлорофиллы все сотрешь, — проходя мимо шепнул ей Артем.
Лариса покраснела и отпустила несчастный лист.
— Спасибо за работу, Арсеньева, Буковкин останьтесь, поговорим насчет ваших дипломов. Остальные свободны.
Я с облегчением вздохнула, подхватила сумку и пошла к выходу. Полы длинного платья развивались на ветру, когда я шла по университетской территории.
— Ангел, ты куда сейчас? — Сашка догнал меня у самых ворот.
— Домой, куда же еще?
— У меня есть время до работы, пойдем в магаз заскочим?
И не дожидаясь ответа, потащил меня в ближайший продуктовый магазин. Сашка проскочил в дверь, а я остановилась, чтобы пропустить выходившего покупателя. Первой показалась трость, с железным набалдашником в виде орла, расправившего крылья. Следом за ней показался кирзовый сапог, в таких дед на даче ходил, говорил, что только барины в таких ходят. Но то, что я увидела дальше, было намного страннее. Несмотря на майскую жару, мужчина был одет в длинную шубу, на голове его красовалась пушистая шапка, сразу видно, из натурального меха, не у сувенирщиков купленная. На лице ярко выделялись глаза, единственные проглядывавшие через густую растительность. Такую бороду я видела только у Льва Толстого, да у бояр, которых брил Петр Первый. Придержав дверь, но мужчина остановился в проеме, прикрывая глаза рукой от яркого света.
— Ну ты идешь? — выглянул из магазина Сашка.
Я показала на странного незнакомца, закрывшего проем двери.
– Мужчина, — толкнул его Сашка в спину, — пройти можно?
Будто в замедленном фильме тот повернулся, смерил взглядом Сашку и, не отвечая, сделал шаг в сторону. Сашка втащил меня в магазин, нагрузил чипсами, лимонадом и шоколадками и отправил к кассе. Пока он расплачивался, а я складывала плоды его обжорства в пакет, он подмигнул кассирше и повернулся ко мне.
— Ты чего на этого ухаря засмотрелась? Понравился?
— Разве такое может понравился? Да ему лет сто. Хотя нет, в таком виде века три назад ходили.
— С вытянутыми коленками на штанах? — гоготнул Сашка. — Мужичек, конечно, староват для тебя, но не так как ты описала.
— С какими коленками? — не поняла я. — Я про того мужика в дверях. В шубе и с тростью.
— Ангел, ты в своем уме? — озабоченно посмотрел на меня Сашка. — Вон он стоит до сих пор на крыльце.
Я обернулась. На улице прислонившись к перилам стоял мужчина в пальто с меховым воротником и с орлиной тростью. Рядом никого не было.
— Я про него и говорю. Мужик с мехом и с тростью.
Сашка потянулся было за
