кивнули, а их глаза загорелись. Им явно хотелось так же слепить белоснежной улыбкой, которую они приметили у одной из боярынь. Та была как все, а потом вдруг её зубы забелели ярче жемчуга!
— Плещеева, — назвала Наталия ту боярыню.
Дуня кивнула. Именно старшая Плещеева попалась ей на глаза. Очень богатый и знатный род, эти Плещеевы.
— Так вот, думаю, что её не предупредили, что через полгода — много через год — её зубы станут грязно-серыми, а чтобы вернуть белизну, то надо будет вновь делать ядовитые примочки.
— И что? Надо будет, так сделает, — пожала плечами княгиня, — серебро на это есть.
— На третий раз от зубов останутся чёрные пеньки и нечего будет отбеливать.
— Дуня! У тех, кто предлагает подобные услуги, есть рекомендации, и они очень весомы, — наставительно произнесла Наталия, но девочка быстро нашлась с ответом:
— Сейчас боярыня Плещеева тоже может дать благожелательную рекомендацию и вполне искреннюю, но что она скажет год-два спустя? Кто вернёт ей зубы? Пусть жёлтые, но крепкие зубы! Те примочки, что ей делали для отбеливания крайне вредны.
— Дуняша, ты несносна! Но если права, то это ужасно, — озадаченно пробормотала княгиня, переглядываясь с Наталией. — Столько обманутых женщин! Но я же видела рекомендательное письмо от ханши.
Дуня развела руками. Сейчас её больше волновало, как она будет стоять перед всей думой и как бы не осрамиться.
Княгиня покрутила в руках свиток со своим изображением, но оно уже смазалось. Пощупала пальцем выемку, и наконец взялась за свою протеже. Она подала знак Наталии, и та чинно вынесла сложенную шубку*. (не зимняя шуба, а шубка — разновидность утепленного верхнего платья с меховой отделкой)
— Дарую тебе со своего плеча, — торжественно произнесла Мария Борисовна и велела: — Примерь!
Шубка была обшита узорчатым сафьяном, рукава были до пола, а застежки серебряные. И была эта шубка по размеру Дуни. А она, грешным делом, раньше думала, что надо буквально понимать, что дарящий снимает одежду со своего плеча.
Доронина обрадованно покрутилась и принялась благодарить.
— Это ещё не все. Вот тебе налобные украшения.
Дуня от воодушевления захлопала в ладоши. У неё получался образ маленькой славянской княжны. Это была мечта! Машка мечтала о большом красивом кокошнике, а Дуня с ужасом ждала того момента, когда вынуждена будет надеть его на свою голову. Бытовой вариант ещё ничего, а праздничный… на любителя.
Позабыв обо всем, она даже немного поскакала, чтобы услышать, как звенят подвески, а потом уставилась счастливыми глазами на улыбающихся женщин. Обе они выглядели утомлёнными. Правда, взгляд у княгини стал живым, завораживающим, но Наталия словно бы пыталась жить, а ей не хватало сил.
Сейчас было неуместно спрашивать про лекарку, которую Дуня советовала пригласить, но сегодня она собиралась к ней зайти, и вот тогда поспрашивает.
Княгиня уделила Дуне ещё немного времени, а потом велела сенной девушке проводить боярышню в большой зал и передать её под присмотр боярина Палки.
Не сказать, что наставник княжича был счастлив её видеть, но на приветствие ответил благосклонно и прикрыл от любопытных взглядов.
— С князем не спорь, молчи, да кланяйся, — тихо поучал он её.
— А если кто-то нехорошее про меня скажет?
— Молчи. Там будет твой дед, он и ответит.
— А если князь спросит меня, довольна ли я наградой?
— Он знает, что ты довольна.
— А если кто другой начнёт меня спрашивать?
— Не реагируй.
— А меня там посохом не огреют?
— Там есть головы покрепче, чтобы посохом получать, — невозмутимо ответил боярин. — Больше не придумала вопросов? — насмешливо спросил теперь уже он и дождавшись Дуниного отрицательного покачивания головой, велел:
— Тогда стой и молчи, тренируйся.
И Дуня встала, полностью скопировав боярина и многозначительно молчала. Никифор хмыкнул, но боле ничего не сказал.
Наконец, низенькая дверца открылась, и она прошла в зал вместе с боярином. Он остался у входа и подтолкнул её вперёд.
Дуня шла с гордо поднятой головой в красивой шубке, накинутой поверх её собственного платья. Увидев деда, она просияла и чуть позвенела подвесками. Многие ей улыбались, другие смотрели оценивающе, но были и те, кто не скрывал зависти. В их глазах читалось, почему она, а не моя кровиночка вышагивает здесь.
Дуня сделала всё, как положено, и Иван Васильевич улыбнулся ей.
— Вижу, что моя княгинюшка тоже решила наградить тебя. Одобряю. А теперь прими мой подарок.
К Дуне подошёл человек и вручил ей мешочек с серебром.
— Двадцать рублей, — громко объявил князь.
Дуня поблагодарила, хотя это было платой, которая должна была состояться, если князь положительно оценит проект. И вот он оценил, а плату совместил с наградой.
У такого снега зимой не выпросишь. Но двадцать рублей означали, что князь всё же купит у неё брусчатку! А это уже другие деньги. Ура!
Ни о чём Дуню не спрашивали, и ей оставалось вновь поклонится и уйти.
Много позже княжич рассказал, что её проект вызвал нешуточные споры между бояр. Они умудрились всё раскритиковать и всё одобрить. Бояре были бы рады реализовать этот проект, но на строительство не было средств, а ещё вновь остро повисал вопрос со стеклом.
Дуня поняла, что её проект для многих стал мечтой, которую не суждено увидеть. И они были правы. Можно построить храм и грановитую палату, но остальные здания слишком опережают это время. И всё же… всё же надо мечтать, ставить цели и пусть маленькими шажками, но двигаться вперёд!..
Глава 11
С княжичем Дуняша увиделась только через седмицу. Иван Иваныча вместе с товарищами увозили на охоту, ради постижения науки выслеживания зверя и выживания в лесу. Наверное, ребят планировали оставить в суровых условиях подольше, но листопад (октябрь) выдался дождливым. И каково же было удивление княжеского каравана, когда по возвращении они увидели множество цветных тканевых кругов на палочке, которыми горожане защищались от дождя. Эти диковинки делали на каждом углу и сразу же продавали. Княжич купил
