Мне показалось, что он мне откажет, но граф кивнул.
— Поместите в газету статью или пустите сплетню, что рядом с вре́менной дислокацией военных напились деревенские мужики, подрались с дежурными, солдаты решили проучить их, связали руки и глаза и заставили ходить по кругу. Чем более невероятная ложь, тем больше шансов, что люди в неё поверят. Так действует человеческая психика.
Граф очень долго смотрел на меня и задумчиво сказал:
— Может сработать.
Я отпила ещё один глоток горячего чая.
— Я хотел спросить, если мы каждого человека скрутим и распределим в разные части лагеря, это может помочь?
— Это хорошая идея, — сказала я, — и это могло бы сработать, если бы не заложенная в сознание программа о смерти. Шанс того, что самые внушаемые умрут, процентов восемьдесят.
— Да, ваше сиятельство, — включился в разговор лор Фуртис, — сегодня лора Преока попыталась спасти ещё одного человека, помните, как ту девчушку. Так он чуть душу всеблагому не отдал, когда его из круга вывели.
Хотя граф и говорил тихо, но к нам прислушивались другие лекари.
— Именно поэтому я требую отстранить от участия лору Преоку, которая не имеет никакого отношения к медицине, — заговорил лекарь, похожий на кузнеца, я так и не запомнила его фамилию, поэтому про себя называла костоломом.
Я хоть до этого и не слышала таких разговоров, но, скорее всего, здоровяк поднимал этот вопрос и раньше, но успехов не добился.
— Я бы не рекомендовал отказываться от помощи лоры Преоки, — заступился за меня лор Фуртис, — всё же девочку она тоже вытащила из круга живой и здоровой. Зато теперь мы понимаем о том, что происходит немного больше.
— А второго она чуть не убила. И хочу заметить уважаемые лоры, что нельзя действовать, как лора Преока, мы понимали с самого начала. И нам не нужно было проводить убийственные эксперименты над людьми. Мы ещё не знаем, как скажутся действия лоры на несчастных.
Он был прав, конечно, поэтому совесть моя не позволяла оправдываться.
— Уважаемый, получается, что лора без образования за один день сделала больше, чем вы за неделю? — насмешливо и едко вмешался граф.
Лекарь покраснел.
— Одну привела в чувство. А второй где?
— В госпитале, — нехотя сказал мужчина.
— Хочу заметить, что пациент недавно пришёл в сознание и ум его прояснился, — торопливо сказал лор Фуртис.
— Я же говорю, что больше, — развеселился граф, — вы ведь ни одного человека не смогли привести в чувство за неделю? Или я чего-то не знаю?
Даже мне с трудом удалось подавить улыбку.
Когда его веселье было направлено не на меня, воспринималось оно намного легче.
Люди графа, сидевшие тут же, и солдаты усмешки спрятали в кулаки.
Ссориться с лекарями никому не хотелось, а граф мог себе это позволить.
Костолом недобро посмотрел на меня, словно я была виновата во всех его бедах.
— Лора Преока, я официально разрешаю проводить ваши эксперименты. И если через неделю не найдём другого способа, будем приводить в чувство по одному.
Оборотней я выдернула из круга уже на следующий день тем же способом. Предупредила костолома, что собираюсь это сделать, он отправил на подмогу ещё трёх лекарей, но сам не пошёл, отговорился срочными делами.
Курт отговаривал их будить, но я была не приклона. Раз альфа вознамерился встретиться с графом, то трое попавших в ловушку оборотней ему не помешают.
А Дрока мы предупредили и больше сделать ничего не могли.
Я была почти уверена, что с оборотнями будет меньше всего хлопот, потому что у них тоже был сильнейший якорь — их альфа.
И наш мобильный госпиталь пополнился ещё.
Оборотни пришли в себя, но ничего путного сказать не смогли, только повторяли, что слышали шёпот и испытывали навязчивое желание подойти.
А ночью они сбежали.
Несколько дней пролетели, как один.
Липа выходи́ла на свет только в нашей палатке, почему-то она боялась лекарей и сидела на дежурствах очень тихо.
Наконец, наступил наш с Куртом первый выходной.
Мальчишка уже вышел из палатки и где-то болтался. Я позволила себе немного полежать на тюфяке.
После разговора у костра лор Фуртис дал мне несколько лекарских трактатов и я их начала изучать. О строении человека я ничего нового не узнала, зато о других расах было много интересной информации, некоторые вещи я заучивала наизусть.
Вот и сегодня открыла книжицу и прочитала одну главу на свежую голову.
Особенно удивительным было то, что у фавнов два сердца, которые полностью дублируют друг друга. Зачем такими их создала природа мне было непонятно.
Наконец, встала, потянулась и вышла из палатки.
На залитой солнцем траве тренировались люди графа, Курт стоял среди них и ждал своей очереди.
Я ушла к ручью, чтобы освежиться и когда возвращалась, услышала звуки неожиданной для утра ажитации. К тренировочному кругу подтягивались люди, но мне с моего места хорошо было видно.
Граф, оголившись по пояс, проводил тренировочный кулачный бой с каким-то верзилой.
Его сиятельство был жилистым, но худым. Каждая мышца отчётливо прорисовывалась на теле, я непроизвольно залюбовалась.
Его противник был шире графа раза в полтора с огромными ручищами. Но вес делал мужчину неповоротливым и неуклюжим.
Граф ловко ушёл от болевого захвата, как-то очень хитро вывернул руку противника и повалил его на землю, придавив его сверху. Жилы на шее у графа вздулись, лицо окаменело, на спине каждая мышца прорисовалась, я и забыла, что их может быть так много.
Он словно почувствовал мой взгляд, резко вскинул голову и посмотрел прямо в глаза.
Я быстро отвернулась и зашагала к палатке.
Щёки горели, отчего-то было очень стыдно, словно я специально подсматривала за полураздетым мужчиной.
Я вышла минут через двадцать, граф уже стоял среди своих людей в рубашке, но тренировочные бои продолжились.
Один из парней графа, самый молодой с рыжей шевелюрой, стоял напротив Курта и подзуживал мальчишку. Рыжий расстегнул рубашку, но не стал её снимать. Курт хмурился, но был собранным и сосредоточенным. Он не стоял в специальной стойке, не выставил руки перед собой, только внимательно следил за соперником. Курт был похож на дикого зверёныша, готового вот-вот броситься на противника.
Несколько секунд не решалась подойти, но высокий мужчина совсем заслонил мне обзор, и я всё же шагнула к ним.
Рыжий сделал ложный выпад, но Курт даже не вздрогнул, попытался обойти мальчишку со спины, но тот поворачивался, как волчок. Граф внимательно следил за ними.
Курт стремительно понёсся на противника, ловко уходя от рук, подставил подножку, умудрившись при этом натянуть на голову горе учителя небрежно расстёгнутый камзол, человек графа неуклюже завалился на спину под дружный хохот. Он хотел покрасоваться перед своими, но сильно оконфузился.
Рыжий взревел, вскочил на ноги.
Курт, не будь дураком, сразу дал дёру. Мужчины расступились, пропуская противников. Курт запетлял, как заяц, оббежал котлы, ловко перескочил через брёвна. Рыжему также их перепрыгнуть не удалось, и он снова повалился на землю, сразу же вскочил на ноги и опять побежал за Куртом.
Зрители шумно болели за участников. Сегодня Курт был фаворитом.
Мальчишка резко рванул в сторону заставы, но зацепился за корень, торчавший из земли, и свалился на землю.
Выкрики стихли. Рыжий тоже застыл на месте.
И тогда до нас донёсся топот лошадей, через несколько секунд, поднимая клубы пыли, в лагерь въехали пять всадников в военной форме. С безупречной выправкой, залитые утренним солнцем.
Это был Адриан со своими людьми.
Моё сердце сбилось с ритма и зачастило.
Глава 24
Адриан спешился. Чёрный китель сидел на его фигуре, словно влитой. Твёрдо чеканя шаг, подошёл к Курту, протянул руку. Мальчишка неуверенно дал свою, генерал рывком потянул на себя, помогая ему встать. Взъерошил волосы.
