пятернёй, как расчёской, проведя, Мелена задумалась. Жалко, конечно, было с ними расстаться. Все же длинные, да блестящие волосы — это красота и богатство.
Мелена развернулась и тихо подошла к столу, ища что-нибудь острое. Меч, кинжал или нож. Во втором ящике нашла кинжал. Взяв его холодную ручку в руку, подошла обратно к клетке. Старательно завязала локоны в косу. В волосах, знала, находилась жизненная сила. И та была нужнее пленнице. А у Мелены волосы ещё отрастут, так что и переживать было нечего.
Но понадобилось кое-какое время, чтобы отрезать волосы. И пока Мелена это делала, то воспоминания обряда встали перед глазами. Всего лишь один раз она видела, как Яга его проводила. Как отдала часть своих волос и сил одной деревенской женщине, что могла и не пережить роды. Мелена отгоняла непрошенные воспоминания, стараясь лишь припомнить слова, которые тогда читала Яга.
Отрезав косу, один край Мелена передала чудо-птице. Парой слов зажгла огонь, пытаясь его сдержать. Слова старого языка, которым обучала Яга Мелену, плавно струились изо рта. Заклятие, как кузнечные клещи вытягивали силы из ведьмы, те перетекали по волосам в тело пленницы. Слабость словно лёгкой накидкой упала на плечи. И воздуха с каждым словом становилось меньше, а мышцы, казалось, заливались свинцов. Хотелось опуститься на пол, задышать полной грудью и провалиться в спасающий сон, но Мелена держалась, продолжая обряд.
И вдруг чудо-птица сама прервала его, отпустив косу. Пальцы Мелены так же разжались, она чувствовала облегчение. Опустив лицо, постаралась дышать полной грудью. И через некоторое время почти пришла в себя.
— Нет слов, которые выразили бы мои чувства в полной мере, — звонко заговорила чудо-птица. — А ты ведь можешь сама их увидеть.
Мелена в следующее мгновение почувствовала, как в груди растеклось тепло, что нежно обволакивало. И так делалось хорошо, что хотелось плакать. Губы сами собой растянулись в слабой улыбке. Какое странное чувство. Одновременно она себе казалась слабой и такой сильной. И лишь маленькая горошинка словно железная мешала растаять в тепле чувств пленницы. Горечь? От чего же?
— Я правда не смогу тебе отплатить, Мелена, — добавила она.
— Ты знаешь моё имя? — удивилась Мелена, отгоняя очередное наваждение.
— Да. Я почувствовала в тебе дар ещё тогда среди всех этих людей, — его голос становился тише, а на последнем слове и вовсе дрогнул. — И поэтому между нами образовалась связь. Ты поэтому меня чувствуешь и слышишь.
— Я так и подумала. А как зовут тебя?
— Сирин.
— И что теперь, Сирин? Ты сможешь выбраться сама?
Лицо Сирин погрустнело.
— Смогу, — печально ответила та. — Да только тело придётся оставить здесь.
— Что?
Мелена поняла, что задумала Сирин, напряглась и испугалась.
— П-подожди, не надо! Разве мы не сможет открыть эту чёртову клетку? Тебе необязательно…
— Так надо, — ответила Сирин. — Моё тело было уже осквернено.
— О чем ты?
— Меня обманули, поймали, трогали, заставили петь на потеху всем.
Казалось, что вот-вот и Сирин заплачет. Мелена не знала, как утешить её, поэтому молча стояла рядом. Хотела протянуть руку, показать, что она здесь и поможет, но не решалась.
— Не думай, что для меня это смерть. Моя душа лишь лишится оболочки. И знаешь, от этого мне станет легче. Парить в небе, рассекать облака, играть наперегонки с ветрами. Быть частичкой этого мира и беспрепятственно странствовать — это то, чего я хочу.
Сирин улыбнулась.
— Это твоё решение?
— Да. Все же я Велесова дочь и божья вестница. Я должна как можно быстрее донести весть. И без тела мне будет легче.
— И что за весть?
— Извини, я не могу поведать. Она предназначается богам.
— Я могу тебе ещё чем-то помочь?
— Да, — Сирин протянула руки. — Я хочу хоть раз дотронуться до человека и не чувствовать боль. Хотелось бы запомнить что-то хорошее из мирской жизни.
— Хорошо, — шёпотом ответила Мелена, волнуясь.
Она протянула руки Сирин, та нежно их подхватила, благодарно улыбнувшись.
— Я буду тебя помнить, Мелена, пока и вовсе не перестану помнить. Знай, тот, кого ты ждёшь — он близко.
— Сын Яги? Насколько он близко?
— Мне шепчут леса, ветер гонит их слова. Он в пути, говорят они мне.
И не успела спросить Мелена, как Сирин облегчённо выдохнула, прикрыла глаза и начала тихо шептать. Слова на незнакомом языке струились подобно воде в ручье, звонко и благозвучно, словно песнь. Последняя песнь — молитва для ушедших. Мелена не отнимала рук, чувствуя исходящий от Сирин жар, тело её засверкало, как солнце. Пришлось даже прищуриться, как вдруг свет тут же потух и тело мешком упало на пол. Душа, его державшая, ускользнула, возвышаясь над землёй, уносясь с ветром к отцу или иным богам.
Какое-то время Мелена сидела подле тела Сирин, а рядом разложила кости Мурылка. В голове ёрзали разные мысли, а на душе было гадко. Могла ли смерть быть спасением? И мог ли кто другой остановить это? А вправе был ли? И Яга видела спасение в своём уходе? Пелена слез заволокла все, мешая видеть. Мелена не сдерживаясь, выпустила горе.
Она винила и злилась на Ягу. Ведь та бросила её одну. Думала, что подопечная сама справится? Нет. Мелена уткнула лицо в ладони. Разве она справится без Яги? И как она будет без неё жить? Она ведь не знает, как жить без неё. Рыдания затихли, но ком в горле не проходил, сколько бы раз Мелена не пыталась его проглотить.
И вдруг в стоящей тишине она услышала шаги.
У Мелены перехватило дыхание от страха. Она прыгала взглядом из угла в угол, ища спасения. К единственной двери уже поднимались, а из окна не выбраться, она вскочила и спряталась под письменным столом в надежде, что предрассветная темнота скроет от глаз входящего.
Сердце заколотилось быстрее, оглушая, когда Мелена заметила Мурлыку у клетки. И в этот миг, как только она хотела забрать кошку, в комнату кто-то зашёл. Чьи-то ноги, обутые в простые чоботы, остановились в паре шагов от клетки. Он наклонился, повёрнутый широкой спиной к Мелене. Но она не сомневалась, что это был Данияр.
Мелена чувствовала дрожь вдоль позвоночника. Сжав руки в кулаки, старалась себя сдержать. Если сейчас выпрыгнет из укрытия, то ничем хорошим это не закончится. Но страх за Мурлыку туманил разум.
Данияр какое-то время сидел, смотрел на кошачьи кости и Меленины волосы. И сердце забилось сильнее. Она совершенно забыла про косу. А может и не стоило тогда прятаться? Когда на её волосы взглянут, сразу поймут, кто виновен в
