ваших, даже ради глотка воды, мы отрежем вам нечто гораздо более ценное. Я свое слово держу. Понятно?
Они оба кивнули.
– Отлично. Тогда мы закончили.
Я посмотрел на Лотара и Рансела.
– Перевяжите их. Не хочу, чтобы они истекли кровью до того, как передадут наше послание.
По пути к замку Ганнер напомнил, что настало время и для другого послания: для письма, на котором настаивала вся семья. Теперь согласился и я, так как терять было нечего. Или мне так казалось.
Я по-прежнему не мог поверить, что согласился на восстановление венданского поселения. Если бы боги донесли эту новость до отцовских ушей, он, наверное, бился бы о стены гробницы, требуя, чтобы его выпустили, требуя назвать патри кого-то другого.
Встав с кровати, я направился к окну. Было темно, и двор внизу затих, лишь тусклый голубоватый свет в надвратной башне намекал, что кто-то не спит. Но вдруг я увидел тень, мелькнувшую в темноте. Или мне почудилось? Слишком быстро она исчезла. Может, собака? Лай подтвердил мое предположение.
Я отошел от окна и поморщился. В голову закралась мысль: интересно, Кази тоже не спится? Когда я зашел к ней, выражение ее лица было счастливым, будто она обрадовалась моему приходу. Но потом оно резко омрачилось.
«Чего ты хочешь, Джейс?»
Я прекрасно знал, чего хотел.
И она тоже знала.
* * *
Я застыл, не решаясь постучать в дверь. Было поздно, середина ночи, если быть точнее, – я мог потревожить ее сон.
«Нет, она не спит».
Я понимал, что это невозможно, но чувствовал. Чувствовал, что глаза Кази не были сомкнуты. Она то задергивала шторы, то снова открывала их. Тревога мешала ей расслабиться. Она нуждалась в истории, загадке, в чем угодно, что помогло бы погрузиться в мир снов. Я прислонил руку к двери, желая войти, но понимая, что не должен этого делать.
«Что происходит, Кази?»
«Что ты чувствуешь?»
Она не смогла ответить. Или не хотела. Хотя, возможно, лучше было мне и не знать. Я ведь понимал, кому она хранила верность.
И кому был верен я.
Я оттолкнулся от двери и направился обратно в комнату.
* * *
В апсиде храма в красных стеклянных шарах горели свечи. Витал в воздухе тяжелый аромат янтаря. Я был единственным, кто оказался здесь. Жрецы уже спали в пасторском доме – мое подношение они найдут поутру. Я достал нож, надрезал большой палец, сжал его, чтобы кровь капала на тарелку с монетами. «По монете за каждого ребенка в городе. Здесь ты говоришь не со жрецами, не с кем-то другим. Это разговор между тобой и богами, Джейс. Это твое обещание защищать их своей кровью, как Аарон отдал кровь, чтобы спасти Выживших. Золото радует людей, но кровь служит богам, потому что в конце концов твоя жизнь – это все, что ты можешь предложить».
Капли крови стекали по груде монет, наполняя безмолвную тишину храма едва слышным звоном. Последние слова, сказанные мне отцом, перешли к нему по наследству. Их слышал каждый патри. Я читал эти тексты и переписывал с раннего возраста.
При свете свечи блеснуло золотое кольцо. «Я вернула его, Джейс. Вернула тогда, когда это имело значение». Она добровольно вышла вперед и помогла мне, а я, вместо того чтобы поблагодарить, начал выяснять, почему она не отдала его раньше. Отныне все казалось сложнее, даже такая простая вещь, как благодарность.
Позади раздались шаги.
– Ты готов?
Мэйсон поймал меня на выходе из замка и настоял, чтобы пойти со мной.
– Ты с ума сошел? Уходишь без стражи? – А потом он рассмеялся. – Пойдем.
Мэйсон, шагая по центральному проходу в мою сторону, прошептал:
– Город скоро проснется. Пора уходить, пока не рассвело.
И тогда мы ушли. Улицы молчали, дороги были темными. На полпути домой брат спросил о Кази:
– Как получилось, что вы двое…
Мэйсон понимал, что между мной и Кази что-то случилось, но вторую часть вопроса озвучить не смог. Он не знал, как сформулировать это, будто сам еще не до конца верил. Он видел, как она прижала меня к стене, угрожала убить, и воспринял это не лучше, чем я.
– Там все было иначе, – признался я. – Она была другой. И я тоже.
– А сейчас?
– Не знаю.
– Я никогда не видел тебя таким. Я знаю, что ты не просишь совета, но я все равно его дам. Может быть, там с ней было приятно свернуться калачиком, но здесь она не та, с кем ты должен связываться. Ей нельзя доверять.
Это была правда, пусть и горькая. У Кази были секреты, и она искусно избегала любых моих вопросов. Прошлой ночью, когда она подумала, что я навредил ее друзьям, я увидел в ее глазах неподдельный страх. А потом он растворился, сменился какой-то расчетливостью. Такое же выражение я заметил на ее лице, когда она изучала того охотника: она будто выстраивала в голове что-то прочное, камень за камнем. Благодаря своей проницательности она сумела добиться выплаты компенсации, которую мы вовсе не должны выплачивать. Даже ее письмо не гарантировало приезд королевы, однако надежда все же была, а именно в ней мы и нуждались. Пока что я буду использовать ее в своих интересах. Пройдет немного времени, и нам больше не понадобятся чужие услуги. Скоро у нас появится большая доля в торговле на континенте, и королевства будут умолять о месте за столом с Белленджерами.
Мы дошли до Дозора Тора, но прежде, чем Мэйсон ушел к себе в комнату, чтобы поспать то немногое время, оставшееся от темных утренних часов, я сказал:
– Завтра, когда мы уедем в город, вызови Гарвина с башни и вели наблюдать за Кази. Она не знает его, и он сможет раствориться на заднем плане. И Юрсана привлеки.
Брови Мэйсона взметнулись. Упоминание такого человека, как Гарвин, – который был очень хорош в своем деле, – послужило признанием моих сомнений.
Я надеялся, что Мэйсон ошибался. Надеялся, что ошибался и я.
Потому что по-прежнему был связан с ней и не хотел становиться свободным.
Миандра – наша рассказчица. Она повествует о былых временах.
Это был мир принцесс и чудовищ, замков и отваги. Она узнала эти сказания от мамы своей подруги. Когда-нибудь я тоже буду рассказывать истории, но они будут о других чудовищах, о тех, которые посещают нас изо дня в день.
– Джина, 8 лет
Глава двадцать третья. Кази
Я лежала на кровати в окружении книг, слушая несмолкаемый шепот призраков: «Что
