въелся в их разум, но шутка в том, что об этом никто не догадывался. Даже я. А теперь представь, сколько таких запятнанных гуляет по Сальтарини…
Я ужаснулась. Действительно… Раньше мы знали только о меченых, которые хоть и вели себя вполне разумно, отличались от людей. Речь их не была связна, зато дрались превосходно и могли принимать любую форму. В принципе, меченых узнать не так трудно, а тут…
– И какой план? – поинтересовалась сдержанно. – Мрак удалось вытравить? Или вы ещё в процессе? А дальше? Отпустите их?
– Буду использовать, – бесстрастно отозвался ректор, потягиваясь до хруста в шее.
– Ещё раз говорю… – бледными губами прошептал шрамированный. – Я ничего не знал и не пятнал Алекса.
Ректор поморщился.
– Эти утверждают то же самое.
Я посмотрела на прикованных к стене магистров.
– Они живые вообще? А если кто-то узнает, что вы устроили пыточную у всех под носом?
– Пойдёшь разболтаешь? – насмешливо поинтересовался ректор.
Безразлично передёрнула плечами.
– Если не забыли, магистр Данк, мне и самому есть, что скрывать. Как-то не до ваших… гм… извращённых развлечений на досуге.
– Но-но… – ректор цокнул языком. – Следи за словами. А об этом… можешь не волноваться. Никто ничего не узнает. Я позабочусь. Но главное, что мне удалось очистить разум этих несчастных от воздействия Мрака. Только вопрос: кто же тогда запятнал Алекса, сделав из него приманку, остаётся открытым.
Меня волновало это не меньше. Я ведь тоже подозревала этих двоих, а выходит, это не они. Тогда кто?
Ректор прищурился.
– Слушай, Коутс… Ты ведь хорошо знал Алекса?
– Да, – не стала отрицать.
– А что у него за отношения были с отцом? – ректор поднялся, взял в углу заготовленное ведро воды и плеснул сначала на магистра Яра Лемана, а за тем на двух других подвешенных.
– Почему вы спрашиваете? – насторожилась. Почему ректор спросил про отношения с отцом, а не с матерью? Почему именно с ним?
– Потому что, – магистр поставил пустое ведро на пол и стал расстёгивать пуговицы рубашки. – За неделю до гибели Алекс так же, как и ты отпрашивался домой. Повидать отца.
– Повидать отца? – переспросила глухо. Я ничего об этом не знала… Ничего. По спине полз холодок дурного предчувствия. – А причина? Алекс называл причину?
Ректор кивнул.
– Алекс был против замужества своей сестры, говорил, что это его беспокоит, что хочет попросить у отца помощи помешать помолвки.
Голова закружилась. Ноги подкосились. Привалилась к стене, потирая пальцами центр лба, будто в него пальнули с мушкета. В упор.
Могла ли Элайза знать о планах Алекса? Могла ли прийти на встречу вместо отца? Что ей стоило запятнать Мраком неродного сына? Вообще ничего. Она бы точно не позволила разрушить её грандиозные планы.
Убью. Убью тварь. Кожу живьём сниму, но узнаю…
– Коутс! – пощёчина обожгла щёку. – Захотел растворить нас во тьме и одновременно зажарить светом?!
Я недоумённо заозиралась. Под ногами раздражённо шипела тьма, воздух потрескивал искрами света. Ещё никогда я не применяла две силы одновременно, даже не знала, что их можно смешивать.
– Я никуда не отпущу тебя в таком состоянии! – жёстко отрезал ректор, помогая мне развеять влияние силы. – Вообще не обязательно, что Алекса запятнал отец или кто-то из его родных. Это могло произойти в городе, я лишь спросил, какие у него были отношения с родными, а ты уже потерял над собой контроль!
Всё так… но ректор не знает того, что знаю я. Не знает о том, какая Элайза мерзкая и чудовищная тварь, не знает о её планах, не знает, что просьба Алекса о помощи расторгнуть мою помолвку с Кристофером, могла заставить её действовать.
– Нужно проверить обоих, – сухо выговорила, совладав с эмоциями. – Элайзу Дауман Рай и её супруга. Не спрашивайте. Просто проверьте. У одной были причины запятнать Алекса, второй имеет доступ к Гильдии и светочам. К тому же… Эдвард может так же, как и эти… – взмах рукой в сторону приходящих в себя магистров, – оказаться запятнаным. Не верю, что он по собственной воле мог причинить вред сыну. Любимому сыну.
– Откуда такая уверенность? – настороженно прищурился ректор и шагнул в Серый мир, утаскивая меня за собой, схватив чуть повыше локтя. – Кажется, ты не всё мне рассказал, да?
– Слушайте, – вдохнула раздражённо, вырывая руку. А то мало ли ещё вспыхнем. – Я могу проверить, запятнан отец Алекса или нет. Только я могу это сделать. Я ведь и так собирался в поместье Дауманов, у меня там незавершённые дела.
– Почему только ты? – голос ректора на изнанке звучал вязко. А мой звонче, чётче. Может, потому что я больше времени проводила в этом мире?
– Потому что… – выдержала паузу, улыбнувшись. – А теперь дайте слово, что не раскроете меня, а я выиграю турнир, как и обещал.
– Я бы пожал тебе руку, – хмыкнул ректор. – Но могу лишь подержать тебя за рукав. Через одежду вроде нет того разрушительного эффекта, что был в прошлый раз.
– Мне достаточно вашего слова, – произнесла серьёзно. – Пообещайте, что не раскроете меня, что не отправите домой, что позволите завершить начатое. Я слишком далеко зашёл. Слишком.
Ректор тяжело вздохнул, заложив руки за спину и прошёлся, размышляя.
– Обещаю, – произнёс непоколебимо. – Что бы не случилось, я сдержу своё слово.
– Хорошо, – кивнула, принимая обещание. – Позвольте мне действовать, потому что я здесь ради Алекса. Потому что я… я мог вообще вам ничего не рассказывать, но вы правы в том, что я натворю глупостей, если доберусь до Элайзы, но я могу легко проверить имеет ли Эдвард Дауман отношение к гибели Алекса. И так будет быстрее, чем если бы это делали вы.
– Почему? – ректор взъерошил волосы, обеспокоенно взглянув на меня.
– Потому что я его дочь, – улыбнулась просто. – Сара Дауман Рай, рискнувшая ради брата всем. Прибегнувшая к колдовству шиагами. Отец в курсе и поддерживает меня, поэтому мне не верится, что именно он запятнал Алекса. А мою роль сейчас играет подруга. Такие дела, господин Данк. И в эти выходные я собиралась домой, чтобы позаботиться об отсрочке собственной свадьбы, ради нашего с вами уговора. Ради игр тьмагов, ради того, чтобы вы наказали виновных в смерти моего брата.
– Фух… – только и смог шумно выдохнуть ректор, вид имея растерянный и даже жалкий.
Это он ещё многого не знает. Поберегу его нервы, но не жалею, что открылась. Одной мне не справиться, одна я точно разрушу собственную жизнь, которая вдруг стала значимой…
Молча покинули Серый мир, оказавшись в комнате тьмага. Никаких следов тайной пыточной не наблюдалось, обернулась на стену, за которой, по идее, она
