но очень старой сторожки, немногим старше самой ведьмы, которая здесь жила и по сей день. Сильный горный ветер завывал за окнами, ударяя по пологому скату крыши каждый раз с новой силой, будто желая напрочь снести горный домик, выстроенный из бруса большим-большим кубиком.
Котелок медленно, но верно закипал над огнем в маленьком камине, дымоход пыхтел, поднимая в воздух серое облачко дыма, а старуха Тутуния сидела над круглой большой металлической чашей с фасолью, залитой водой до краев. Ведьма то и дело ныряла туда пальчиками и выбирала гнилые или расколотые пополам семена. Потому что такие для прорастания вряд ли сгодятся.
– У-ню-ню, ту-фу-фу, – гундела она скрипучим старческим голосом, пока водила руками над водой, вливая самую капельку магии, дабы ускорить процесс прорастания фасоли, ее любимого источника пропитания. – На-на-на, ту-ру-ру, – мурлыкала она себе под нос, продолжая нырять пальчиками в воду.
Зеркальная поверхность услужливо отражала кудлатые каштановые волосы ведьмы. Серо-коричневая высокая шапка обрамляла грубое, морщинистое лицо Тутунии, украшенное разве что горбатым мясистым шнобелем или суховатыми узенькими губами. Глаза – и те прятались за складочками век и заросшими бровями, плавно перерастающими в спутанные пряди челки.
– Ва-ва-ва… – только и успела она пропеть, как в котелке что-то громко булькнуло, отвлекая старуху от мирного занятия.
– О, ну-ка, ну-ка, чей там у нас случилося? – заинтригованно протянула она, когда провела ладонью над поверхностью воды. Магия в следующий миг брызнула из ее пальцев тоненькими потоками-струнами. Мыльный шар надулся в чаше большим полукругом, чтобы показать происходящие невдалеке события.
– Гм… – Тутуния призадумалась, глядя на сверкающие магией окна поместья Виндоухардов. – Ну и глупые же эти двое, – проворчала она тихонько, однако котелок ее услышал и в ответ громко булькнул. – Ладно-ладно, не буду ворчать.
– Пи! – пискнула мышка, сидящая на столе рядом с металлической тарелкой. – Пи-пи-пи!
– Да… вижу-вижу, – ответила ей старуха, перемещая пальцами картинку к порогу чужого дома. – А это у нас кто тут такой, а?
Тотчас взору Тутунии предстал кроваво-красный рубиновый жучок, медленно пробирающийся на участок Виндоухардов сквозь реденькую ограду.
– Пи-пи! – мышка вновь отвлекла внимание ведьмы.
– Говоришь, прогнать его? – старуха поджала губы, раздумывала. – Но как? И главное – зачем? Ведь я же, эта… уже пару раз вмешалася и чуть хужее не сделалати. Поэтому зареклася лезть в чужоные делишки.
– Пи! Пи!
– Да-да, знаю, обещала Макфеевне помочь несчастной женушке Алистера Первого, вот толька я же старая, глухая совсем тетеря, не услышала полностью фамилию-то заковыристую. Вот и начудила, помнишь, да?
– Пи!
– Да, конечно же помнишь! – проворчала ведьма, двигая пальцами, чтобы показать мышке минувшие события. – Вон, поглядь, карета едеть. А в ней окрыленный любовью Бриггет Хардушка собственной персонаю. Бедняжечка. Едет он, значит, чтобы предложить руку и сердешенько своеное Лоретте Виндоухардушке, смотри-смотри, не отводи взгляда. А-а-а… не хочешь, да? Знаешь, чаво сейчас досочка-то под копытом ретивого конюшеньки ка-ак треснет, а тот ка-ак заржет! А одна тетеря возьмет и испуганно отпрянет в сторону, да?
– Пи-пи-пи!
– Ну ладно-ладно, давай о нынешних событиях поглянем. Уговорила.
Ведьма повела пальцами над мыльным пузырем, перемещая точку временного обзора.
– Это я, конечно, молодец, что запустила интересную цепюшку событий. А вот чаво делать-то с ентим, до конца не понимаю. М-де…
– Пи-пи!
– Ты в своем уме? – удивилась Тутуния. – Хочешь попробовать сожрать эту букашку?
– Пи!
– Что ж, попробовать-то ты можешь, но я не уверена, чаво енто поможеть. Но… да, переместить тебя туда я, конечно же, смогу. Это мине под силу. Но вот самой туда явиться? Ты же представляешь, сколько времени на усе про усе у меня уйдеть?
– Пи… пи…
– А! Точно! Ковер жешь! – ведьма взмахнула рукой, явно собираясь стукнуть себя по лбу. Вернее, по челке, укрывающей лоб плотным кучерявым слоем. – Тьфу!
Неожиданно для себя самой ведьма с досады плюнула в мыльный пузырь, прекращая вещание. А прозорливая мышка, явно сведущая в магии не меньше, чем ее хозяйка, воспользовалась случаем. Прыгнула вперед, успев аккурат перед самым разрушением заклинания проскочить в то самое место, которое отображалось магией на поверхности водяного шара.
– Ох и хитрая же ты, миссис Пискуль! Предлагаешь мине самой вниз добиратися? А еще чаво же мине делати со всеми твоими детками, а?
Немного подумав, ведьма поерзала на табурете, сильнее сгорбилась над чашей и вновь призвала прежнее заклинание, дабы убедиться в том, что миссис Пискуль жива и здорова. А заодно решить, что же делать дальше.
Мыльный магический пузырь растянулся вновь над поверхностью воды, отображая грозную схватку рубинового жука и крупной, магически одаренной мышки. Ее белоснежные зубки блестели как никогда ярко, а при многократном увеличении мыльной картинки и вовсе казались клыками саблезубого тигра.
Ведьма смотрела на происходящее затаив дыхание. Но вот решающий бросок – и миссис Пискуль слопала рубинового жука не жуя, одним глотком.
– Ай да молодец! – возликовала ведьма. – Ай да плутовка моя маленькая! – похвалила она свою подругу-полевку. Вот только не тут-то было. Потому что мышь вдруг громко пискнула и завалилась на бок, дергая лапками.
– Ой-ей! – Тутуния испугалась и завопила в голос. – Ох, неть! Он же наверняка начнеть ее отравлять! Ай-яй! Че ж делать-то!
Старуха резво подскочила с места, растерянно озираясь по сторонам. Котелок громко булькнул, на что ведьма поспешила отмахнуться:
– Ай, молчи, не до тебя сейчас. Ну-ка, где тама был мой любимый половичок, а? Иди сюда, мой хороший… – позвала старая хозяйка горного домика. – Та-ак, а еще подушенек бы себе подложити для мягкости. Ай, не до них! Миссис Пискуль там страдаеть!
Ведьма махнула рукой и скрючила пальцы, призывая к себе полосатый коврик, лежащий на входе.
– Ну, была не была. Тряхну стариной!.. А ты, Котя, – так она ласково обратилась к своему котелку. – Ты за главного здеся, и смотри у миня, чтоб огонь не буйствовал. Да и хату мине не спали. Приду – спрошу за троих. Усе ясно?
Громкое «бульк» было ей ответом.
На этом старуха прекратила бесполезный разговор, быстренько уселась на заколдованный коврик, ныне левитирующий в воздухе. Поерзала, удобнее устраивая свою привередливую пятую точку, широко распахнула дверь наружу мановением руки и была такова. Улетела вперед, намереваясь срезать путь, а значит, не спускаться долго-долго по горной тропке, заросшей колючим кустарником. Считай, устремилась вниз по боковому пологому склону, восседая на летучем ковре.
Ее громкое и скрипучее «А-а-а!» огласило окрестности ближайших гор, сильно напугав живность близлежащего густого леса, всю без исключения. Поэтому в столь знаменательный день – и даже частично бедовую ночь – местные волки остались голодными и оттого стали еще злее и ретивее, что не смогло не повлиять на и
