ушах. Прислушался к чувству, которое поднималось в узкой волчьей груди. Больше всего оно напоминало ощущение правильности, какое бывает, когда делаешь что-то, что знаешь настолько хорошо, что и задумываться не надо.
Солнце едва успело пройти середину неба, а они уже оказались в Доле, прямо посреди окаменевшей свадьбы. Некоторые изваяния изрядно обгадили птицы, но куда больше пернатых привлек праздничный стол. Вороны и синицы, кукушки и дрозды, ни капли не чураясь соседства, расхаживали среди угощений, подъедая то из одного блюда, то из другого.
Свят спустился на землю с волчьей спины и, стараясь не глядеть в окаменевшие безжизненные глаза, принялся разгонять птиц. Милорада выскочила из ворота его рубахи. Стоило кошачьим глазам увидать пернатых гостей, под шкурой взыграли ощущения, прежде незнакомые. Жажда такой силы, будто вся ее жизнь зависела от того, чтобы впиться как можно скорее в покрытый перьями бок, располосовать мягкую грудку, пока когти не достанут до трепещущего сердца. Не успев ничего и подумать, кошка вскочила на стол и, низко припадая, на полусогнутых лапах, бросилась на птиц. Те сразу завидели хищницу и бросились кто куда, оглушительно хлопая крыльями и огалтело вопя.
Святослав несколько раз попытался окликнуть невесту, но его голос пролетал мимо прижатых к голове ушей. Юноша быстро сдался и побрел к столу, ища среди завалов кусок сала, о котором говорил призрак.
— Что-то ты совсем невесел, — склонил голову набок Влас, не торопившийся оборачиваться обратно человеком.
— А чего мне веселиться? — нахмурился Святослав, с трудом сдерживая отвращение. Под палящим солнцем еда успела изрядно попортиться, и стоило птицам отвлечься, пищу тут же облепили мухи. Вот уж славный пир вышел, ничего не скажешь!
— Ну как, Яга же сказала, как нам княжество выручить. Все сделаем и вернемся, как ни в чем не бывало. Ты княжить будешь, на Милораде женишься, — Свят готов был поклясться, будь Влас сейчас в человечьем обличии, он бы пожал плечами, как ни в чем не бывало.
— Ну да, ясное дело, — буркнул юноша и стиснул челюсти. Негоже ему, как девке, ныть и сетовать, что каждая его попытка поправить дела в княжестве и сделать хоть что-то хорошее оборачивается новыми несчастьями. А что будет, когда они с Кощеем разберутся? Какая новая напасть будет их ждать?
Свят столько времени посвятил книгам, чтобы знать, как мудрые мужи заморские справлялись с голодом и усмиряли смуты, боролись с хворями, пожиравшими целые города, как саранча. Но ни в одной книге ни слова не было сказано про нечисть, что заявляется к тебе на порог и чинит свои собственные порядки.
— Ты слишком много о дурном думаешь, вот оно к тебе и липнет, — со знанием дела сказал Влас. Свят злобно зыркнул на него, но ничего не сказал. Рука наконец нашарила в куче объедков подтаявший, но вполне целый кусок сала. Свят облегченно вздохнул и, завернув еду в отданную Ягой тряпицу, бросил ее в котомку за спиной.
Оставалось только забрать вещи из терема.
Совсем опустевший, родной дом выглядел незнакомым, чужим. Так некстати затеянная Даной перестановка и вовсе стерла привычные черты. Святослав озирался по сторонам, точно вор-неумеха, влезший в чужие хоромы, пока хозяева отлучились по делам.
Милорада, уставшая к тому времени гонять птиц, поравнялась с женихом на пороге и с важным видом проговорила.
— Надо отыскать все, что поможет нам не пропасть в кощеевом царстве.
— Например? — обреченно вздохнул Святослав. Как бы ни был бодр и весел Влас, его собственное сердце ныло от дурного предчувствия и обвившегося вокруг груди отчаяния. Не идти было нельзя.
— Шубы. Или тулуп хотя бы. Там холодно, что даже мертвецы мерзнут, — объяснила Милорада.
Свят кивнул и направился вглубь комнат. Милорада потрусила за ним. Хотелось как-то утешить жениха, отвлечь. Хоть подставить мягкий живот, чтоб тот его наглаживал, понемногу отрешаясь от тревог. И вновь стянула ее душу тоска по нежному женскому телу.
— Вот увидаю Дану, сама с нее шкуру спущу, этими когтями, — гордо пообещала она.
Свят скосил на нее глаза, во взгляде читалась усталость и что-то еще. Что-то, что так больно ранило девушку в глазах Яги этой же ночью. Разочарование.
— Хватит тебе на рожон лезть, — только и сказал Свят.
— То есть как это? Она мою кожу себе на лицо натянула. А знаешь, как она ее с меня снимала? — мявкнула невеста. Свят вскинул брови изо всех сил изображая сочувствие, но невесту ему провести не удалось. — Да что с тобой такое? Как мы Топь покинули, ты совсем стал чужой. Никак, остуду на тебя напустили?
— Все со мной в порядке.
— Как бы не так, любимый мой, — возразила Милорада. Жаль, что кошачьи глаза плакать не умеют, так бы и покатились по пушистым щекам хрустальные градины. — Глядишь будто сквозь меня, а как увидишь, так в глазах стоит такое… что лучше б меня и вовсе не было.
— Милорада, — попросил было Святослав, но и сам не знал, о чем была бы его просьба.
— Но ничего, любимый мой, — тут же потерлась о его ногу кошка, заглянула в глаза. — Знаю я, что тебе не просто. И все снесу, любовь ведь побеждает. И моя кручину твою победит. Вот как вернемся, так и заживем.
— Хорошо, — кивнул Святослав. Очень ему нравилось это «потом», и никому бы юноша не признался в слабой надежде о том, что это самое «потом» никогда не наступит.
Пошатавшись по опустевшим хоромам, они нашли все необходимое, сложили вещи в котомку. Единственное, медвежья шуба никак не хотела влезать в мешок, и Святославу пришлось тащить ее на плечах. От разлившейся в воздухе жари по лицу катился пот, и шуба казалась вовсе неподъемной, от нее веяло звериным жаром. Святослав все пытался представить, каково Милораде и Власу, заточенных в звериных телах, но от одной только мысли ему становилось невыносимо душно, хоть в обморок падай.
Солнце снова описало круг к горизонту и, напоровшись на верхушки сосен, разлилось по небу кровавым закатом, таким ярким, что рябило глаза. От реки потянуло долгожданной прохладой. Ветер своим дыханием собрал бисеринки пота с последнего живого лица в округе. А Влас тут же поднял голову и шумно втянул носом воздух.
— Чуешь что? — спросила Милорада.
— Что ты тухлятиной полакомилась, — съехидничал Влас и сипло рассмеялся на кошачье шипение. — Мертвец наш.
Произнести имя вслух он так и не решился. Много чего случилось за эти дни, но видеть ожившим старого князя все еще казалось из ряда вон. Святослав же безразлично, словно сердце его окаменело, кивнул и перевесил котомку.
— Далеко?
— Могу подвезти, — предложил Влас, но
