из Левилля, меня прихватить не забудь.
– Ничего, выкручусь, где наша не пропадала! – заверила я тиина. – Кстати, если штаб, Норвин и градоправитель сочтут этих проверяльщиков надежными, то могут привлечь к нашему расследованию.
А что, это мысль. Но вот беда, никому доверять нельзя. Коллеги Норвина, тайно проверяющие преподавательский состав, пока молчат. Сальвадор и Ули все еще бьются над пробами, а я ищу зацепки в медицинских книгах Эллен.
Войдя в отделение, я на миг остолбенела. Внутри хозяйничали практиканты, переставляя койки. Несколько едва родивших женщин были согнаны со своих мест и толпились у окна, глядя вокруг затравленными взглядами. Но это было еще не все. Недавно я добилась, чтобы на столе у входа всегда стояли тазы и посудины, наполненные хлорной водой для обработки рук, а теперь их там не было! Как не было и табличек над кроватями с именами лекарей, которые осматривали женщин. Кто-то очень постарался свести мои труды на нет.
– Зачем вы это сделали? Кто вас надоумил? – строго поинтересовалась я.
На несколько секунд воцарилась тревожная тишина, а потом один мальчишка проблеял:
– Нейт Ойзенберг велел нам. Сказал, что скоро проверка, и лишние…
Он еще что-то говорил, но я уже не слушала. Я медленно вдохнула и выдохнула. Этот коновал ощутил себя хозяином, стоило власти на минуту попасть в его цепкие ручонки! Ладно, придется воспользоваться поводом и прижать горе-лекаря. Сам напросился, голубчик!
– Что ты с ним будешь делать? Руки оторвешь? – спросил Пискун с опаской, будто боялся, что ему тоже может прилететь.
– У меня есть идея получше. Я решила дать ему шанс.
Спустя некоторое время мне удалось успокоиться и привести мысли в порядок, хотя сначала хотелось свернуть кое-кому шею. В голове возник новый коварный план по перевоспитанию врача-грача. Не сказать, что он был гениален, многие покрутят пальцем у виска, но все же… Добрая я, слишком добрая, аж зло берет. Не могу добить лежачего.
– Когда ты так говоришь, мне становится страшно.
– Тогда молчи и наслаждайся, – посоветовала я Пискуну.
У Ойзенберга была личная приемная. Я пару раз стукнула в дверь и, открыв ее, заглянула внутрь. Как раз в этот момент мой дорогой коллега закончил делать кровопускание тучному мужчине с выпученными, как у рака, глазами. Вообще кровопускания и клизмы считались здесь едва ли не средствами от всех болезней и были весьма популярны, как у нас аскорбинка.
Лекарь не был рад моему визиту, но сделал вид, будто не заметил меня. Распрощался с пациентом, окровавленные инструменты протер тряпочкой и сложил в чемодан, а руки просто обмыл в тазу, где плескалась вода не первой свежести. Меня передернуло от осознания того, сколько микробов там развелось.
– Я погляжу, вы исправно принимаете больных, нейт Ойзенберг, – заметила я между делом.
Тот соизволил меня заметить. Окинул ледяным взглядом, поджал и без того тонкие губы.
– У меня мало времени, нейра. Мне не до вас и ваших глупостей, надо готовиться к проверке. Если вы решили предъявить какие-то претензии, то увольте, я ничего слушать не стану. Вы и без того превратили госпиталь в балаган, – он швырнул на стол скомканный носовой платок, которым вытирал руки. – Задурили голову нейту Лейну, заворожили, что он теперь идет у вас на поводу, как мальчик. Но со мной такой номер не пройдет, слышите? – он погрозил мне пальцем. – Можете хоть градоправителю жаловаться, хоть мужу, я не боюсь парочки зарвавшихся магов!
– Жалуйтесь хоть своей бабушке, хоть Деду Морозу. Но как же факты? Как же цифры, отчеты? Все говорит о том, что после моих «глупостей» больше больных стало выживать и поправляться. Что вы на это ответите?
Я смотрела, как раздуваются ноздри лекаря, как нервно он кусает губы, как дергается его кадык.
– Просто совпадение, – заявил он, а потом усмехнулся. – Вы еще утверждали, что у болезни нейта Лейна и родовой горячки одинаковые причины. Ха-ха! Ну это же бред, – выражение его лица стало презрительно-снисходительным. – Вздор! Что скажут в вашей Академии, когда узнают, что вы несете? Выгонят с позором и лишат звания целителя. Вы еще скажите, что Лейн – женщина.
Он нападал, будто был моим соперником на ринге, старательно выбивал почву из-под ног. Я скрестила руки на груди и строго поинтересовалась:
– Я уже просила вас не вставлять мне палки в колеса. Не помните? Какие бы препятствия вы ни чинили, я не сдамся. Целители не сдаются.
– Кто вы такая, чтобы я вас слушал? – он поднял стул и усадил на него пятую точку. Взгляд стал наглым и насмешливым.
Обломать бы этому козлику рога!
Я медленно подошла к столу и, уперев в него ладони, наклонилась и тихим голосом произнесла:
– Я тут узнала одну любопытную вещь о ваших делах с аптекарем с улицы Красного плюща.
Шантажировать кого бы то ни было не слишком приятно, но проучить зарвавшегося лекаря надо. Ухмылка начала сползать с его лица, он ощутимо напрягся, а я продолжала:
– Вы занимаетесь тем, что запрещено на землях нашего королевства, помогаете женщинам вытравить плод. Я сообщу куда надо, у меня есть влиятельные знакомые, а мой муж – уважаемый человек. Вас вызовут на допрос к менталисту, он вытянет все… – я сделала театральную паузу, наблюдая за реакцией оппонента, – …все-все, что вы так тщательно скрываете. Догадываетесь, что вас ждет? Потеря работы, денег и пациентов покажется вам сущей ерундой, а вот тюремные стены… ммм! И никакие деньги уже не будут нужны.
– Довольно!
Лицо Ойзенберга залила мертвенная бледность, а потом на коже стали расцветать багровые пятна. В глазах первое время плескались испуг и паника, но вскоре их сменила плохо скрываемая ненависть. Худые пальцы сжались в кулаки так, что суставы захрустели.
– Откуда вы… Хотя нет, чего вы хотите за молчание? – процедил Ойзенберг сквозь зубы. – Денег?
Он даже отпираться не стал. Знал, что бесполезно.
– Зачем мне деньги, я не собираюсь вас разорять, все гораздо проще и приятней, – я коварно улыбнулась, но лекарь только сильнее напрягся в ответ на мою улыбку. Казалось, его зубы сейчас раскрошатся от бешеного трения друг о друга. – Сначала вы прекратите портить то, что я делаю, будете мыть руки и инструменты, да-да, не надо жечь меня взглядом! Будете соблюдать гигиену как миленький. А потом, когда я пойду работать в новый госпиталь, вы отправитесь со мной и будете трудиться там же. Таким образом вы все время будете практиковать у меня под надзором.
– Что?! – он вскочил, опрокинув стул. – Стать вашим практикантом? Мальчиком на побегушках? Вы с ума сошли! Да чтобы я, уважаемый лекарь!.. Неслыханная наглость!
