— Рэй?
— М-м-м?
— Мне показалось… Точнее, я не могу чётко осознать, что было, а что нет, но мне показалось, что там, на пляже, ты напоил меня своей кровью.
— Да, всё так и было, — как ни в чём не бывало признался дракон. — Я очень испугался и не придумал ничего лучше… Но ты не переживай, это ничего не значит. Просто моя кровь хороша как антидот.
«Ох, какие слова он, оказывается, знает», — невольно фыркнула про себя.
— А… хм-м-м… стесняюсь спросить, — я заёрзала на сиденье под внимательным взглядом Рэйдена, — мы не… ну-у-у… не обручились? В смысле, это не было ритуалом слияния жизни?
Мужчина растянул губы в подобии улыбки.
— Нет, Лорен, говорю же. Это была всего лишь медицинская процедура. Считай, как массаж, который ты делаешь. Ничего не произошло, да и если бы произошло — я бы непременно почувствовал.
— Да? А, ну тогда ладно.
Я кивнула и тоже улыбнулась в ответ, в душе испытывая горькое разочарование.
«Черт, он дракон не твоего полёта, Лорен, уймись уже наконец со своими несбыточными мечтами…»
Глава 21. Месяц золотых шаров
Лорен
О том, что случилось на берегу Горячего моря, мы с Рэйденом больше разговор не поднимали. Жизнь вернулась в прежнее русло: массаж, тренировки с эспандером, небольшие прогулки в саду Харакуна, а также изучение драконьей письменности.
Один раз Кайто оступился на лестнице замка и потянул лодыжку. Тут-то мои кинезиотейпы и помогли — благодаря им я зафиксировала и поддержала сустав пожилого мужчины. Он очень долго благодарил за помощь, а позднее в моей комнате появилась подушка, набитая шерстью. Мне она показалась жестковатой, предыдущая нравилась больше, поэтому я отложила подарок в сторону.
Позднее, расспрашивая Сатоши, я узнала, что в этом мире принято за всё благодарить подарками, и чем ценнее предмет в финансовом эквиваленте, тем больше — так считается — сама благодарность. Драконы обычно расплачиваются драгоценностями, маги — всевозможными артефактами, снадобьями и эликсирами, а простые люди — предметами быта, но «люксовыми». Меня аккуратно просветили, что шерсть в подушке принадлежит очень редкому горному животному. Я покивала и сделала для себя заметку, что к следующей зиме отнесу подушку Юмико — может, у неё получится свалять шерсть и сделать мне тёплый шарф?
Месяц снежных звёзд, как и предвещали боги в Ночь Перерождения, вышел морозным и белым. Зато стоило наступить месяцу золотых шаров, как снег растаял за пару дней, показалась травка, начали набухать почки на деревьях. Я смотрела на всё это как на чудо, потому что ароматы весны витали в воздухе, и они совсем не походили на ту весну, которую я помнила, со слякотью и лужами, прошлогодней пожухлой травой, разводами соли на единственных сапогах и постоянными дождями. Да, в этом мире даже дождь был каким-то другим. Освежающим. А ещё расширился горный водопад, который проглядывался с одного из деревянных мостиков в саду, и я постоянно ловила себя на том, что «зависаю», глядя на шумящую и срывающуюся вниз воду.
— Эк вас накрыло-то! — как-то раз прокомментировал Ёси, поймав меня на одном таком зависании.
— Так… красиво. — Я улыбнулась и развела руками.
— Падающая вода-то? — Мальчишка забавно почесал рыжие вихры и шмыгнул носом. — Да что на неё смотреть-то? Вот если бы толк был! Эх, все вы, девчонки, одинаковые. Мои сёстры тоже цветочками любят восхищаться. А когда в следующем месяце вишня зацветёт, вы вообще будете в облаках витать, знаю я вас.
Я рассмеялась.
Конечно, можно было бы рассказать, что когда человек смотрит на красивые предметы и пейзажи, у него в крови повышается допамин, серотонин, эндорфин, а кортизол, наоборот, падает. Всё это улучшает настроение, дарит ощущение счастья. Даже одну и ту же еду, красиво сервированную и не очень, наш мозг воспринимает по-разному, и на то, что выглядит лучше, заранее вырабатываются правильные ферменты в желудке, лучше идёт усвоение — всасывание витаминов и нутриентов. Ох, я бы могла рассказать Ёси многое, но, боюсь, он бы меня совсем не понял.
Именно поэтому я улыбнулась и ответила примирительно:
— Мне кажется, важно находить время, останавливаться и любоваться красивыми вещами.
— Да что вещи-то? Они бессмысленные и бесполезные. Вот красота у людей и драконов — это да, это я понимаю. Это уже по делу — влияние можно оказать, брак выгодный заключить, меньше приданого с хорошенькой невестой, опять же, приложить, а сэкономленное золото пустить в материалы, если ремеслом занимаешься. — Ёси со знанием дела приосанился. — Вот мои сестры Мия и Харука точно знатных женихов себе найдут, а Каори, конечно, не повезло, у неё такое уродливое коричневое пятно на шее… Бр-р-р! Я ей всегда говорю, чтобы смотрела в землю: когда она голову не поднимает, хотя бы не так сильно заметно. Правда, у нашего лорда-урода тоже шрам жуткий на шее и, говорят, по всему телу отвратительные язвы, но невеста такая прекрасная, что можно ослепнуть.
Напоминание о Саяке пришлось лезвием по сердцу, но я мужественно взяла себя в руки.
— Ёси, а вот оценивать людей по внешности — плохо. Так делать нельзя. И нельзя говорить, что у Каори будет плохой муж, только потому, что у неё есть родимое пятно.
— Почему? — искренне удивился мальчишка. — Всем же известно, что красивые люди добрые, а некрасивые — злые. Вон все Мёртвые души, бабушка рассказывала, были уродливые, как полусгнившие трупы… А крылатые господа всегда прекрасны аки мелодия ветра в бамбуковом лесу.
О-о-ох…
Я помассировала лоб.
— Ёси, но ведь ваш Лорд Чернильных Небес, по-твоему, страшный, так?
— Разумеется! — Мальчишка даже покивал энергично. — Его так все за глаза и зовут — «урод».
— Но ведь он добрый и защищал вашу деревню?
— Ну да… Но ведь это не меняет того факта, что на него неприятно смотреть.
— Почему неприятно? — на этот раз удивилась я. — Мне вот приятно, я считаю его красивым. А ещё он очень сильный. Мы вместе поднимались во-о-он на тот холм, и всю высоту ваш Лорд преодолел с помощью своих рук. Представляешь? Я вот так бы не смогла, да и ты, думаю, тоже.
Ёси открыл рот, но так и не нашёлся, что ответить.
Я тем временем продолжила:
— И даже если моё и твоё мнение по поводу внешности лорда не совпадают, как думаешь, ему приятно такое слышать?
— Не знаю… — Мальчишка задумчиво почесал рыжую шевелюру. — Наверное, нет.
— Наверное? А тебе было бы приятно слышать, что ты урод?
— Но я ведь не урод! — воскликнул подросток и даже слегка побледнел.
— Кто сказал?
— Мама и бабушка так говорят.
— А если я скажу, что мне не нравится твой рыжий цвет и это признак дурной крови?
На этот раз он побледнел так сильно, что я поняла, что перегнула палку.
— Ёси. — Я шумно вздохнула. — Я пытаюсь тебе объяснить, что оценка внешности другого чело… э-э-э существа всегда субъективна. Это природа сама по себе красивая, и то мне могут больше нравиться горы, а тебе — озёра, а люди ещё сильнее отличаются друг от друга. Давать кому-то собственную оценку и агитировать за своё мнение касательно чужой внешности — неправильно. Ты плохо поступаешь, говоря сестре, что она должна ходить с опущенной головой. Может быть, тебе не нравится её родимое пятно, а кто-то другой вообще не обратит внимания. Ещё хуже, что ты просто так в разговоре можешь назвать мужчину, который спас вашу деревню пятьдесят лет назад и без вмешательства которого ты, вероятно, не родился бы, — уродом. Для тебя Лорд Чернильных Небес, вероятно, неприятен внешне, но мне вот очень нравится проводить с ним время и смотреть на него, а шрамы не пугают.
— Оно и видно, — пробормотал Ёси.
— Что? — озадаченно переспросила я.
— Что вам приятно с ним время проводить. — Он внезапно поджал губы и отвернулся. — Лорен-сан, вы смотрите на него точно так же, как мама на отца, когда он возвращается из далёкого плавания. У него всегда отрастает борода, от него плохо пахнет, и одежда рваная и заскорузлая от морской соли, а она бежит обниматься, даже если на ней лучшее платье.
