изготовил для меня подобие биксов – металлических коробок для хранения бинтов и повязок. Там будут храниться материалы после стирки и глажки, чтобы чуть дольше сохранить их чистоту. Да, этот способ был далеко не идеален, но лучше так, чем никак.
Нейт Клавиус, который взял на себя большую часть всех забот, порой недоуменно хлопал глазами, удивляясь моей изобретательности и не понимая, зачем столько мороки.
– Для чего такие сложности, нейра? – спрашивал он. – Вам, конечно, виднее, но я все равно не понимаю.
– Поймете, дорогой нейт Клавиус. Обязательно поймете, – обещала я, загадочно улыбаясь и продолжая осматривать, чертить и планировать.
Комната для занятий была готова первой. Маленькая, но уютная и светлая, с длинными партами и скамьями для учеников. На стены я повесила анатомические плакаты, доставшиеся в наследство от Эллен, туда уже переехали первые жители – Йорик и тряпичная кукла, которой я приготовила роль младенца. А список желающих присоединиться к обучению все полнился, и я не знала, смогу ли взять всех. Сначала я решила подготовить тех, кто уже имел какое-никакое представление о повивальном деле, а после набрать класс с нуля. Что-то мне подсказывало, что скоро популярность акушерской науки взлетит в несколько раз, а женщины перестанут бояться, что их будет теснить гильдия, и смогут работать открыто и легально.
Нейт Лейн чувствовал, что скоро роженицы и их мужья со звенящими кошельками будут проплывать мимо цепких лап гильдии. Хоть это его и нервировало, но он обещал, что не станет вставлять мне палки в колеса в обмен на то, что я перестану мельтешить у него перед глазами и совать нос во все углы. Он ворчал скорее по привычке, потому что теперь я была уверена – он меня признал. Ну а желчность характера в таком возрасте уже не могло исправить ничто, хотя… влюбиться бы ему. Ласки и тепла ему не хватало, совсем плесенью покрылся в своей башне. Естественно, свои мысли я Лейну не озвучила, боялась навлечь на свою и без того бедовую голову извержение вулкана.
Практиканты, эти собиратели сплетен, вездесущие глаза и уши гильдии шептались, что многие рады уходу Ойзенберга, а Калвин, который поначалу ходил неприкаянной тенью, вдруг расправил плечи. Его старший коллега, покровитель и конкурент уходил, а это значило, что теплое местечко правой руки Лейна освободится. Но зря эта снулая рыба надеялась, более цепкий, умный и решительный здоровяк Брайтен уже потирал руки. Он не упускал случая поддеть бедного Ойзенберга:
– Что, старина Оззи, не хочешь расставаться с очаровательной нейрой, за ней бежишь? Ты аккуратней, если муж-огневик заметит, что ты свои дряхлые бубенчики к ней катишь, может и яичницу из них сделать, – и, весело скалясь, грозил пальцем.
В ответ Ойзенберг краснел, белел, скрипел зубами и кидал на меня озлобленные взгляды.
– Я и сам давно хотел покинуть это сборище неудачников, – бормотал он себе под нос, на что Брайтен хохотал еще громче.
Пришло время вспомнить и про Тая Отто. Его не тревожили фантомные боли, а это значило, что ампутация проведена хорошо и качественно. Практиканты не могли нарадоваться, ведь скоро их подопечному должны были поставить протез, который мальчишки собирались расписать веселыми и жизнеутверждающими фразами.
Я предложила Таю стать борцом за асептику и антисептику, то есть потрудиться в госпитале благой Валиры санитаром. Парень называл меня доброй феей, но сомневался, что сможет справиться с задачей, намекал на свою ущербность. Я же не хотела, чтобы он чувствовал себя калекой, по своим внутренним качествам Тай превосходил многих из тех, кто имел две руки и две ноги, поэтому не сомневалась в нем. Тем более когда-то я пообещала ему работу и крышу над головой, пора бы сдержать слово.
За всей этой рутиной я забывала о грядущей проверке, о своих страхах и задаче, которую мы никак не могли разгадать. Бесстрашный исследователь Сальвадор Эйле продолжал объезжать деревни и села, вливая в себя ведра местной воды, поедая пищу с «подозрительных» земель и ожидая, когда у него появятся долгожданные симптомы таинственной хвори. И каждый раз расстраивался, когда просыпался здоровым и бодрым. Даже Ули стал коситься на него с подозрением.
Я сильно уставала. Даже не так: я уставала, как престарелая лошадь, которую погонщик все хлещет и хлещет, выжимая из нее все соки. Чтобы компенсировать недосып, уже несколько дней принимала энергетические пилюли. И хорошо, что сейчас Норвин был с головой погружен в свою работу и почти не бывал дома, потому что я чувствовала, снова качусь по проторенной колее. Снова думаю о других больше, чем о себе и близких. Я ведь даже маме, пока она была жива, частенько забывала позвонить.
– Горбатого только могила исправит, – цитировал Пискун поговорку, которой я сама его и научила. – А добрыми делами вымощена дорога в ад.
– Прекрати каркать, комок шерстяной. Это все временно.
– Ага-ага.
Кажется, фамильяр ни на грош мне не верил.
Я стала испытывать неприятное чувство вины и хотела только одного – дождаться открытия госпиталя и пережить проверку. А потом все как-нибудь рассосется, и я заживу.
Вскоре мои молитвы были услышаны, и в начале новой недели среди гильдийских лекарей прокатилась весть: наши долгожданные гости из столицы, наконец, прибыли. Мы с Йеном, Дэрином и нейтом Брайтеном как раз стояли у постели больного, которого мучила боль в животе.
– Что?! Приперлись уже?! – бесцеремонно воскликнул Брайтен, не заботясь о том, что его слышат все вокруг. – Надеюсь, они быстро уберутся восвояси, не люблю я это все, хоть убейте.
– Они уже у ворот, – доложил юный практикант, минуту назад влетевший в палату.
Он был таким же перепуганным, как и все остальные, ведь по результатам проверки любого из них могли лишить стипендии или отправить домой с позором. Если, конечно, не находилось весомых денежных аргументов.
Я почувствовала, как дышать стало тяжелее, а поджилки затряслись.
– Эл, не дрейфь! – подбодрил меня Пискун. – Хочешь спою песенку про самый лучший день?
– Я, конечно, ценю твою поддержку, но ты лучше следи за тем, чтобы я хоть немного была похожа на Эллен. Говори, если кого-то из них она знала. Подсказывай детали со времен обучения, которые помогут понять, что я это она.
А еще надо про скромность не забыть. Эх, где мои двадцать лет?
Я разгладила складки на халате, выше подняла голову и откашлялась. Что ж, чему быть, того не миновать. Надо пережить эту встречу достойно!
Некоторое время спустя нас пригласили пройти в кабинет нейта Лейна. Я старалась держать лицо кирпичом, но выходило
