стоит на своём месте. Магия. В ней масса преимуществ. Грегори накрыл тело простыней. Госпожа Кросс медленно привстала с неудобного стула и протянула ладонь в немой просьбе о помощи. И ей помогли. Подставили локоть, аккуратно придерживая её хрупкую кисть с пергаментной кожей, во время ходьбы.
А за дверью мертвецкой стоял, прилипнув к стене, Льюис. С лицом, которое не отличалось цветом от болотной жижи. И никому в голову не пришло ещё раз проверить покойную. Тогда бы они увидели, как челюсти мертвой девицы насильно разомкнул бутон хризантемы.
— Как все прошло? — первым опомнился полицейский, струдом приходя в себя.
— Чудесно, вот протокол, — тонкая ладонь протянула лист бумаги, и Фарнинг быстро пробежался глазами по строчкам.
— Самое главное из всех её слов, что это не господин Стенли повинен в ее смерти.
— Вы правы, — согласилась Ариадна и сжала локоть Грегори. — А теперь проводите меня к карете. Я слишком стара для таких развлечений.
Мужчины без уговоров согласились и поднялись на первый этаж. Тихими шагами компания преодолела дорогу до выхода и только там Грегори опомнился.
— Госпожа Кросс, как я могу благодарить вас?
Старушка захохотала скрипучим, но приятным голосом,кокетливо похлопывая Стенли по предплечью. В глазах цвета тьмы, что живет в каждом «поцелованном смертью», переливался лукавыми искрами интерес.
— Когда всё закончится, приезжайте ко мне в гости со своей протеже. И этого милого юношу захватите. Ему полезно общение с духами, а половина моих слуг именно они.
При её словах Льюиса перекосило, как-будто он вместо вина уксуса хлебнул. И Грегори сделал пометку, что такихтрепетных в гости к, хоть и не практикующему, некроманту, брать не стоит.
Карета уехала, тихо шурша колёсами по присыпанной снегом брусчатке. Снега в Вортише редкие и недолговечные, но последние пару дней они решили отыграться за всю зиму. Видимо те сутки, что Грегори просидел в застенках, снегопад не прекращался, и теперь осенние сапоги просто жутко были не к месту. Ноги окоченели буквально через лучину.
— Мне пора, — признался Грегори, протягивая руку Льюису. — Спасибо, что помог.
— Не за что, — словно ничего и не сделал, отмахнулся полицейский, но для Стенли его участие сыграло большую роль. Теперь он не подозреваемый, а жертва. — Мне просто необходимо узнать — кто был заказчиком.
— Узнаешь, — согласился некромант, в душе подозревая, что Фарнинг давно нашёл разгадку, а сейчас ему просто нужны доказательства. Грегори только собрался высказаться на этот счёт, как в небе над крышами домов пролетело громогласное:
— Я-я-я-я-я! Спасу-уу-у тебя! Человеческий м-а-а-аг!
Мужчины синхронно вскинули головы и увидели парящего внебе пьяного дракона. Он летел по той невообразимой траектории, что заставляла опасаться за слишком высокие здания. А, нет. Уже не только опасаться, но и готовить отступные городу.
Лазорь зацепился передними лапами за шпиль ратуши и дыхнул в небо пламенем. Его повело в сторону, и остроконечная палка, что обычно держала флаг города,сломалась. Дракон потерял равновесие и, со скрежетом,ободрал задними лапами черепицу.
— Он весь город разнесёт! — выкрикнул Льюис. — Надо его остановить!
Кто ж спорит-то? Грегори, поскальзываясь на брусчатке,побежал к ратуше, уже читая заклинание ловчего аркана. Он приблизился почти вплотную к зданию и выбросил поток силы.
Хищная лиана с ядовитыми цветами оплела пальцы Грегори,а другим концом окольцевала шею дракона. Последнийшокировался и взмыл в небо. Стенли, как нелепого воздушного змея, вздёрнуло, и он успел только проорать:
— Цветочная фея, твою мать!
Каменная кладка здания суда не рассыпалась крошевом, а оплелась кустом дикого винограда, чьи листья и ягоды сразу заиндевели. Грегори влетел боком в угол дома и чуть не выпустил из рук хищную лиану. Его мотало в воздухе, и когда дракон решил лететь к северу, то Стенли понял, что либо соберёт все стены, водостоки и крыши, либо станет одним сплошным синяком.
Сила некромантского тлена чудила и выбрасывала такие фортели, что Грегори с ужасом осознал — если у него дар цветочной феи, то у Элис…
— Уводи его из города! — кричал капитан очевидность голосом Льюиса. Грегори поджал губы и ухватился второй ладонью за растение. Оно, явно не привычное, что всякие приблудные некроманты на нем висят, попыталось сдавить ладони. Но тут Стенли, окончательно выбешенный, просто перехватил отросток, обмотал его вокруг запястья и прошипел:
— Только дёрнись, и я тебя Сигизмунду скормлю!
Видимо что-то такое скользнуло в речи Грегори, что плод жаркой любви некромантии и ведовства сник и повис обычной верёвкой, которой Стенли не побрезговал воспользоваться. Он был почти на середине пути, когда в лицо швырнуло снегом, а отплевавшись, Грегори понял, что Лазорь случайно сбил один из ветровиков на крыше кожевенной мастерской. Те полетели на землю с противным скрипом, и наверняка разбудили половину квартала. Эта заминка чуть не стоила Грегори жизни. На пути показался центральный фонтан, и только одним богам ведомо каким силами воспользовался Стенли, чтобы сбить статую фривольной русалки сгустком тьмы.
На этот раз дар не подвёл, а то, что мрамор оплел терновник, так даже лучше. Свежее.
Грегори бросало из стороны в сторону. Он матерился и пытался вскарабкаться на спину ящера, но противная гладкая шкура не давала такой возможности. Стенли психанул и вцепился в заднюю лапу дракона. Тот, видимо боясь щекотки, дёрнул ею, и Грегори пришлось уворачиваться. Он не рассчитал и снова влетел в стену здания. Потом ему пришлось пробежаться по крыше храма Мадзены Великомученицы. А на закуску осталась высоченная городская стена. Стенли поджал ноги и попытался все же подтянуться к брюху дракона. Все прошло удачно.
А за городом Грегори уже не стеснялся пользоваться силой, какой бы она не была. Вторая лиана петлей легла на шею дракона. Третья — зацепилась за гребень. При такой поддержке Грегори все же удалось залезть на спину летающей ящерицы и на манер вожжей управлять пьяной рептилией. Когда из-за леса показалось поместье, Грегори натянул поводья, вынуждая дракона-алкоголика снизиться. Тут ящер показал зубы, огнедышащее дыхание и вообще все прелести невменяемого состояния. Стенли трижды проклял запасы вина в пространственном кармане Лазоря. Потом ещё столько же раз себя, за молчание, нерешительность и чертов ритуал, который сделал из него цветочную фею, а из Элис, скорее всего — некроманта. И если у Грегори было достаточно своей дури, чтобы заглушить светлое колдовство, то вот у Алисии, скорее всего, были проблемы. Она испугается или того хуже, попробует подчинить дар. А с
