еды и женщин!
— Ты имеешь в виду ваши города? Да, до них не очень далеко. Человек ты сильный, и за неделю, думаю, до Сараканды дойдёшь.
— Как — за неделю?! Ведь сюда мы ехали всего три дня!..
— Нет, это неверно. Сюда вы ехали пять дней. Два из них ты лежал в вашей повозке. Как мне кажется, Фармер усыпил тебя.
— Вот скотина! Ну и прохиндей! А кто он, собственно, такой, и что ему здесь было нужно? Ох, извини — похоже я что-то не то… Можешь не отвечать!
— Почему же. Я могу ответить. Правда, кто он такой, я не знаю. Ведь я контролирую только круг радиусом около двухсот миль вокруг долины. А нужно ему было освободить того, кого я здесь приставлен охранять.
— А можно спросить: давно ты здесь?
— Можно. Но точный ответ не будет иметь для тебя смысла: я здесь восемь миллионов четыреста тридцать семь тысяч двести гэввинов.
— Ты прав… Я ничего не понял. А сколько это… в наших годах?
— Приблизительно около трёх с половиной миллиардов лет. Точнее сказать трудно — продолжительность ваших лет изменяется с течением времени.
Конан озадаченно почесал в затылке. Оффайер прав: такой ответ не имел никакого смысла. Понятие «миллиард» для него — всё равно, что бесконечность…
— А часто кто-нибудь пытался… освободить твоего этого… охраняемого?
— Нет, нечасто. Обычно я охранял Защитную Оболочку только от сил природы. Проблемы с людьми у меня начались всего около двух тысяч четырёхсот сорока лет назад. Тогда в долину пришли первые поселенцы. Они-то и захотели подвести сюда воду — для полива своих полей и садов. Но вода здесь мне не нужна. И я удалил её.
Очевидно, я чего-то не учёл, и уцелевшие бежали отсюда, явившись источником совершенно неправдоподобных и ненужных мне слухов и домыслов…
С тех пор моя долина, и то, что в ней, стало легендарным. К счастью, почти всё скоро забылось. Да и я… помог этому. Впрочем, так называемые маги кое-что записали, и были упорны — всего попыток освободить именно Уулайлэйха было сделано три. Хотя теперь я понимаю, что в самый первый раз это была не попытка освобождения, а просто жажда денег. Ведь Защитная Оболочка очень напоминает по цвету золото. Но притронуться к ней нельзя — она очень горяча. Но как я понял, жажда этих самых… денег у вас всех очень сильна.
— Да уж! — Конан не мог с иронией не рассмеяться, — А почему ты просто не объяснил этим, первым, что это — вовсе не золото?
— Тогда я считал ошибкой переговоры с людьми. Позже я понял, что был неправ. Да, переговоры, наверное, помогли бы избежать ненужных жертв. Но записанные легенды остались.
Наверное, поэтому Фармер отказался слушать меня даже в первый раз. Он слишком верил в легенду. И в свои силы. Я тоже опять допустил ошибку — надо было убить его тогда, триста лет назад. Но теперь я сделаю долину неприступной — заделаю перевал новой горой, и никто больше не сможет прийти сюда.
— Ты способен создавать горы?!
— И не только. По вашим, людским, меркам, я всемогущ. Мои силы рассчитаны так, чтобы в любых условиях сохранять неповреждённой Защитную Оболочку. А она велика. Удерживать Уулайлэйха нелегко. Поэтому я… стараюсь экономить силы.
— А… насколько велика всё же эта… оболочка? Извини — опять увлёкся!
— Ничего, этот вопрос разрешён. Оболочка простирается под всей этой долиной. И в глубину уходит миль на восемь. И она действительно не из золота.
Конан был потрясён. И, похоже, всё это было правдой.
Если, говоря с Рэско-Альфэдром-Фармером он ощущал буквально каждой клеточкой, что тот врёт, сейчас он так же уверенно ощущал, что его собеседник говорит правду. Что он просто не способен на ложь. Явно не человек. Да и какой человек проживёт три — да ещё с половиной! — миллиарда лет?!
Поколебавшись, он всё же спросил у огненных точек, всё ещё висевших неподвижно перед ним, и загадочно переливавшихся сполохами далёкого огня:
— А почему… ты всё-таки помог мне, а не уничтожил, как Фармера?
— В мою задачу не входит уничтожение людей. Скорее, наоборот — я охраняю жизнь и этот мир от уничтожения. И охраняю Уулайлэйха от того, или от тех, что, или кто хочет разбудить его, ведая, или не ведая об его истинной сущности или предназначении.
Ты явно к таким не относишься. За эти годы я был вынужден изучить людей. Ты — сдержишь обещание и уйдёшь. И не вернёшься. А поскольку ты тоже стремишься избегать ненужных жертв, ты никогда и никому об этом месте не расскажешь…
Кроме того, ты помог мне, разобрав завал. Ты был вежлив. Ты выступил против Фармера — то есть, на моей стороне. И отвлёк на какое-то время его силы и внимание. И я мог спокойно ликвидировать последствия его… работы.
Вежливостью и мужеством ты понравился мне. Конечно, завал не был препятствием для меня. Но ты ведь этого не знал. И мне вполне понятно твоё чисто человеческое желание разобраться в загадке, и отдать должок обманувшему тебя чародею. Я повторю: я уверен, что ты не захочешь разбудить Уулайлэйха и погубить свой Мир. Скорее, наоборот: ты постараешься сделать этот Мир лучше.
Рука Конана невольно вскинулась к затылку — почесать…
О таком аспекте своей деятельности киммериец как-то до сих пор не задумывался.
Он — и улучшить целый Мир? А впрочем… Почему бы и нет?!
Надо же будет чем-то заниматься в зрелые годы! Наскучат же когда-то и экзотические страны, размалёванные девочки, и чёртовы трактиры?..
Не вечно же ему гулять и развлекаться подвигами и приключениями?
Эка, куда его завело. Вернёмся на грешную землю.
— Что ж, Оффайер, может, ты и прав… Насчёт Мира, я имею в виду! Спасибо ещё раз за то, что подлатал меня и отпускаешь! Жаль только тирригов — извини, что я убил их.
— Ничего. Я чуял твоё раскаяние… А починить их будет не труднее, чем тебя.
Конан открыл рот, подумал. И снова закрыл его. Покачал головой.
Подойдя к тому, что осталось от мага, он брезгливо носком сапога поворошил жирный пепел. И всё же решился спросить:
— Послушай, уважаемый Хранитель! Не позволишь ли ты мне перед уходом осмотреть пещеру Фармера? Вдруг я найду там что-то полезное для меня?
— А, деньги? Осмотри, конечно. Я думаю, тебе стоит захватить с собой и вот это, — перед Конаном из-под пепла поднялся маленький предмет странной формы, — С помощью этого маг управлял маленькими копателями. Ему он больше не нужен, а тебе
