— А вот и наша обычная смертная. И по вине этой девицы, Локи лишился глаза! Невосполнимая потеря! А потом она еще и перенесла проклятие Кали опять же на бедного Локи. И знаешь что? Ты молодец, девчонка! Без тебя Локи так и был бы домашним демоном на посылках. А теперь он смог вырваться и переродиться. Так-так-так… А это уже достойно награды. Как думаешь?
Настя подняла голову. На каменном перекрытии крыши сидел по-турецки мерзкого типа человечек с костяным лицом, больше похожим на черепушку, в темной пустоте которой горели злые желтые глазки. На голове у него была треугольная шляпа, как у шута, да и весь костюм, казалось, он позаимствовал из театрального реквизита: и кафтан, и короткие объемные штанишки были сшиты из разных лоскутов бархата и парчи, на ногах красовались черные туфли с серебряными бляшками. Диего неподвижно лежал в стороне от него. Настя невольно задержала дыхание: только когда заметила, как поднялся бок при вдохе, смогла выдохнуть сама. Диего жив. Теперь надо договориться с этим клоуном.
— Я думаю, что нас так и не представили друг другу. Ты так много говоришь, а я все не догоняю: ты вообще кто такой? — Настя совершенно его не боялась, но он внушал отвращение.
— Милая моя, ты не узнаешь меня? После всего, что между нами было?
— Я тебя впервые вижу.
Он напоминал ей марионетку из кукольного театра: его движения были неестественными, костные пластины на лице постоянно двигались, плечи, пальцы и локти неестественно поворачивались.
Настя бросила еще один взгляд на Диего, мельком, чтобы убедиться, что он в сознании. Но парень только тяжело дышал, весь в крови. Внутри все сжалось от напряжения и страха.
Черепушка довольно ухмыльнулась, колыхнулись, постукивая, черепа на его костяной треуголке.
— Хочешь спасти своего драного котика?
— Дурацкий вопрос, мистер очевидность.
Настя сама не знала, откуда в ней взялась эта нахальная манера разговора. Но, похоже, с этим товарищем по-другому невозможно говорить.
— Я тебе его отдам. Взамен на одну вещицу.
— Говори.
Тварь мерзко и мелко захихикала и, к ужасу Насти, начала спускаться. Бархатный костюмчик, расшитый золотом, зловещая шляпа, неестественные и немного паучьи движения и постукивания костей — словно великий шут из самого последнего круга Ада решил явиться перед ней.
Невольно она отступила. Вблизи лицо его было еще неприятнее: костяные пластины изобразили подобие ухмылки.
Глупо открыв рот, он залез к себе в карманы и долго там копался.
— Где же оно?
Он вытащил гигантского тарантула с волосатыми лапками, стеклянный шар с разноцветными бусинами внутри, золотую ленточку, гигантскую канцелярскую скрепку. Все это он вытаскивал, рассматривал и отбрасывал прочь, бормоча какую-то ерунду. Настя знала, что он делает это нарочно, чтобы порисоваться. При мысли о том, что Диего в этот момент угасает всего в нескольких шагах от нее, она почувствовала злость на это кривляющееся существо.
— Нельзя ли побыстрее? — нетерпеливо спросила она.
Адский шут начал вынимать предметы из кармана так быстро, что Настя едва успевала их увидеть. Летели в стороны пищащие игрушки, оружие, змея, баночки, которые, разбиваясь о каменный настил храма, выпускали то цветную жидкость, то газ, он даже достал розу и сунул Насте так быстро, что та взяла. Настя чувствовала себя зрителем-идиотом. Наконец, победоносно вскрикнув, паяц извлек из кармана нечто, завернутое в черный бархатный платок.
— Вот оно!
Он аккуратно откинул уголки платка в сторону один за другим, и Настя почувствовала тошноту, увидев, на черной ткани багровое сокращающееся сердце.
— Это сердце Риты.
— Я всегда верил в твой интеллект! — адское создание злобно сверкнуло желтыми глазками и тут же изобразило подобие улыбки.
— Оно еще бьется. Но как это возможно?
— У Риты, как у кошки, семь жизней, — злобно хихикнул шут, и черепа, висящие на его треугольной шляпе тоже затряслись от смеха. — Мне нужна для этого сердечка подходящая шкатулочка. Одна такая есть на примете. У графа Виттури.
— Ты хочешь, чтобы я…
— Именно! Принеси мне шкатулку. Я отдам тебе котика. Все будут счастливы!
Настя бросила взгляд на Диего. Он в отчаянии покачал головой, умоляя ее не соглашаться. Она отвела взгляд. Выбор у нее небольшой.
— Хорошо. Как выглядит шкатулка?
Нервы скрутило в тугой стальной узел. Настя словно умерла и родилась заново, настолько другой она чувствовала себя. В агентство с учебниками в руках вошла одна Настя, а в особняк графа вошла совсем другая. Позвонила в дверь, дворецкий открыл, пропустил, не задавая вопросов, и она очутилась в гостиной зале. Она не представляла себе, где искать шкатулку, но предполагала, что поиск надо начать с кабинета графа. Настя не боялась гнева демона. Впервые она не думала о нем вообще. Только одно волновало: спасти Диего и сердце Риты.
Не было сомнений, колебаний, страха. Только железная решимость во что бы то ни стало завладеть шкатулкой и отыскать какое-нибудь оружие для защиты. Она не доверяла этому клоуну, не верила ни одному его слову. Она верила только в себя.
Она прошлась по особняку, мимолетно оглядывая шикарную обстановку, потому что взгляд искал лишь шкатулку из вулканического стекла, в форме ларца с серебряными креплениями.
Наконец, она нашла кабинет графа. На огромных стеллажах в беспорядке лежали и стояли книги и манускрипты, свитки, вперемешку с различного рода вещами. Здесь даже было чучело ворона: Настя машинально провела рукой по взъерошенным перьям. На столе стояла чаша, усыпанная камнями в грубой оправе, лежали неизвестные ей инструменты, которые казались навигационными приборами. Она словно оказалась в лавке антиквара или в кабинете колдуна. Но вместе с тем, все предметы дышали невозмутимостью, надменностью, легкой насмешкой графа Виттури. Она словно слышала его голос и смех, и острое желание увидеть его на мгновение наполнило все ее существо. Так что даже дыхание перехватило, а на глазах выступили слезы. Но она быстро взяла себя в руки: она не имеет права думать ни о чем ином кроме шкатулки.
Стеллаж за стеллажом осматривала она кабинет, а часы в кабинете неумолимо отсчитывали секунды и минуты. Сколько она уже здесь времени? Настя посмотрела на черные от пыли пальцы. Да уж, граф не слишком заботится о том, чтобы стряхивать пыль времен со своих вещей.
— Ты случайно не это ищешь?
От неожиданности она подскочила и развернулась: граф стоял у входа в кабинет с темным ларцом в руках.
— Отдайте! — она сама не поняла, как подскочила к нему и схватила шкатулку. Но он удержал ее в руках, покачав головой.
— Разве тебе не говорили, смертная, что красть у демона нельзя? Что если возьмешь у него хоть что-нибудь без спроса, то придется стать его рабой? И твоя душа станет принадлежать ему? — на лице его было столько ненависти, презрения, даже отвращения, что Настя отступила.
— Как ты узнал, что я здесь?
— Я связан с тобой, забыла? Так в чем дело? Почему ты пытаешься украсть то, что мое по праву?
— Я не для себя…
Он хищно прищурил глаза, почерневшие и клубившиеся тьмой.
— Мне все равно. На колени.
— Что? — Настя отступила от него и огляделась, словно надеялась, что это он не ей.
— Я два раза не повторяю.
— Граф, умоляю, выслушайте, я все объясню!
— Объяснишь, когда выполнишь мой приказ. Ну, же. Я жду.
Он не шутил и был опасен. Чувствуя себя полной идиоткой, Настя опустилась перед ним на колени.
— Я знаю, это все выглядит немного странно, — начала она, но он снова перебил.
— Будешь говорить, когда дам тебе слово.
Она хотела было подняться, обозлившись на него. Но почувствовала, что не может двигать ногами. Ужас обрушился на нее, как ледяная вода. А когда открыла рот, чтобы возмутиться, то поняла, что онемела.
«Это просто дурной сон!», — испуганно думала она, давясь застрявшими в горле словами. — «Дурной сон!».
Но проснуться не могла.
