Вот только от рычания на семью легче не стало, напротив. Ядовитое раздражение разъедало изнутри.
Видеть я никого не хотел, поэтому отправился в свою комнату, но и одиночество облегчения не принесло. Я злился куда сильнее обычного и сам не мог понять, отчего меня так накрыло.
К ужину никто из семьи не спустился, и есть пришлось в одиночестве. К моменту отхода ко сну я уже понял, что погорячился и зря сорвался, но идти извиняться не было никакого желания. В конце концов, я тоже живой человек и имею право на плохое настроение и личное пространство.
Я оказался один на один с этой семьёй, которую не выбирал. Был вынужден считаться с ними, подстраиваться и постоянно засовывать свои интересы куда подальше. В другой ситуации я перешёл бы к Ксендре порталом и решил бы все столичные вопросы сразу, силы пусть и не до конца, но восстановились, на один портал хватило бы. А теперь приходится либо тащиться на крыларах через всю страну, откладывая дела, либо идти туда порталом в одиночестве и оставлять семью тут на неопределённый срок, что мне тоже не нравилось.
Моя аура пока тоже не восстановилась окончательно, и, как лекарь, я бы не рекомендовал портал. Вот только это моё личное дело!
В другой ситуации я бы им воспользовался всё равно, но оставлять семью на этой маленькой каскарром забытой станции нельзя. Деревья защищают только от крупных ящеров, а от нападения стаи мелких не застрахован никто. Да, у семьи есть хайратники, но артефакты помогут только от магической атаки. Дара ни у кого из них нет, Аня не в состоянии защитить детей сама, а на портал для всех у меня банально не хватит сил.
Лучше бы я оставил их в Нинаре, но кто же знал, что получится именно так? С Ксендрой я специально не связывался, потому что не хотел, чтобы она почувствовала подвох раньше времени и догадалась про семью. С неё станется устроить какую-нибудь гадость.
Ни прохладный душ, ни медленное дыхание не успокоили раздражения, снова перешедшего в злость. Я злился на себя, Ксендру, но сильнее всего — на единую, с которой меня угораздило связаться обрядом. Когда поздно вечером в смежную дверь раздался стук, я распахнул её, злобно предвкушая скандал. Но Аня стояла в полупрозрачной сорочке с баночкой масла в руках.
— Извини, если отвлекаю. Ты не против массажа? — тихо спросила она.
— Нет! — мой ответ прозвучал слишком резко, однако если жене что-то не нравится, то расположение двери ей известно.
Но она не ушла. Вместо этого спокойно и молча принялась гладить и разминать кожу в местах ранений. И её движения усмиряли гнев. Сам не знаю почему, но я постепенно успокаивался, расслаблялся, позволял ей вращать и растягивать руку, массировать уставшие после тренировки мышцы. А затем мысли перетекли в другое русло, поэтому когда она закончила, я стянул с неё сорочку и уткнулся лицом в ароматную кожу.
— Алекс?
— Пожалуйста, помолчи, — тихо попросил я, и она поддалась, позволяя мне выплеснуть агрессию в сексе и отключить голову от проблем.
Когда мы закончили, я был уже почти спокоен.
— Алекс?
— Что?
— Я не буду спрашивать, что случилось, понимаю, что ты расстроен и зол, но я хочу попросить тебя больше не наказывать сыновей так. Морить детей голодом — не вариант, кроме того, они так и не поняли, что именно сделали неправильно. Все разы, когда мы пытались повалить тебя до сегодняшнего дня были игрой, причём игрой весёлой. Сегодня же ты злился, и они не захотели с тобой играть. Думаю, что максимально правильным наказанием было бы отправить их спать сразу после ужина. А так мне пришлось долго утешать сначала их, потом успокаивать тебя. Кроме того, ты поставил меня в сложное положение. С одной стороны, я не хочу подрывать твой авторитет, неся им закуски после того, как ты оставил их без ужина, с другой — я не согласна с таким наказанием. Они дети, они растут, им нужна еда, особенно после таких нагрузок. Получается, что я оказалась в ситуации, когда у меня нет правильного выбора.
— У меня тоже нет выбора, меня никто не спрашивал, хочу ли я детей.
— Ты вроде бы говорил, что я не могу забеременеть без твоего на то желания, — скрестила руки на груди жена и отодвинулась от меня.
— Того, кто хотел с тобой детей, больше нет. А я лишь разгребаю последствия, — ответил я жестче, чем следовало.
Аня молча опустила глаза, забрала свои вещи и ушла к себе.
Всю оставшуюся ночь меня мучили кошмары.
________________________________
[10] Армиары — паукообразные твари, питающиеся падалью. Их паутины служат заградительным барьером против ящеров, а места колоний являются своеобразным кладбищем для поселенцев, которое, как правило, снабжается большой мемориальной доской. Обычно не атакуют подвижные цели, но выбраться из их паутины без помощи практически невозможно даже для крупных ящеров.
Глава 23. Родео на ящерах
Анна
Утром Алекс разбудил нас раньше обычного. Атмосфера за завтраком стояла тяжёлая, дети разговаривали только со мной, что лишь усугубляло ситуацию, а я никак не могла понять, какая муха укусила мужа. Всё же было так хорошо!
По опыту зная, что выпытывать бесполезно, я лишь вздыхала, стараясь набраться терпения. Неужели он не понимает, насколько некрасиво поступил? Саша весь завтрак вёл себя вызывающе, что тоже не прибавляло настроения. В конце концов пришлось отозвать сыновей в сторону, чтобы перекинуться с ними парой слов.
— Мальчики, о чём мы вчера говорили? Так нельзя себя вести!
— Он сам начал!
— А вы делаете только хуже. Мы же вчера обсуждали, что вы все учитесь жить рядом друг с другом. Он учится быть вашим папой, а вы — его сыновьями. Никто не говорил, что будет легко. Иногда нужно проявить гибкость.
— Но он старше, вот пусть он и проявляет! — насупился Сашка.
— А вас двое. И вместе вы…
— Сила… — без энтузиазма протянули братья.
Если это и была сила, то разве что сила отчаянного нежелания делать первый шаг.
— Хорошо. Тогда давайте скажем ему, что нам не нравится ссориться.
Сыновья кивнули и с видом великомучеников побрели в сторону станции. Алекс уже ждал нас у готовых к полёту крыларов. Он выглядел невыспавшимся и хмурым.
— Папа, мы вчера не захотели с тобой бороться, потому что ты был очень злой. И сидеть голодными нам не понравилось, — твёрдо глядя отцу в глаза, проговорил Лёша. — И ссориться нам тоже не нравится.
— И мне ссориться не нравится. А вчера я разозлился, потому что вы ослушались моего указания. Вы должны раз и навсегда усвоить, что меня нужно слушаться беспрекословно. От этого могут зависеть наши жизни.
— От того, что мы отказались с тобой бороться, ничего не зависело, — пробурчал Саша.
— Это верно. Мне не стоило применять столь суровое наказание, — смягчил тон Алекс. — Но непослушания я не потерплю хотя бы потому, что вы мне нужны живыми. Если я говорю прыгать, значит надо прыгать, а не думать и тем более не спорить.
— Мы же не в армии, — не унимался Сашка.
— Ваш отец капитан. Вернее, капитайн, так что от этого никуда не деться. Привыкайте, — погладила я сыновей по головам, чтобы снизить градус напряжения.
— А дед вообще генерал. Не повезло вам, парни, — развёл руками Алекс и неожиданно улыбнулся. — И это ещё от коронела Анена мы улизнули.
Обстановка кое-как разрядилась, и дети залезали в сёдла уже чуть повеселевшими. Видимо, вспомнили, как валял их по земле одноногий дед.
Следующие дни прошли в спокойной атмосфере. Алекс расслабился, и всё стало по-прежнему. Мне он так и не рассказал, из-за чего злился, и я начала подозревать, что дело в другой женщине. Не мог же он столько лет быть совершенно один. У меня хотя бы дети были, с ними свободного времени много не бывает. Если я правильно понимала, как действует метка, то любовницы у него не было, но могла быть возлюбленная, а это в разы хуже. Ревность тонкой змейкой обвивала мой разум. Хотелось скандалить и выяснять отношения, но я сдерживалась. Пусть истерит другая. Пусть он привыкает к мысли, что с нами хорошо, а с ней — нервно и плохо. Не мазохист же он, в конце концов?
