горло, казалось, болело от сильных и холодных рук.
На столе стояла миска с остывшей кашей, крынка молока и ломать белого хлеба. Аппетита это не вызывало. Устало поднялась и, обувшись, взяла кости Мурлыки в мешочке, и вышла из комнаты.
Волнение и страх, что ворожей исчез, побеждали усталость и подгоняли. С шага перешла на бег. По памяти добралась до покоев ворожея. Постучала. Тишина. Решила открыть дверь, а та оказалась заперта. Она испугалась. Точно ли вчера всё не привиделось? А вдруг она сошла с ума?
В коридоре она спросила у первого попавшегося стражника про ворожея.
— Либо у князя, либо на кухне. — безучастно ответил он, пожав плечами.
И Мелена побежала на кухню. Расписные потолки и стены витиеватыми узорами линий и цветов, будто давали и придавливали к полу. Помещение было просторным и жарким. Туда-сюда сновало много людей, разные слуги и поварихи. Стоял знакомый запах древесины, а также улавливались ароматы хлеба, ягод и приправ. В одной из печей висел котелок, из которого разило жаром и бруснично-клюквенным компотом, а в другом бурлило мясное рагу или же суп. Посудомойки в углу стояли, перешёптываясь и хихикая, намывая горы посуды и, возможно, перемалывая кому-то кости. Широкие деревянные столы со скамьями завалены уже чистыми кувшинами, тарелками, мисками и ложками с вилками. Разные горшки и банки с разными заквасками, крупами и приправами. Сразу трудно было заметить трапезничающего мужчину. Он сидел в углу, слегка сгорбившись над тарелкой. Мелена устремилась к нему.
— Мне нужно с тобой поговорить! — выпалила она, нависнув над ним.
— Отстань от меня, девочка, — ответил без красок ворожей, поднося ложку с дымящимся картофелем ко рту.
— Не отстану, пока не добьюсь своего! Мне нужно снять заклятие Яги. — Мелена села напротив, добавив тише: — А ещё я хочу знать, почему Мурлыка жива.
— Жива? Ты хочешь это назвать жизнью?
— Я думала, что после смерти Яги она… Тоже умрёт.
Он сердито или может устало глянул на неё. Глаза голубые с лёгкой зеленью, но не такие, как у Яги. И волосы не рыжие. Внешне ничего в нём не твердило об их родстве.
— Ты не дашь мне поесть в тишине, так ведь?
— Поможешь, отстану.
Он раздражённо вдохнул, продолжив жевать. Мелена молча сидела рядом, стараясь унять волнение. Оно клокотало в теле, подобно кабану, ворошившему землю. Пятки не касались пола, отчего легче было крутить носами башмаков, словно пытаясь вкрутиться в дерево. Пальцы на коленях сжимались в кривой замок и разжимались.
На кухне было светло и Мелена могла лучше разглядеть ворожея. Вытянутое лицо, высокие скулы, волевой подбородок, колючая щетина и длинные усы. Лоб, исчерченный глубокими морщинами, синеватые мешки под глазами, густые опущенные брови. Круглый нос и тонкие губы. Взъерошенные волосы и торчащие уши. Не красавиц, одним словом, к тому же его хмурый вид не делал его краше. Он ничем не был схож с Ягой.
— Перестань пялится, — грубо сказал он, словно прочитав её мысли.
Отпил из скобкари, вытер рукавом усы и поднялся.
— Ну что ж, пошли, Мелена.
И направился прочь с кухни. Мелена шла за ним, боясь потерять из виду. У дверей в покои стоял недовольный Данияр. Мелену это удивило, но не ворожее. Тот лишь недовольно скривился.
— Чего надобно? — холодно спросил он.
— А что можешь предложить? — спросил, ухмыляясь, княжич.
— Тебе? Ничего.
— Я не к тебе.
Ворожей мельком глянул на Мелену, но промолчал. Отворил дверь и вошёл. Мелена следом, за ними расслабленный и даже слегка весёлый Данияр. Княжич чувствовал себя, как рыба в воде. И Мелена не понимала, почему. Предчувствия никакого дурного не было. Мог ли он затевать нечто плохое? Ей не было до этого дела.
Когда Мелена вошла внутрь, слегка опешила. Покои были просторными, но из-за множества вещей казались меньше и захламлённее. Плотные шторы были распахнуты, отчего солнечные лучи касались стен, пола и мебели, обнажая пыль. Пара массивных шкафов из тёмного дерева с резьбой, широкая кровать с балдахином, да медвежьи и волчьи шкуры перед камином. Кованые подставка для дров, расставленные повсюду подсвечники и рамка для круглого настенного зеркала. В глаза бросались полупустые бокалы с чашами и миски с вытянутыми блюдами. Плетёные корзины, то с пряжей, то с шишками, то с гвоздями и подковами в изножье кровати, разных размеров туеса над камином, веточки ягод и чеснока у окон.
— Ну и что ты хочешь знать? — спросил без интереса ворожей, оперившись об стол.
Мелена насупилась, думая, что тот и так откуда-то да знал, что ей было нужно. Тогда к чему вопрос? Она покосилась на Данияра. Княжич стоял рядом, глядел по сторонам, но понятное дело, что внимательно слушал. А ему это зачем? Какие же у них с ворожеем отношения?
— Я… Хотела спросить, почему Мурлыка жива.
Он выгнул бровь, на лбу появились глубокие морщины. Его лицо выразительно спрашивало: «И всё?». Пару мгновений выжидал, но в итоге выдохнул, ответил:
— Скорее всего, матушка совершила ритуал объединения жизней в тот момента, когда под сердце носила ребёнка.
— То есть, она сейчас привязана к тебе?
Он пожал плечами.
— Если она до сих пор не обратилась обычными костями, то видимо так и есть.
— А-а, ты тоже привязывал свою жизнь с чужой?
Ворожей скривился, ответив:
— Я что на дурака похож? — покосился на Данияра, но продолжил:
— Не привязывал. Но сил больше, да жить долго хотел, как мать… Но это неважно сейчас. Лучше скажи, помнишь заклятие, что Яга накладывала?
— Не особо, — покачала она головой. — Лишь помню, что отвар, которым она меня поила был горьким и противным.
— Сможешь вспомнить, какие травы там примерно были?
Мелена покачала головой.
— Плохо.
Ворожей раздражённо выдохнул и зажёг огонь взмахом руки в печи. Мелена изумилась, она сама всегда произносила слова для каждого заклятия. Даже для самого простого, как призывания огня. На сколько же силён сын Яги? А может и у неё получится? Может неважна сила, а нужен лишь опыт и практика?
Мужчина заходил из угла в угол. То доставая из сундука льняной мешочек с каким-то порошком, то находу отрывая пару сушеных ягод с висящей ветки у окна, то беря пучки трав со стола. Мелена внимательно следила за ним. Он стоял над своим варевом какое-то время, шептал на старом языке. Мелена улавливала знакомые слова: «туманы клубами… марево расступись… покажись…». Поняла, что тот читал заклятие. Потом он зачерпнул жидкость и налил в чашу, протянул ей.
— Пей.
Мелена взяла чашу и подула. Боялась. А вдруг то, что узнает не сможет вытерпеть? Готова ли она пускать
