же практически сразу после этого переоделась, забрав рубашку дракона в качестве законного трофея. Неужели такого короткого взаимодействия хватило, чтобы отравление имело необратимые последствия?
– К сожалению, я узнал об этом лишь сегодня, после того, как передал Эванс информацию о Сумраке, – продолжил король, напряженно вглядываясь мне в лицо.
Что?
Что он передал?
Я вскочила.
– ЧТО?
– Селина, – Кристофф тоже поднялся. – Ты ему уже не поможешь. Эванс знает, что Избранная испытывает к нему сильные чувства, поэтому не оставит его в живых. Приговор уже подписан.
– Нет!
Мы должны ее остановить.
Я рванула к выходу, понятия не имея, где искать телохранителя. Это не важно. Сидеть в кабинете и ничего не делать тоже не вариант. Да я себя не прощу, если не поставлю храм на уши не выведу Эванс на чистую воду.
– Селина, – король схватил меня за плечи, удерживая меня на месте. – Жрица убьет и тебя, если ты вмешаешься.
– ОНА УЖЕ МЕНЯ УБИЛА! – закричала я ему в лицо и с силой оттолкнула от себя мужские руки.
Его Величеству нечего было ответить.
– Тогда я иду с тобой, – упрямо выпятив подбородок, он первым выскочил из кабинета и остановил первую попавшуюся горничную.
– Где новые покои Избранной?
Девушка несколько мгновений изумленно хлопала глазами, пока мужчина не встряхнул ее.
– Ну! – рявкнул он.
– Северная галерея, четвертый этаж, помещение 404, – растерянно выпалила горничная, и мы едва ли не бегом кинулись туда.
Только бы успеть.
Только бы не случилось ничего непоправимого.
По пути, как ни странно, нам больше никто не встретился. Похоже, все драконы еще находятся у дверей лазарета, ожидая новостей об Избранной. И Эванс очень удачно решила этим воспользоваться.
На лестнице Его Величество прыгал через две ступеньки, торопясь как можно скорее добраться до верха. Он действительно решил помешать планам Верховной Жрицы? Вряд ли она спустит ему такое предательство.
Сердце колотилось в груди как сумасшедшее. Кровь стучала в висках, разгоняемая по телу гремучей смесью страха и злости. Даже не так. Скорее – ужаса и бешенства. Кулаки невольно сжимались, и на ладонях уже были глубокие лунки от ногтей.
Вот стерва!
За что она так сильно возненавидела драконов, что решила лишить их последнего шанса? И не только их. Сколько людей находятся в зависимости от чешуйчатой расы? Сколько рабочих мест они нам предоставили? Сколько возможностей открыли? Да если верить тому же Писанию, изначально никаких людей в Виригии не было. Кто знает, где бы мы прозябали, если бы драконы не привели нас в свой мир.
Коридор северной галереи показался мне бесконечным. Последние метры мы с королем уже бежали. Охрана у дверей апартаментов Избранной смотрела на нас с откровенным недоумением.
– Сумрак внутри? – спросила я, с трудом глотая ртом воздух.
Один из стражников кивнул.
– А Эванс? – внутренне холодея от ужаса, продолжила я.
– Эванс? – синхронно нахмурились близнецы Лораны, которые стояли на страже. – Здесь вообще никто не проходил за последние полтора часа, а что вам…
Не дослушав, Кристофф отпихнул меня в сторону и первый ворвался внутрь.
Сумрак
Отложив на тележку пустую тарелку, я выдохнул и потянулся. Судя по объёму блюд, которые притащили мне Бойд и Блейр, эти недоделанные лекари решили меня откормить на убой. Но силы действительно восстанавливались, и куда быстрее, чем я мог предположить. Некоторое время я игрался со стихией, то насыщая свои пальцы металлом и наблюдая, как они начинают блестеть в отсветах лунных лучей, то возвращая им прежнюю форму. Потом, решив, что уже в состоянии контролировать силу, слез с тахты и сделал несколько упражнений. Через некоторое время мышцы приятно заныли, а на лбу выступила первая испарина.
Приняв душ, я вернулся в комнату и собрался было подойти к окну, чтобы взглянуть на Святилище, которое сияло всеми цветами радуги ещё несколько минут назад, но замер на полпути, прислушиваясь к своим ощущениям.
Что-то не так.
В комнате кто-то есть.
Едва уловимый аромат, довольно тонкий и сладкий, невыносимо знакомый аромат.
– Приятно видеть тебя в добром здравии, Сумрак, – раздался мелодичный голос, и я с облегчением выдохнул. Всего лишь Верховная.
– Вам уже сообщили, мисс Эванс? – я сделал неглубокий поклон и провёл полотенцем по влажной после душа голове.
– Да, и я не могла не справиться о состоянии лучшего из своих жрецов. Твоя сила ещё не восстановилась?
– Отчасти, – признался я. – Контроль уже появился, но восстановление объёмов обещают только к утру. Вам уже рассказали о планах на утро?
– Поведали, – произнесла жрица и, встав с кресла, медленно подошла ко мне. – Ты бы знал, как я рада, что ты снова выжил, – выдохнула она с улыбкой.
– Здесь становится слишком опасно. Возможно, вам тоже стоит покинуть храм.
– Не думаю, что в этом есть особая необходимость, – произнесла она и улыбнулась какой-то нехорошей, хищной улыбкой.
– Что, – успел сказать я, но остальные слова застряли в горле. Попытался сделать рывок, подать сигнал Лоранам за дверью – тщетно.
Я был обездвижен. Позорно пойман в момент слабости. Всё тело налилось тяжестью, окаменело, позволяя мне лишь дышать, двигать зрачками и с трудом сглатывать слюну.
Тьма меня раздери, как?!
Я принюхался, но не ощутил ни присутствия артефактов, ни чужеродной магии. Эванс ходила вокруг меня и издевательски улыбалась.
– Эти ребятки, на которых ты так надеешься, – она указала на входную дверь, – даже не знают, что я здесь. Жаль, конечно, что ты не произнесёшь ни звука, когда будешь умирать, но как же приятно сделать это своими руками.
Лицо её исказилось, улыбка резко сошла с лица и низким голосом она добавила:
– Это тебе за Ирбиса.
Ирбис? Ирбис Мару?! Это же тот ублюдок, который ослушался приказа и швырнул в меня неотработанное заклятье! Да он сам себя прикончил, своим же плетением!
Сердце, биение которого я ещё слышал, сделало последний удар – и затихло, а я не мог думать ни о чём другом, кроме того, как Эванс это удалось. Она ведь не драконица – мы бы давно поняли. Нет, она человек, это совершенно точно!
– Когда-то ты убил его, – прошептала она. – И теперь пришло время расплаты. Готов принять смерть?
Я не мог ответить. Тело наполнилось болью, перед глазами начало темнеть, и сознание наверняка покинуло бы меня, но сердце вновь забилось – и сильнее прежнего.
– Нет, так не пойдёт, – Эванс скрестила руки на груди. – Ты должен понимать, за что умираешь.
Давай-давай, поговори ещё. И погромче, чтобы за дверью слышно было.
– Я любила его, – произнесла Верховная непривычно жалобным тоном. – Единственный, он был единственный, кто воспринимал меня всерьёз. Он верил, что мы с
