чем мы можем стать.
Мой взгляд вернулся к той старухе. Решайе бился в стены моего сознания, и я, отдав все, что осталось, перехватила его и направила его магию в свое представление.
Я пошатнулась и тут же выпрямилась – никто не заметил. Кроме Макса – я чувствовала на себе его взгляд. Он был готов.
Но я еще не закончила. Еще нет.
– Вспомните об этом, когда усомнитесь во мне! – рычала я. – Я дала вам слово. Я буду ему верна.
Я не выдержала.
Выронила меч и повернулась к Максу. Он понял меня с одного взгляда. Я не гнула спину, уходила мерным шагом. Макс достал листок и вычертил свою стратаграмму, чтобы вернуть нас к ступеням Башен.
Когда я подняла голову, мне показалось – Башни падают на меня.
Я проверила, не видит ли кто, и только потом позволила ему меня подхватить.
Я уловила… любопытство.
Передо мной стоял не человек. Так, тень тени. Она кружила вокруг меня, изучая.
«Я тебя знаю», – шепнула она.
Я тоже ее знала, хотя и не понимала. Так вслед за знакомым телом тянется запах, так повисает туман в зимнем воздухе после теплого выдоха.
«Я ищу тебя так долго», – прошептала тень.
Решайе содрогнулся, потянул прочь.
Вспышка обиды.
«Ты меня не помнишь?»
…Что значит помнить? Память – отпечаток былых историй, а мои все стерты…
Тень придвинулась ближе. Я видела, как ей трудно: так борются с наступающим приливом.
– Что ты такое, – спросила я. – Где ты?
Любопытство потянуло меня к ней – и я тут же отпрянула, ахнув.
Видение, составленное из осколков, продержалось долю секунды.
Я видела горящую Ару, скелеты городов и дворцов. Заваленное трупами поле, груды тел с прогнившей, распадающейся плотью. Вздымался океан, кишел зубастыми, темными гибельными созданиями.
Я видела треллианские равнины в огне, почерневшее от дыма небо.
Я видела бескрайнее море костей.
И тотчас все это пропало – словно привиделось.
«Я победа. Я месть».
«Сейчас я нигде».
«Но скоро буду с тобой».
– Если есть хоть малая надежда, что в Нирае знают ответы на наши вопросы, – говорила я, – мы не смеем этим пренебречь. Кадуан прав. Отказываясь встретиться с ними ради наших упрямых обычаев, мы заплатим немыслимую цену.
Ишка, Сиобан и Ашраи не сводили с меня глаз. На миг я поймала взгляд Кадуана и успела увидеть, как отзвук улыбки кривит уголок его губ.
– Твое предложение – измена. – Ашраи выплюнул это слово, как тухлый кусок. – И мы уже от него отказались. Как и следовало.
Он обернулся к Ишке, бесспорно ожидая, что и тот откажет наотрез. Я сама этого ожидала.
Но не дождалась.
Вместо ответа Ишка скрестил руки на груди и смерил меня пронизывающим загадочным взглядом. Что-то новое появилось в его глазах – что-то такое, от чего мне хотелось сжаться в комок. Как будто он, в сотый раз меня увидев, только теперь понял, что упускал что-то важное – такое, что все меняет.
Он после Итары не был прежним. Да и кто из нас был?
– Если вы отказываетесь, – сказала я, – я пойду одна.
– А я пойду с ней, – тихо добавил Кадуан.
Ишка дернул бровью:
– А что скажет на твое решение отец?
– Он его поддерживает.
Я солгала. Но я была тиирной. Кадуан верно сказал. Моя власть позволяла мне решать самой. А отцу и незачем знать, что мы сделали крюк.
Губы Ишки стянулись в тонкую линию.
– Не лги мне.
– Если надо, я готова идти одна.
– Королева Шадия не одобрит этого решения.
– Знаю.
– Ей без малого пятьсот лет. Она чтит старые обычаи не меньше твоего отца. Ее кровь не приемлет перемен.
– Знаю.
Не знаю, каких слов я ждала дальше, но только не этих.
– Поэтому, – гладко закончил он, – ей лучше не знать.
У меня отвисла челюсть. Ашраи вскинулся так, что чуть не запутался в собственных ногах:
– Семь небес! Что?
Не будь я так ошарашена – расхохоталась бы. И лишь несколько долгих секунд спустя мой разум охватил сказанное Ишкой.
Безупречным, традиционным, благовоспитанным Ишкой.
– Это чистая измена, – пробурчал Ашраи.
Он пытался понизить голос, но не преуспел. Ишка только глазами повел, наградив его испепеляющим взглядом:
– Я, как военачальник, обладаю в этой экспедиции верховной властью. Даже если бы я обратился к королеве за разрешением, ждать ответа пришлось бы целые дни, а то и недели. В свете того, что мы видели, полагаю невозможным терять время.
– Но ведь нираянцы…
– Единственные, кто может что-то знать. Да.
Взгляд Ишки снова скользнул ко мне. Лицо его осталось неподвижнее мрамора, но в глазах, клянусь, я видела искру смеха.
– Эф, ты открыла рот, чтобы внести свой вклад в беседу?
Я мрачно захлопнула рот.
Ишка и впрямь улыбнулся.
– Рада, что ты что-то понял, – фыркнула я.
– Действительно – что-то. – Он, сложив руки на груди, разглядывал меня, и улыбка сменилась задумчивостью. – Возможно, нам препятствуют не только традиции. Возможно, нираянцы не слишком радушно встретят парочку сидни.
– Неужели? – ехидно бросила Сиобан.
Ишка говорил дело.
Все дома фейри отлучили от себя нираянцев как необратимо запятнавших себя и свое царство. Это само по себе было плохо. Но сидни под предводительством моего тогда еще молодого отца попытались их добить. Больше половины их народа были убиты сидни. Именно в том сражении отец добыл себе честь… и мою мать в жены.
У меня непроизвольно дернулась левая рука.
Эти истории были мне хорошо знакомы. Они были выколоты у меня на коже – вклад моего рода в величайшую победу. И я сама не понимала, откуда во мне это неловкое чувство. Среди сидни эти истории повторялись так часто. Они всегда звучали одинаково: отважный молодой воин гнал прочь развращенных. И я всю жизнь мечтала о таких же победах. Отцу та победа принесла уважение сидни. А мне принесла бы его уважение.
А теперь? Я сморгнула, отгоняя видение рассеченных трупов и залитой кровью земли Итары. Вот как это выглядит?
Вздрогнув, я отбросила эту мысль.
– Им не обязательно знать, что мы сидни. Можно не говорить.
Сиобан покачала головой:
– Не сказать мало.
Она обвела рукой себя, кожаный доспех, татуировки. Явные приметы Клинка сидни.
– Да, этого будет мало. – В глазах Ишки мелькнула искорка. Он смерил взглядом Сиобан, потом меня. – Но мы подойдем к делу творчески.
– Смешная ты.
Кадуан шепнул
