кажется, будто мой мозг усеивает тысяча и один крохотный порез. Я вскрикиваю и сворачиваюсь еще плотнее. Звук бьющегося стекла затихает, но боль не уходит. Я ничего не могу сделать, только лежать здесь и дрожать.
Открывается другая дверь. Закрывается. Атмосферу заполняет чувство одиночества, оно притупляет боль, словно бальзам. А это может означать лишь одно: Фор ушел.
Но так еще хуже. Гораздо хуже. Уж лучше я буду бороться с болью его ярости и печали, чем так внезапно опустею без него. Я закрываю глаза, пытаясь вызвать в памяти воспоминание о нашей связи. О том, как мое тело пело в ответ на его прикосновения, очень похоже на песнь моего камня-кулона. Но эта песнь была настолько глубже, настолько звучнее, столько всего обещала. Каково было бы нырнуть в нее с головой? Узнать, насколько глубоко могут увлечь эти обещания? Позволить нам двоим нестись на мощных течениях, пока нас не захватят волны восторга и сияния?
Но теперь все ушло. Всякая надежда, всякий шанс. Я чувствую себя пустой. Словно что-то вырезали у меня из груди, ободрав все внутренности.
Кажется, что прошло несколько часов, когда я наконец нахожу в себе силы сесть, сползти с кровати и начать шарить по полу. Слепящий свет кристаллов лорста потускнел, и комната теперь полна теней. Я чувствую себя почти слепой и лишь случайно задеваю пальцем свой кулон, закатившийся под кровать. Тихонько вскрикнув, я хватаю его. Он тусклый и тихий, более безжизненный, чем когда-либо бывал при мне. Бессловесно воркуя, я прижимаю его к сердцу, оставляя на коже вмятины от его граней. Эта боль незначительна по сравнению с той, что пульсирует у меня в голове, но за нее я могу зацепиться. Постепенно мое сознание сужается до этой маленькой, булавочно-острой точки. Я давлю сильнее, вдыхая и выдыхая с тщательной размеренностью.
Вот, в самом сердце камня – вибрация. Легчайшая пульсация жизни. Уже что-то.
Медленно-медленно я вытаскиваю свой разум из болота. Начинают формироваться мысли, сперва бессвязные, но постепенно проясняющиеся.
Ильсевель.
Ох, Ильсевель.
Он называл меня ее именем. Даже касаясь меня с такой интимной нежностью, он думал о моей сестре. Моей прекрасной, дорогой, мертвой сестре.
Почему все внезапно кажется таким глупым? Нужды Гаварии. Значимость этого союза. Мощь принца Рувена, опустошающего землю, губящего мой народ. Почему все эти нужды вдруг кажутся такими мелкими?
Проходит время – и я поднимаю себя с пола. Ноги трясутся, но кристалл сделал свое дело, притупив боль так, чтобы я могла прийти в себя. Часть меня хочет, чтобы боль вернулась. По крайней мере, тогда я буду слишком ошеломлена, чтобы по-настоящему думать. Чтобы понять, что натворила, что навлекла на себя.
Что теперь сделает Фор?
Я подхожу к окну, смотрю на город внизу. Какая-то тупая часть моего мозга лениво обдумывает мысль о побеге, о том, чтобы вылезти из этого окна и спуститься по наружной стене, как я делала, спасаясь от пещерного дьявола. Но это глупо. Даже если я каким-то образом выберусь из этой комнаты, сумею незамеченной проскользнуть мимо дворцовой стражи, не заблудиться на улицах этого огромного города и пересечь один из тех ужасных мостов… что тогда? Я не настолько глупа, чтобы думать, будто сумею добраться по темным тоннелям Подземного королевства назад, к Промежуточным вратам.
Нет, я застряла в этом мире. К добру или к худу.
Я приваливаюсь к оконной раме, прислонясь к ней спиной для опоры, и запрокидываю голову, закрывая глаза. Какой-то миг я просто держу свой кристалл, дышу в такт с его пульсацией. Ко мне медленно пробивается другой звук. Сперва тихий – тонкий, высокий скулеж. Затем еще один, еще выше. Потом третий, четвертый, пятый, все разной тональности, такие слабые, что мне почти кажется, будто я их вообразила. Но я не могла бы вообразить то, как отзывается мой камень. Как он словно бы разом теплеет в моей руке, вызывая у меня чувство… не знаю, как его описать. Притяжения.
Нахмурившись, я опускаю глаза на свой камень. Ничего не видно. Но это притяжение не ослабевает. Собственно, даже усиливается. Я делаю шаг. На мгновение давление уменьшается, но в следующий миг удваивается. Я делаю шаг, и еще один, и притяжение ведет меня прямиком к двери спальни.
Я останавливаюсь. Дверь плотно закрыта. Я все еще почти чувствую, как задрожала стена, когда Фор ее захлопнул. Смогу ли я ее открыть? Или сейчас обнаружу, что меня заперли? Трясущейся рукой я касаюсь ручки.
Дверь беззвучно распахивается.
Притяжение тут же становится сильнее. Настолько, что я буквально вваливаюсь в переднюю комнату и следую за ним, огибая предметы мебели, к дальней стене. Сияющие осколки кристалла лежат, рассыпавшись по полу. Они издают слабый, тоскливый гул, столь высокий и тихий, что я наполовину уверена, будто он мне мерещится. Я опускаюсь на колени среди мелких осколков. Мой собственный кристалл теперь перестал тянуть и спокойно лежит у меня в ладони. Я осторожно протягиваю руку, провожу пальцами по крохотным осколкам. Здесь что-то есть, что-то пойманное и запертое в этом месте. Я не могу этого объяснить. Но меня окружает разбитая песнь, и в ее разбитости я ощущаю… боль.
Быстро работая руками, я сгребаю осколки, собирая их в одну кучку. Их горькая песнь усиливается, но я кладу на них ладонь, пытаясь заглушить этот звук, который, в общем-то, и не звук даже. Больше похоже, будто под моей рукой горит огонек свечи.
По ощущениям напоминает Фора.
Не того Фора, которого я узнала, чьего присутствия жажду как воздуха. Нет, это тот Фор, с которым я столкнулась только что. Изломанный, ярящийся. Отравленный внутренним смятением.
Я остро шиплю и отдергиваю руку, прижимая ошпаренную ладонь к груди. Осколки кристалла дрожат. Должно быть, глаза меня обманывают, потому что я почти поклясться могу, что вижу, как они двигаются. Затем, один за другим, они затихают.
Что я только что сделала? Я медленно тянусь вперед, одним пальцем вновь ворошу кристаллы. Здесь что-то есть, что-то, чего я не вполне понимаю. Что-то, чего мой бедный, глупый мозг сейчас просто не в состоянии понять.
Вздохнув, я опускаю глаза. На мне все еще надето это короткое платье, одна лямка сползла с плеча и теперь болтается на предплечье, практически обнажая грудь. Не вполне сознавая, что делаю, я провожу пальцами по плечам, по шее, следуя тропками, которые разожгли поцелуи Фора. Его руки на моем теле словно сотворили меня заново, жар его страсти – закаляющий огонь. Я бы отдала… ох! Я бы многое отдала, чтобы
