– Еще одна стрела, и умрет вся твоя семья, пастух черных кротов Эхватон…
Он говорил тихо и неторопливо, но из-под сводов пещеры раздался сдавленный крик. Человек, которого никто не видел, человек, что все это время прятался там, сдался. А затем тяжелый арбалет и колчан со стрелами упали из темноты сводов на зеленую траву в паре десятков метров от Айша.
Тогда Великий медленно вернул свое внимание царице, которая судорожно раздирала тонкими ногтями его руку, и спокойно проговорил, прожигая ее насквозь пугающе огненными нефритовыми глазами:
– Зачем ты убила ее? Зачем ты убила Эвису?..
И отпустил. Чтобы маленькая хрупкая девушка, кашляющая и обливающаяся слезами удушья, могла ответить.
Она должна была начать отпираться. Обязана была сказать, что это не она и Айш обманулся…
Такого от нее ждал весь каньон.
Но Фелидархат вдруг выпрямилась и скривилась, продолжая глядеть в горящее опасной злостью лицо полубога.
– А ты думаешь, должна я была ждать, пока тихонечко ты найдешь свою избранницу в чужачке этой? В той, которая вместо меня станет царевной потом и почти богиней? Я! Я была для этой роли рождена! Но почему-то десять лет последние только и живу с мыслью, что место мое вот-вот будет занято!
На последних словах она сорвалась на визг и сплюнула под ноги.
– Не хотела я убивать ее, – продолжала она с презрением. – Эвиса была глупа и самонадеянна. Ее должны были убить гордые Хрустальные пауки, к которым я послала ее в качестве «поощрения» новой алы, – горько усмехнулась царица. – Но мерзавке удалось как-то найти подход к ним.
Ее тонкие руки дрожали, одну из них она выставила в сторону, потрясла пальцами, и тут же две служанки подскочили к ней, предлагая мягкие платки, чтобы вытереть лицо, и спонжики с грибной пудрой. Одна служанка даже подкрасила ей губы, тут же исчезнув, словно тень поутру. Фелидархат снова выглядела свежей, как молодой цветок.
Все присутствующие молчали, не зная, как реагировать на откровения своей повелительницы. Народ шаррваль привык считать, что слово царицы – закон. Но и наказание за убийство – тоже закон. И что теперь делать, когда один закон противоречит другому, они не знали.
Только Ильхамес с каждым новым словом предательницы становился все бледнее. Один его глаз то и дело вспыхивал пугающей зеленью, словно признание царицы пробуждало и в нем какое-то дремлющее зло.
– Я не собираюсь выслушивать мнение твое по этому поводу! – воскликнула она затем, всплеснув руками и взглянув на Айша. – Все еще царица я. А ты лишь бывший мирай, презренный наг, которому честь великая выпала, но не заслужил ее ты!!! Десять лет мы подчинялись тебе, как Красной матери, почитали и любили. А чем отплатил ты нам? Выкидывал одну алу за другой. Не желал ни спать с ними, ни жить. И пророчество наше для тебя – пустой звук, равно как и наша мечта выйти на поверхность! Что тебе за дело до бед наших, если ты сам всю жизнь прожил под синим небом и не видел, как умирают от нехватки зелий солнца?!
С каждым словом царицы народ шептался все громче, становилось ясно, что многие из присутствующих поддерживали свою повелительницу. И ее «признание» легло на благодатную почву.
Вот только полностью зеленые дикие глаза Айша уже не были похожи на человеческие, и человеческие страсти его не трогали. Но вряд ли шестнадцатилетняя Фелидархат это понимала. Вряд ли она знала, что говорит уже не с человеком и даже не с бывшим мираем. А с кем-то гораздо более древним и страшным.
– Это ты должен быть наказан, а не я! – в конце концов прокричала царица, звонко всхлипнув и протянув вперед тонкий девичий пальчик, унизанный кольцами. – Ты предал наш каньон и ты меня толкнул на ужасные преступления! Ты убил самых близких моих слуг, моих личных охранников и благороднейших мужчин шаррваль! И лишь ненависть к тебе монстром сделала меня! Как мне теперь с этим жить?!
Кто-то сзади одобрительно закричал.
Великий Айш поднял взгляд и медленно обвел им всех присутствующих поверх головы царицы. Что он видел там, никому не известно, но чудовищные зеленые глаза загорелись еще ярче. Ядовитый огонь в них сверкал так, что грозил сжечь все вокруг.
В этот миг Ильхамес перекричал шумящую толпу обличительным вопросом:
– Поэтому ты приказала обесчестить Лориавель?
И снова стало тише.
Фелидархат ухмыльнулась и, поведя плечом, отвернулась от жреца.
– Я ничего не приказывала и не знаю, о чем говоришь ты, старик.
– Двое твоих личных слуг исполнили приказ, – с едва сдерживаемым гневом продолжал первый жрец каньона. – Поэтому Великий Айш и наказал их.
– Великий Айш вовсе не великий, – фыркнула Фелидархат, показывая, что совершенно не боится огромного существа с паучьим телом. Существа, которое было в два раза выше нее и тысячекратно сильнее. – Он просто убийца и предатель. Красная мать ошиблась, вручив наши судьбы в руки его.
Ильхамес одновременно сжал зубы и кулаки.
В это время царицу начали окружать ее сторонники и те, кто обязан был по закону ее охранять. Впрочем, часть стражников осталась в стороне, хмурясь и не зная, что предпринять.
Первый жрец шаррваль видел, что готовится бунт. Что-то вот-вот должно было произойти. Что-то ужасное. И кто-то обязательно должен был погибнуть. Инстинкты кричали в нем, что нужно спрятать Лориавель, его единственную дочь, заставить ее уйти отсюда, но… он не знал, поможет ли это.
Приближалось нечто ужасное, и «глаз оракула», что резко стал на диво чувствительным, показывал это как никогда ярко.
– А теперь я ко всем вам взываю! – воскликнула тогда царица, широко распахнув руки в стороны и повернувшись к толпе народа. – К вам, благородным самым и уважаемым членам священного племени паучьего. Выбирайте сторону свою раз и навсегда. С кем хотите вы остаться: с предателем и бывшим мираем, который впитал ненависть к нам с ядом своей змеиной матери, или со мной, вашей царицей, которая испытывала тяготы жизни без солнца среди ледяных камней с вами вместе, будучи одной из вас! Кто, по-вашему, желает вам истинного добра?!
Опасный гомон начал подниматься в стенах пещеры. Кто-то даже вынимал короткие мечи из ножен, люди готовились нападать. Некоторые уже ожесточенно ругались, оказавшись по две стороны баррикад.
Ильхамес широко распахнул глаза, понимая, что ему успокоить это безумие уже не удастся. Это нужно было делать раньше, до того, как маленькая интриганка голубых кровей мастерски сыграла на чувствах своих подданных.
Нужно было бежать.
Вот только как раз в этот миг прозвучал тихий и зычный голос Великого Айша, к которому уже со всех сторон приближались вооруженные воины:
– Вы хотели новый дом… Хотели выйти к солнцу. Что ж, я вас услышал. Сегодня вы наконец-то сделаете это.
Он говорил негромко, но люди услышали его. А те, кто не слышал, понял по эху, что пронеслось вдоль каменных стен, по фразам, что передавались из уст в уста.
И по глухому болезненному предчувствию, что пронзило сердце каждого из присутствующих.
– Что? Что он имеет в виду?.. – начали вспыхивать испуганные вопросы.
Ильхамес забыл, как дышать.
Вот чего он боялся. Вот что показывал его пророческий глаз.
Жрец перевел взгляд за спину Айшу, и его светлые от природы волосы стремительно поседели до самых кончиков мелких косичек.
– Священный рододендрон… погибает, – пробубнил он, не веря своим глазам.
Огромное старое дерево, которому было множество сотен лет, внезапно в один миг перестало цвести. И вместо лепестков вниз стали падать высыхающие на глазах листья.
– Мы выходим на поверхность. Сейчас, – холодно проговорил Айш и неторопливо преклонил длинные паучьи ноги. Затем вонзил пальцы в землю и зачем-то закрыл глаза.
– Нет! Как же?.. Нас ведь убьют! – ахали и кричали со всех сторон. – Как это можно, вот так?!
– Для военного вторжения нужна подготовка! – бросил один из теларанских тысячников.
– Не обманывайте себя, вы готовы уже давно, – не открывая глаз, ответил Айш. Воины шаррваль ждут только приказа. Впрочем… все это ваши проблемы.
