– Кто?! – не выдержав, закричал Ильхамес. – Кто этот приказ тебе отдал?!
Он начал трясти ее за плечи, чего никогда прежде ни с кем себе не позволял. Но Неями, что привыкла держаться благородно и отстраненно, никому не давая дотронуться до себя, даже словом не осадила его. Она только неотрывно глядела в горящие глаза жреца, пока с ее губ не сорвался ответ:
– Ткань мне принесли пауки. С запиской от вас, первый жрец…
Ильхамес ошарашенно отступил на шаг назад.
Неями тем временем достала из-за пазухи лист пергамента, скрученный в трубочку, и подала Ильхамесу.
– Теперь понимаю я, что не вы то были. Но теперь уже не изменить ничего…
По ее щекам все еще катились слезы, которые было так странно видеть на бесстрастном лице мастерицы. Они были на нем будто чужими, ведь губы женщины не дрожали, крылья носа не шевелились, нервно захватывая воздух, как бывает, если человек плачет.
И все же она плакала.
Ильхамес нервным взглядом пробежал строки письма, которое никогда не выходило из-под его пера. И не знал, что сказать.
– Какой же смысл в этом всем? – всхлипнула Шерити, что прижимала к себе мальчика с пауком. – Кому же не угодила наша Айяала?.. – спросила она и чуть тише добавила: – Такая хорошая девочка была…
И тоже опустила голову, громко втянув воздух через мокрый нос.
– Возможно, тем же, кто хотел Великого Айша убить, – проговорил тогда Ильхамес, сдвинув брови. – Перед смертью Айяала сказала, что готовилось покушение. И назвала имена…
Он бросил взгляд через плечо на две фигуры, застывшие под священным древом. И отвернулся.
Он не хотел тревожить скорбь Великого Айша, но не мог припомнить сказанные Эвисой имена. Он их почти не слышал.
– Наверняка так и есть, – раздался чуть в стороне тонкий и звонкий голос царицы Фелидархат, которую со всех сторон окружали слуги и стражники. Девушка вытирала красные глаза платком. – Это страшное преступление и враги каньона должны быть наказаны! Я слышала имена, что произнесла Айяала. Это Атон и Хатис.
И едва эти слова сорвались с ее губ, как громкий шепот прокатился по каньону.
– Я знаю только двух мужчин с такими именами, – продолжала царица, вытирая слезы и поворачивая голову к теларанским тысячникам, что стояли чуть в стороне, прямые и широкоплечие, твердые, как каменная стена. Вот только и среди них поднялся ропот, когда все взгляды устремились к двоим. – Схватить предателей! – раздался ее громкий приказ.
И тут же стражники, окружавшие царицу, ринулись к двум мужчинам в черной военной форме с нашивками красных пауков. Один из стражников сжал у себя на запястье зеленоватый камушек, и тут же из его ладони на руки предателей полилась липкая паутина. Она мгновенно связала их руки, не позволив дальше сопротивляться.
Магией Красной матери в каньоне редко кто обладал. И легко разрушить такие путы даже тысячникам было не под силу.
Поднялся шум. Те, кого назвали Хатис и Атон, пытались сопротивляться, но лишь первые мгновения, когда их товарищи, что стояли с ними плечом к плечу, не знали, что предпринять. То ли защитить сослуживцев, почти братьев, то ли отступить. Но стоило им позволить свершиться правосудию, как мятежники покорились и… признали свою вину.
Вот только Великому Айшу, который все слышал, стоя всего в десятке шагов в стороне, не было до них никакого дела. Он даже не повернул головы.
– Да, готовили мы покушение на Айша! – вдруг гордо воскликнул тот, кого звали Атон. И сделал шаг вперед, в то время как все присутствующие вокруг ошеломленно затихли. – Потому что надоело ждать, пока все священное племя паучье навсегда погибнет среди холодных смертоносных пещер! Если бы не Айш и слепая вера жрецов в его божественность, давно уже мы взяли бы жизни наши в свои руки! И вышли бы к солнцу, где наши дети перестали бы болеть. Где мы сами перестали бы умирать!!!
На последнем слове он топнул ногой, сделав еще один шаг вперед и бросая через всю пещеру вызывающий взгляд на Великого Айша.
Но тот снова не повернул головы. Его лоб был прижат ко лбу Эвисы, а глаза закрыты. Казалось, что он и не дышит вовсе, будто превратился в каменное изваяние.
Не увидев никакой реакции, Атон отвернулся, проведя рукой и взъерошив серые косички своих волос.
Уловив уверенный настрой своего товарища, Хатис тоже выступил вперед, тряхнув связанными паутиной руками.
– Мы не желали смерти чьей-то. И уж тем более не убивали Айяалу. Ни у одного из нас рука не поднялась бы на женщину, что носит благословение богини. В чьем чреве новая жизнь. Этой вины нет на нас!
Он опустил голову и сжал губы.
В толпе снова начал подниматься шум, но на этот раз выкрикнула уже сама царица:
– Это ложь! Бедная Айяала уличила вас в предательстве!
Фелидархат утерла очередную слезу платком. А затем ее слова подхватили другие:
– Действительно, предателей наказать надо!
– Смерть убийцам!
– Сварить их заживо за то, что уморили деточек! Маленьких беззащитных деточек!
Кто-то громко зарыдал.
Один из жрецов вышел вперед и хрипло проговорил:
– Всем ведомо, что в Стеклянном каньоне один закон: посягнувший на жизнь нерожденного дитя умрет гибелью страшной. Будь то женщина или мужчина. Смерть за смерть. Ежели подтвердится, что теларанские тысячники Хатон и Атис причастны к убиению Айяалы и ее детей, они умрут в пытках.
С этими словами он взмахнул рукой, развернулся и ушел прочь из пещеры, будто больше не мог здесь находиться.
Предатели что-то возмущенно закричали, но их голоса потонули в криках той небольшой толпы шаррвальцев, что сегодня наполняли священную пещеру. Было видно, что они желали расправиться с убийцами прямо сейчас, не дожидаясь решения суда.
Вот-вот с предателями должно было произойти нечто ужасное. Да только как раз в этот миг случилось нечто совсем другое. То, чего никто сперва и не заметил.
Великий Айш поднял голову. Затем он медленно опустил Айяалу на мягкую траву возле древнего рододендрона, словно в зеленую колыбель. Развернулся и пошел прочь. Прямо туда, где беснующаяся толпа народа уже пыталась с особой жестокостью расправиться с Хатисом и Атоном, которых никто даже не собирался защищать. Стражники, что удерживали их, отступили в сторону, предоставив возможность людям подойти к своим обидчикам.
Великий Айш медленно приблизился к людям. Короткие редкие крики: «Великий очнулся!» – вспарывали гомон, наполнивший пещеру, но общая масса народа все еще не видела своего кумира. Ровно до того момента, пока тот не подошел к царице Фелидархат и не взглянул на нее зеленым, полным ядовитого пламени взглядом. Белков больше не было, колдовское свечение заполонило глаза целиком.
Царица замерла, с восхищением глядя на хекшаррахния, который еще больше стал походить на божество. На его широкую мускулистую грудь, сверкающую драгоценной перевязью, хризопразовые ремни и золотые цепи, украшающие бедра, переходящие в паучьи ноги. Она улыбалась ровно до тех пор, пока Айш вдруг не схватил ее за шею и не сдавил. Так сильно, что ее лицо мгновенно начало краснеть.
Слуги рядом закричали:
– Царица! Царица!
И медленно толпа вновь затихла, ее внимание перетекло на повелительницу каньона, которую от смерти отделяли считаные секунды.
– Вот видите? Видите, почему мы хотели его убить?! И что, вы все смотреть будете, как проклятое чудовище уничтожит царицу нашу светлую?! – воскликнул Хатис, зло сжав кулаки. Затем поднял голову и кивнул.
Дальше все произошло слишком быстро.
Откуда-то сверху, с высоты свода пещеры, раздался тонкий свист, который никто толком и не заметил. А затем на долю секунды мелькнуло тонкое древко стрелы, что должна была вонзиться прямо в сердце Великого Айша.
Но не вонзилось.
Он вздернул свободную руку, молниеносным движением вынимая меч из ножен, и, не поворачивая головы, рассек стрелу, когда та была уже в полуметре от его груди.
Два конца древка опали к его ногам, а сам он медленно повернулся и направил кончик лезвия своего меча высоко вверх. В одну ему ведомую точку. И проговорил низко и зло:
