знал, что у вас тут такое творится. В моих краях ещё не знают, я думаю. Придётся отложить поездку, вернусь домой, доложу лорду своему. Это важные сведенья. Не хочу его в заблуждение ввести хоть в мелочи. Поэтому из первых уст. Ну и посмотреть обязательно, собственными глазами убедиться, а то может привязали крылья к девице, чтобы дурить простофиль.
– Она летает вообще-то, ногами земли не касаясь. У неё крылья не просто так.
– Увижу, поверю. Как рассказывать лорду, коли сам не видел? Несерьёзно это, – резонно ответствовал воин. – Так ты согласен? Двадцать серебра. За чуток болтовни. Ты вообще понимаешь, насколько это много за такой пустяк?
Рун молчал, не зная, как поступить. Вроде и соглашаться неправильно. И не согласиться глупо. Это же не мелочь, от которой можно просто отмахнуться. Нельзя сказать, что он впал в алчность. Рун с самых младых лет привык ничего не хотеть. Ещё совсем малышом, лет в пять, спокойно ходил даже на ярмарке вдоль лотков со сладостями и игрушками. Другие дети вокруг бывало капризничали, выпрашивая то или иное, а он оставался равнодушен к окружающему буйству соблазнов. Чувствовал, что дедушке с бабушкой не по карману, и не позволял желаниям пробуждаться. И это даже не требовало от него каких-то усилий воли. Деньги же опьяняют возможностями только тех, кто эти возможности примеряет на себя, думает о них, мечтает, жаждет. Однако есть ещё насущные потребности. Прохудится одежда, и в чём ты будешь ходить? Сломается инструмент, и чем работать? Наступят, не дай бог, чёрные дни, когда ты захвораешь либо останешься без урожая. И как тогда выживать, если у тебя ни гроша за душой? Причём речь идёт не только о себе, но и о близких. О бабуле. Может и о Лале – не всё и не всегда она способна наколдовать.
– Я вам не буду специально невесту показывать, она не медведь не ярмарке, – произнёс он наконец. – Но попрошу стражников, чтобы не гнали вас, сможете на лавочке рядом с домом посидеть, дождаться её. Расскажу вам всё, что можно, но не всё. И некоторое из того, что я расскажу, не будет правдой. У феи есть свои секреты, которые чужим знать не положено. Если вас устраивает, я готов. Только деньги вперёд.
– Ну, кажется выбора у меня нет, – смиренно развёл руками воин. – Твои условия принимаются, молодой человек. Вон, лодочник будет свидетель, что ты это серебро не украл. Будешь свидетелем?
– Буду, – кивнул Шим оторопело, пребывая в шоковом состоянии от размера обещанной Руну суммы.
Воин достал кошель, отсчитал двадцать белых монеток, протянул Руну. Затем достал два медяка, сунув их Шиму:
– Вот тебе награда. А теперь плыви отсюда. Этот разговор не для твоих ушей.
Лодочник послушался. Рун дрожащей рукой торопливо спрятал монеты в карман. Минут пять он потратил на рассказ. Говорил всё то же самое, что и остальным. Поймал дедовым зельем, обещал отпустить за три желания. Пока решал, чего бы загадать, полюбил, в шутку загадал, чтобы и она полюбила, а она и исполнила. Третье желание ещё не потрачено. Но фея может колдовать для себя и без желаний. Поведал про то, как дорожку из цветов и яички с существами сотворила, как дом исправила да обстановку, а монаха одарила светящимися камнями. Упомянул и про дар бабули. Все же узнают, и очень скоро, так есть ли смысл скрывать от данного человека? Открыл, что свадьба не ранее чем через пол года. Если у воина и были какие-то свои вопросы, он о них запамятовал. Вид у него был немного потрясённый. Когда Рун закончил, он молчал озадачено.
– Пойдёмте к избе, скажу про вас стражникам, – напомнил Рун, поднимая коромысло на плечо.
Воин без слов зашагал подле. Лишь почти у самого дома к нему вернулась речь.
– И как ваш барон относится к тому, что ты женишься на фее? – осведомился он сдержанно.
– Сегодня приезжал сюда, мы с ним как раз об этом говорили, – поведал Рун. – Обещал дом подарить перед свадьбой и всячески помогать.
Воин посмотрел на него в задумчивости, и даже как будто с жалостью.
– Я бы на твоём месте уши особо-то не развешивал, – посоветовал он негромким голосом.
Рун ответил ему взглядом, полным непонимания:
– Вот моя изба. Можете тут на лавочку у ограды сесть, если хотите. Лала ушла с девушками местными, думаю, вернётся через час-другой.
Воин сразу уселся. Рун, поставив вёдра у калитки, направился к стражникам. Рыцаря подле них уже не было. Поздоровавшись, Рун быстро объяснил им, в чём дело, мол разрешил путнику на лавочке посидеть, дабы увидеть фею вблизи.
– Не положено это, – строго сказал один из стражников непререкаемым тоном.
– Ну как не положено? – растеряно произнёс Рун. – Если вы его погоните, мне придётся его в дом пустить, чтобы там ждал. Я ведь ему слово дал Лалу показать. Мне бы не хотелось его в дом заводить, я его не знаю.
– Пусть сидит, – смилостивился второй стражник. – Но ты, друг, будь поумнее в следующий раз. Если видишь, что знатный кто, кому боишься отказывать, посылай к нам, говори, мы решение принимаем. А мы его погоним. Не давай себе на шею садиться. А не то тут скоро очередь будет в версту длиной из желающих на твоей лавочке посидеть.
– Ладно, – пожал плечами Рун.
Первым делом он зашёл в дом. Нужно было спрятать деньги. Достал бабулин узелок, схороненный на дне сундука под старым тряпьём. Развернул, выложил туда свои двадцать монеток, пересчитав их прежде ещё раз. Вздохнул взволнованно. Тридцать серебра уже в сумме скопилось! И горсть меди. На эти деньги много чего можно купить. Даже коня. Не самого лучшего, но и не клячу старую еле ходячую. Прямо богатство у них. Солидная кучка монет. Снова завязал узелок, убрал обратно. И потом ещё долго сидел, не в силах продолжить работу из-за внутренней взбудораженности, погружённый в задумчивость. Только сейчас он начал осознавать, насколько Лала меняет их с бабушкой жизнь. В какую-то иную удивительную недостижимую доселе сторону достатка и благополучия, о которой и не мечталось. Ранее он не видел для себя будущего, теперь же оно появилось. Пугающе светлое. Пугающе, потому что пока у тебя ничего нет, нечего и терять. А теперь есть что. А не хочется. Вот оттого и страшно. Немного, самую малость.
Рун успел сделать за водой ещё всего три рейса. Сходил первый раз, вернулся, воин перебрасывается словами о чём-то неторопливо со стражниками в сторонке. Сходил второй раз, он им рассказывает что-то, они смеются. Сходил третий,
