от боли, а пространство вокруг нас вдруг порвалось, как прохудившаяся подкладка у сумки – и мы с Иннаром провалились в образовавшуюся дыру.
Нет, не так. Не провалились, потому что падения как такового не было. Я ни шагу не сделала, и Иннар тоже. Но вот мы были в подсобке: я стояла и целилась, а Иннар сидел, схватившись за онемевшее плечо. А вот мы уже дома на кухне – но в том же положении. Воздух вокруг пошёл рябью, замерцал, как при смене кадров. И успокоился.
Удерживая пистолет двумя руками, я спросила:
– Ты открыл портал?
– Да, – выдохнул Иннар, кривясь от боли.
– Ты умеешь открывать порталы?!
– Да.
Я посмотрела, как он осторожно отнимает руку от плеча. Ранено оно было только на магическом плане, и то порванная силовая линия быстро восстанавливалась.
– Ты мне лгал.
– Эля, пожалуйста…
– Ты! Мне! Лгал! Я тебе верила! А ты… Господи, я так и знала! Ну какая любовь, какая связь, какая пара?! Тебе просто нужна была глупая ведьма, чтобы ею вертеть! Ты втёрся в доверие мне, ты втёрся в доверие моей семье, я сама привела тебя во дворец! Ты ведь только этого и ждал!
«Иннар очень общительный», – кажется, так сказал дракон Лавлеса, Вайден. Ну да, а ещё хитрый и изворотливый, он никогда этого не скрывал, это я дура, дура, господи, какая же я дура!
– Эля, всё не так. – Иннар с трудом встал. – Я объясню, только послушай меня, пожалуйста.
В ответ я выстрелила. Попала в другое плечо – даже смешно, специально ведь не целилась, – и Иннар рухнул как подкошенный.
– Эля… пожалуйста… прекрати. Это очень больно!
Будь я в себе, оценила бы искренность этого признания: чтобы дракон так просил, да ещё и признался, что чувствует боль – это же сродни слабости. Но я только улыбнулась и потёрла отёкшую шею.
– Правда? Это тебе-то больно?
А вот в ногу я целилась. У меня был план расстрелять его медленно, чтобы он до конца почувствовал, как сильно я зла, мерзавец, обманщик, предатель!
Но Иннар и тут всё испортил. Он с трудом поднялся на колени, посмотрел на меня виноватым взглядом и очень серьёзно произнёс:
– Хорошо. Если ты этого хочешь.
И потянулся к силовой линии – к своему Сердцу. И потому, как он держал руку, как заострились его когти, каким решительным и в то же время обречённым было его лицо, я поняла: он собрался её перерезать. Для дракона это равносильно самоубийству, причём мучительному.
– Ты сдурел?! – Я уронила пистолет и кинулась к нему. – А ну стой!
Но остановился Иннар, только когда я повисла у него на руке – то есть уже лапе, как у здоровенной ящерицы. И то, думаю, лишь потому, что увидел кровь – я порезалась о его когти.
Кровь капала на кафельный пол. Мы смотрели, как алые брызги расползаются по коричневому узору – Иннар растерянно, я озадаченно, потому что боли почти не чувствовала. Действительно, шея ныла куда сильнее.
– Эля, – сказал наконец Иннар, очень тихо и очень слабо. – Тебя надо перевязать.
– Сидеть! Не двигаться! – рявкнула в ответ я, да так громко, что мы оба подскочили.
Иннар послушно замер.
– Руку, в смысле, лапу опусти, – велела я хрипло, с трудом выталкивая из себя слова. Говорить тоже было больно, как и дышать. – Убери когти.
Он так и сделал, потом виновато заглянул мне в лицо.
– Не двигайся, – повторила я и принялась искать в сумке на поясе медбот.
В итоге всё кровью заляпала – и себя, и сумку, и Иннара.
– Эля, – сказал он, глядя, как я морщусь, пока медбот обрабатывал глубокие царапины на пальцах. – Тебе вовсе не нужно меня убивать. Если ты хочешь, чтобы я умер, тебе достаточно только сказать…
– Я не хочу, чтобы ты умер, идиот! – как у меня получалось кричать с больным горлом, не знаю. Но получалось. – Я хочу, чтобы ты страдал! Желательно вечно! Как я сейчас! Как ты мог, Иннар, как ты мог?! Не двигайся, я сказала!
Но он всё-таки встал на колени, потом прижался лбом к моей здоровой руке.
– Прости меня. Пожалуйста. Только не прогоняй.
Я вздрогнула, потому что именно это и собиралась сказать. Слова «пошёл вон, не хочу тебя больше видеть!» просто с языка рвались.
– Я лучше умру, но не буду жить без тебя. – Он поднял голову и, видимо, что-то прочёл в моём взгляде, потому что простонал: – Эля…
А потом снова потянулся к своему Сердцу. Правда, уже без когтей, так что теперь я не порезалась, когда повисла на его руке.
– Ты же хотела, чтобы я страдал, – прошептал он, наклоняясь ко мне. – Так я буду страдать долго и мучительно, раз ты этого хочешь.
Стиснув зубы, я уткнулась лбом в его грудь, вдохнула знакомый и такой уютный аромат дыма и карамели, после чего твёрдо сказала – то есть глухо просипела:
– Кому-то из нас нужно успокоиться и взять себя в руки. Похоже, это буду я. Сиди смирно и жди. Я сейчас.
Пара глубоких вдохов и длинных выдохов, а ещё мерный стук драконьего сердца под самым ухом – и вот руки у меня уже не трясутся, и даже голова почти не кружится. Я выпрямилась, встретилась с Иннаром взглядом – он выглядел точь-в-точь как наказанный щенок, только что хвостом не вилял. Меня снова захлестнула ярость, но теперь я с ней справилась.
– Сейчас я позвоню Лавлесу и объясню, что дворцовые драконы больше не сидят в клетках. А потом передам коммуникатор тебе, и ты расскажешь, что ещё ждет принцессу, когда она явится будить суженого от колдовского сна.
Иннар опустил взгляд, но покорно кивнул:
– Хорошо, Эля.
Так мы и поступили. Лавлес выслушал, пообещал «что-нибудь с этим сделать» (интересно, что?) и попросил меня не вмешиваться. Я пообещала, а Иннар, услышав это, вздохнул с облегчением.
Затем я выключила коммуникатор и кивнула на дверь. Иннар вздрогнул, наверное, решил, что я снова собираюсь его прогнать. Но я сказала:
– Идём в гостиную и поговорим.
Он послушался. Я смотрела, как он тяжело встаёт, как неловко держит руки, как хромает – и ярость превращалась в обжигающий стыд. Да, он меня предал, и да, он мне лгал. Но и я хороша – стреляла в него! Чуть не убила! Да что со мной?
В гостиной Иннар опустился на пол посреди комнаты, снова на колени, а я достала шкатулку с лекарственными зельями и устроилась рядом.
Иннар пытался возражать:
– Эля, не надо, со мной всё в порядке. Но твоя шея, ты ранена…
Однако замолчал, когда я расплакалась – от стыда, боли или напряжения, не знаю. Всё вместе, наверное. Зато не мешал, пока я смешивала зелья и пока колдовала над его силовыми линиями. Только после, когда выпил лекарства, очень осторожно коснулся моего горла и прошептал:
– Я так виноват! Прости меня.
Мне хотелось сказать то же самое, а ещё – разреветься у него на груди. Но я с трудом сглотнула, слевитировала с полки артефакт, определяющий ложь, включила и поставила рядом на пол.
– Когда ты узнал, что драконы под самым носом у короля готовят революцию?
Иннар посмотрел на артефакт, потом на меня. Опустил голову и ответил:
– Почти сразу, как оказался во дворце. Они поверили, что ты меня мучаешь.
– И решили завербовать. – Я кивнула и тут же скривилась от боли. Медбот разбирался с шеей очень медленно, отёк ещё даже не начал спадать. – Почему ты согласился?
Иннар спрятал лицо в ладонях, но почти сразу опустил руки.
– Потому что мне понравилось то, что они говорили про людей.
– Ты хотел, чтобы было наоборот? – сдавленно уточнила я. – Чтобы люди оказались в рабстве у драконов?
Иннар искоса посмотрел на меня.
– Да. Это было бы справедливо.
– Справедливо? Ты считаешь рабство справедливым?!
– А разве не справедливо вам ответить за всё, что вы с нами делали? – Иннар поднял голову и прямо посмотрел на меня. В его глазах снова зажёгся огонь. – Разве не справедливо вам страдать так же, как страдали мы? Эля, ты не представляешь, как со мной обращались только потому, что я – дракон, и со мной можно поступать так, как хочется, ведь я выполню любое желание, которое взбредёт в вашу ошалевшую от вседозволенности голову. Люди – зло, и хуже всех – маги. Мучительная смерть – меньшее, чем вы можете нам отплатить.
У меня дрожали руки, и я спрятала их за спину, а потом заглянула ему в лицо.
– Иннар, я тоже человек. И маг. Это мне ты желаешь мучительной смерти?
Он вздохнул и словно погас – как будто горящий фитиль задули, и пламя исчезло.
– Нет. Но иногда я очень жалею, что ты не родилась драконом. Тогда бы ты меня поняла. А потом прихожу в ужас от этой мысли, потому что,
