что он мог бы сделать…» Сейчас у него есть доступ к огромному количеству магии, но он не привык использовать ее без концентрации или заклинаний. Он все еще может увеличить свою мощь с помощью связующих зелий. Он все еще может выпить меня, сделав себя сильнее. – Это не работает… нет. Зелья так не действуют!
Мне пришлось бы приготовить зелье самой, чтобы Отто смог его выпить. А это лишит меня магии, оно убьет меня.
Но он в любом случае умрет, если будет стоять здесь в огне.
Все, кого я люблю, были отняты у меня так же. Мой ковен. Моя мать.
Я не потеряю и его.
Моя судьба принадлежит только мне. Так все и должно было случиться, не так ли? Дитер должен был сжечь меня в Бирэсборне. Но меня пощадили, хотя я этого и не заслуживала, и благодаря этому я нашла Отто, человека, который необратимо изменил меня.
Отто опускает руку с бутылкой.
– Фрици…
– Я люблю тебя, – говорю я. Слова срываются с моих губ, когда дым сгущается, застилая воздух, когда пламя ревет, охватывая Отто, жар становится обжигающим. – Я люблю тебя.
Я кричу.
Кедр позади меня наполняется жизнью. Я отдаю ему все, что у меня есть, заставляя его расти выше, пышнее – только теперь я наклоняю его ветви так, чтобы они изгибались вокруг меня.
Его глаза расширяются, он отводит взгляд от моего лица, чтобы увидеть быстро растущее дерево, но затем снова смотрит на меня, разинув рот, и от ужаса, искажающего его черты, бледнеет.
– Нет… – Мольба обрывается испуганным криком, когда ветка отбрасывает Отто назад, прочь, сквозь дым, из огня.
Он падает на мощеную дорогу, подальше от пожарища, подальше от меня.
Рядом с Дитером.
Отто все еще держит зелье в руке. Его пальцы разжимаются, и бутылка откатывается в сторону, целая и невредимая.
Катится, катится…
Пока она не остановится под ногой моего брата.
Дитер Кирх, коммандант трирских хэксэн-егерей, ответственный за непрекращающиеся массовые убийства невинных людей под видом сожжения ведьм, наклоняется и берет бутылку с зельем, которое я сварил с сестрой в маленьком доме посреди Черного Леса. Пиво и паслены.
Он отрывает восковую пломбу.
Все мое тело болит, в горле першит от дыма, но я пытаюсь встать. Фрици прикована к столбу, и пламя разгорается все сильнее. Тело Фрици беспомощно висит в оковах, от отчаяния у нее не осталось сил.
Дитер выдергивает пробку из бутылки и бросает в огонь. Я в панике озираюсь по сторонам, надеясь, что кто-нибудь поможет. Огонь окружен невидимой стеной по периметру. И я оказываюсь внутри ее вместе с Дитером. Но снаружи лесной народ сражается с хэксэн-егерями, чьи глаза зачарованно-голубые. Некоторые горожане, избавившись от чар, убегают, плачут или жмутся к стенам, не веря в реальность происходящего, в битву, которая разворачивается на центральной площади. Фрици не смогла освободить всех, только тех, что окружали меня. Остальные продолжают сражаться. Но никто не подходит близко к огню. Никто даже не смотрит на него. На нас.
Дитер сузил свой магический фокус до этой точки, до места убийства Фрици, и добился того, чтобы никто не смог пробиться, воздвигнув заколдованный барьер, потому что я подобрался так близко, а она стала слишком могущественной. Дитер хотел продемонстрировать жестокость даже толпе марионеток и врагов. То, что он скрыл костер Фрици, говорит о том, что он нервничает.
Мой взгляд возвращается к нему. Дитер нюхает бутылку, раздувая ноздри.
– Я знаю это зелье, – говорит он низким теплым голосом. – О сестра! – Он шагает вперед, игнорируя меня. Дитер подходит к самому краю костра, такого жаркого, что он, должно быть, тоже чувствует пламя, но не обращает на это внимания, протягивая бутылку Фрици, когда она начинает терять сознание, когда ее юбка загорается. – Сестра! – кричит он. – Моя дорогая Фрицихен! Ты что, думала… действительно думала, что сможешь связать себя чарами с кем-то, кроме меня?
Мне тошно от его насмешливого восторга. Я мало что знаю о магии и зельях, но знаю, что именно это является одним из самых священных и могущественных. И он хочет использовать его, чтобы лишить сестру магии. И жизни.
Дитер резко поворачивается ко мне и разражается лающим смехом.
– Ты думал, что сможешь победить меня, глотнув это?
– Мы можем победить тебя вместе, – рычу я.
Его глаза расширяются в притворном удивлении.
– О, ты и впрямь в это веришь. Отто, друг мой. Если бы ты связал себя с Фрици, ты бы не сделал ее сильнее. В тебе течет слабая кровь. Ты навредишь такой, как она. Ты можешь лишь низвести ее до своего уровня.
Я вздрагиваю, будто он ударил меня, эти слова – самый сильный удар, который он когда-либо наносил мне. В глубине души я знаю, что он прав. Сила Фрици, ее доброта – это стоит намного выше всего, к чему я могу надеяться прикоснуться. Она солнце, а я даже не луна, достойная отражать ее свет.
Дитер подносит зелье к губам, но не пьет.
– Какая ирония. Я не мог заставить ее выпить зелье, которое приготовил сам. А ты дал мне зелье, которое приготовила она. – Он усмехается. – Она моя, и все потому, что ты хотел, чтобы она стала твоей.
– Ты не можешь украсть ее магию, – рычу я.
– Успокойся, пес, – небрежно приказывает Дитер. Он взмахивает рукой, и я чувствую, как твердеют мои суставы, как напрягаются мышцы. Я сопротивляюсь его силе, но едва могу пошевелиться.
Он взмахивает бутылкой в сторону Фрици, произнося тост.
– Prost [51], – говорит он. Пламя вокруг нее замирает – он откладывает ее убийство на достаточное время, чтобы успеть украсть ее силу. Огонь не исчезает, тепло исходит от застывших искр, но он больше не ревет и не распространяется.
Дитер подносит зелье к губам.
– Твоя магия станет моей, Фрицихен. Ты можешь порвать с Источником, но никогда не разорвешь связь со мной.
Дитер пьет зелье, его горло вздрагивает, когда он глотает жидкость.
Я напрягаюсь, борясь с магическим параличом, которым Дитер сковал меня.
А потом, с рывком, от которого сводит желудок, я вырываюсь. Шатаясь, встаю.
Дитер разворачивается, держа бутылку в руке.
– Я сказал, лежать, пес, – гаркает он, и кашель заглушает его слова. Он замахивается на меня рукой…
Ничего не происходит.
Его глаза расширяются. На нас обрушивается поток шума, и люди преодолевают невидимый барьер, который их удерживал. В то же время пламя вокруг костра разгорается сильнее.
– Спасите Фрици! – слышу я крик Корнелии. Многие лесные жители бросаются
