лицо – она стреляла глазами, от меня к Тисаане и обратно. Она молча выслушала уже знакомый мне рассказ Тисааны – как та пережила проклятие Зерита. Как вместо нее умер Решайе.
Мне трудно было в это поверить. Да, теоретически это укладывалось в описание Эомары. Я напитал Тисаану своей магией, и это позволило ей продержаться, пока Решайе не обменял свою жизнь – если это можно было назвать жизнью – на ее.
Звучало неправдоподобно, но не больше всего того безумия, среди которого мы жили день ото дня. Просто я не готов был это принять. Не готов был поверить в надежду такого рода.
– И с тех пор, – спросила Нура, – его совсем не слышно?
– Нет. Ничего.
– А как твоя магия?
Тисаана протянула руку. Пальцы у нее, как и у меня, почернели, темные прожилки тянулись по внутренней стороне предплечья. Рука дрожала.
– Ничего, – повторила Тисаана.
И я понял, что пугало ее больше всего: внезапное бессилие.
Что-то, непонятное даже мне, мелькнуло в лице Нуры. Я-то ждал, что такой поворот приведет ее в ярость. Она ведь считала Решайе самым ценным достоянием Орденов. И чтобы он пропал, когда власть верховного коменданта упала ей в руки?
«Хорошо, – подумалось мне. – Я рад».
Однако Нура не выказала досады.
– Вы оба устали, – сказала она. – Вашим телам, не говоря уже о магии, нужно отдохнуть несколько недель. Пока рано судить, что сделал или не сделал Решайе.
Тисаана молчала. Но на ее лице я читал ответ: «Я знаю, что он сделал».
– Думаю, вам обоим следует отдохнуть, – продолжала Нура. – Если хотите, можете покинуть Башни. Отправляйтесь домой.
Мы с Тисааной удивленно переглянулись.
– Я потрясен дозволением покинуть Башни, – сухо сообщил я.
Но, Вознесенные, мне ничего на свете так не хотелось! Слово «дом» застряло в сознании и не желало уходить.
– О, я не сомневаюсь, что вы вернетесь. – Нура с призрачной улыбкой на губах обернулась к Тисаане. – Что ни говори, у Тисааны осталось незаконченное дело.
И правда, на лице Тисааны появилось слишком хорошо знакомое мне выражение неумолимой грубой силы, так не вязавшейся с явной беспомощностью тела. Я видел на ее лице отзвук безмолвного сражения.
– А когда вернемся, – сказала она, – мы отправимся в Трелл.
– Когда вернетесь, мы отправимся в Трелл. Согласно договору. Ты принесла победу в нашей войне. Я не собиралась нарушать договоренность.
Моих ушей не миновал кислый оттенок в словах «наша война». Война Зерита. Ручаюсь, это ее убивало.
И все же я оставался настороже. В ее ответе что-то было не так. С точки зрения Орденов было совершенно неразумно затевать войну в Трелле, едва покончив со своей, когда силы нужны на восстановление страны и подавление мелких бунтов. Ей было бы куда выгоднее всеми силами выворачивать условия договора. И я не сомневался, что если она не попыталась вывернуться сейчас, то попытается потом.
Тисаана тоже это понимала и недоверчиво поморщилась.
– Ровно две недели, – наконец решила она. – За две недели мы поправимся и вернемся.
– Не обманывай себя. За две недели не срастается даже сломанная кость, тем более – изломанное тело. Вы оба словно в мясорубке побывали.
Тисаана только головой покачала:
– Две недели.
– Как скажешь, – пожала плечами Нура.
Итак, мы с Тисааной решили назавтра покинуть Башни.
Под вечер к нам зашел Саммерин. Он распахнул дверь – как всегда, без стука – и остановился, разглядывая меня с ярко выраженным неодобрением:
– Я слышал, вы бурно провели день.
– Слухи тебя не обманули.
– Каждый раз, как тебя вижу, удивляюсь, что ты еще живой.
Он покачал головой, поставил свою сумку и принялся трудиться над моей рукой, которая все еще отчаянно болела. Но когда я закатал рукав, открыв прожилки на коже, он хмуро замолчал.
– Знаю, – сказал я. – Неприглядно, да?
– Ты знаешь, что это такое?
Я помешкал с ответом. В ушах звучали слова Эомары. Все было ясно, странно, что я раньше не додумался.
– Думаю, – негромко ответил я, – это какая-то форма а-марила.
Саммерин бросил на меня короткий взгляд. Его молчание не могло скрыть тревоги.
– Думаю, причина в нашей с Тисааной магии. Эомара такое предполагала. И Вардир вроде бы намекал… что магия, которой мы повелеваем, не предназначена для человеческого тела.
– А это влечет за собой а-марил, – пробормотал Саммерин.
– Верно. – Я смотрел на свои руки с почерневшими сосудами и думал, насколько темнее руки Тисааны. – Я не понимал, пока не стал передавать свою магию Тисаане. Тогда… все как будто увеличилось.
– Погоди. Ты?..
– Ты сам сказал: день прошел бурно. – Я слабо пожал плечами.
Саммерин откинулся на стуле, скрестил руки и выжидательно взглянул на меня. Я вздохнул и, разумеется, выложил ему всю печальную историю. Дослушав, Саммерин протяжно вздохнул:
– Звучит…
– Неправдоподобно?
– Не знай я, какой ты никудышный лжец, решил бы, что… приукрашиваешь.
Я хрипло расхохотался:
– Так теперь и живем, а?
Саммерин снисходительно пожал плечами, а потом, вдруг посерьезнев, склонился ко мне:
– Пропал?
– Похоже на то.
– Возможно, еще рано делать выводы. Если Тисаана истощена не меньше тебя, это может быть просто…
– Может быть. Но Тисаана уверена.
– Если так, – пробормотал Саммерин, – я скажу, что никогда ничьей смерти так не радовался.
– И я тоже.
Тем не менее я не мог отделаться от предчувствия, что это… еще не конец. Как будто видел, сколько страниц осталось еще до конца книги.
– Но это…
Взгляд Саммерина скользнул по моей руке. Когда он ее приподнял, мышцы неприятно дернулись под кожей. Я почти неслышно крякнул, хотя и не думал сердиться всерьез. Магия Саммерина говорила с тканями тела, прощупывая, что кроется под ними. Именно этим способом он обнаруживал перелом кости или разрыв сухожилия, определял источник болезни. Неприятно, зато действенно.
Он нахмурился.
– Что такое? – спросил я.
– Не похоже на а-марил. Я и не замечал, пока не взялся искать. Странное явление, ничего подобного я раньше не видел. Ощущается скорее как… заражение… как нечто постороннее… – Он сбился, поджал губы, насупил брови. И попросил: – Не используй пока ту магию.
– Легко. Рад бы вовсе ее больше не использовать.
Саммерин уперся в меня взглядом:
– Я не шучу. Что-то там… – Он хмуро покачал головой. – Просто не используй, и все.
Все тело изломано…
Я стояла перед зеркалом. Кажется, в первый раз за много месяцев. Вместо военного мундира на мне была алая рубаха, подпоясанная черным платком, облегающие черные брюки и сапоги со шнуровкой до колена. Обычный наряд.
Но вот выглядела я далеко не обычно.
Руки покрыты шрамами – там,
