может…
Ужас накрывает меня медленно, словно вздымающаяся волна. Ударив, он ломает меня. Я – лишь клубок скукожившегося, бормочущего безумия. Но даже в этом безумии мне не найти облегчения, ибо я недостаточно безумна, чтобы полностью потерять рассудок. Я еще достаточно воспринимаю действительность, чтобы осознавать свой бессвязный лепет, чтобы чувствовать стыд. Но я не в состоянии подняться на поверхность теперь, когда меня захватила волна. Я могу лишь плыть, несомая ею, меня швыряют ее безжалостные течения, пока наконец, устав, она не оставляет меня, покрытую синяками и избитую, на берегу осознанности.
Я испускаю долгий дрожащий вздох. Ужас отступил. Я чувствую себя слабой, уставшей. Мое тело трясется от бесплодных рвотных спазмов, а горло и грудь горят от желчи. Я убираю взмокшие волосы с лица и умудряюсь подняться. Моя рука шарит в поисках хрустального кулона. Но нет. Его нет. Они забрали его у меня.
Я прислоняюсь спиной к стене, делая долгие вдохи и выдохи. Комнатушка, в которую меня поместили, маленькая, быть может десять футов в поперечнике, в ней нет никакой мебели, кроме низкой койки. Тусклый кристалл лорста свисает со сталактита наверху, медленно разгораясь со временем, чтобы осветить комнату. Он уже куда ярче, чем был, когда меня только привели сюда. Не то чтобы разница была существенной. Контраст между этой камерой и покоями королевы не мог бы быть более разительным. Как же низко я пала всего за несколько кратких часов!
Хотя, опять же, я могла бы быть и мертва. Собственно говоря, я до сих пор не вполне уверена, что не умерла. Разве не положила я голову на ту плаху? Разве не ощутила, как всколыхнулся воздух, когда топор начал опускаться?
Но Фор спас меня.
Он перепрыгнул то широкое пустое пространство и поймал топор, когда тот опускался.
Я издаю стон, пряча лицо в ладонях. Боги небесные, что это значит? Он повелел меня убить. И лишь затем, чтобы вот так драматично передумать! Я бы не поверила, не будь тому свидетельством моя собственная голова, все еще надежно прикрепленная к телу. Дрожа, я чуть сильнее вжимаюсь в стену и обхватываю себя руками за живот. Так какой же в конце концов будет моя судьба? И представить себе не могу. Может, Фор и решил, что пока что мне стоит жить, но на какой срок?
Мое внимание привлекает звук тяжелой открывающейся двери. Я поднимаю глаза, сердце подскакивает. В проходе за решеткой моей камеры вспыхивает яркий свет. Они идут за мной? Меня снова потащат на тот эшафот, опять поставят перед плахой и лезвием топора? Если так, то я пойду не как дрожащая мышь, да помогут мне боги!
Я отталкиваюсь от койки и встаю возле решетки, вытягивая шею, чтобы посмотреть вниз по коридору. Приближается стражник-трольд, в кулаке он несет небольшой голубой огонек лорста. За ним поспешает другая фигура, поменьше.
– Лирия! – ахаю я.
Она выглядывает из-за плеча трольда и встречается со мной взглядом. Ее глаза вспыхивают. Быстро выступив вперед, она огибает трольда, который что-то бурчит и пропускает ее. Через несколько быстрых шагов она добирается до моей камеры, стискивает прутья решетки и впивается в меня взглядом. Ее губы шевелятся, и она делает несколько вдохов, прежде чем обернуться и рявкнуть:
– Мне обещали приватную аудиенцию с принцессой.
Стражник смотрит на нее из-под полуопущенных век. Медленно кивает.
– Ну так открой дверь. Впусти меня.
Стражник поднимает бровь.
Лирия ругается и извергает новые разгневанные требования, но все впустую. Не уверена, что трольд вообще понимает, что она говорит. Наконец, однако, когда она спрашивает, можем ли мы хотя бы поговорить наедине, он пожимает плечами и идет по коридору назад. Мы смотрим, пока он не выходит в дальнюю дверь, закрывая ее за собой с лязгом, который звоном отзывается по всей каменной стене.
Лирия вновь разворачивается ко мне.
– Вот, – говорит она, хватая меня за руку. Она разжимает мои пальцы и роняет что-то мне в ладонь. – Возьми его.
Это мой кристалл.
– Где ты его нашла? – удивленно спрашиваю я.
– Его прислали в мою комнату, – фыркает Лирия, глядя через прутья на мою камеру. – Боги, Фэрейн! Что за мерзкая, тесная нора! Хорошо, что ты привыкла к своей скромной жизни в монастыре. Меня они держат в месте получше. Наверное, раз никто не велел бросить меня в подземелье, так они просто запихнули меня обратно в ту комнату, которую для меня подготовили. Кто-то просунул его мне под дверь. Я не видела кто, а когда окликнула, никто не ответил.
Я прикусываю губу. Затем дрожащими руками надеваю цепочку на шею и облегченно выдыхаю, ощутив, как кристалл лежит над сердцем. Легкая вибрация из его сердцевинки уже успокаивает мои потрепанные нервы.
Лирия задумчиво смотрит на меня, ее глаза прищурены.
– Ты что-то со мной сделала, – говорит она. – Сделала ведь? В смысле на эшафоте. В одно мгновение я была готова сгореть в пламени величия, а в следующее…
Я встречаюсь с ней взглядом. И ничего не отвечаю.
Она делает недовольную мину.
– Все говорили, что боги дали тебе проклятие, а не дар, в день твоего крещения. Но мне начинает казаться, что они ошибались. Быть может, боги все-таки знали, что делали.
Она вновь протягивает руку через решетку и сжимает мою ладонь. Я морщусь. Я знаю, что она это расценивает как успокаивающий жест, но ее тревога иголками впивается в мою ладонь, разнося по всему сознанию вспышки боли. Я хочу стряхнуть ее руку, отойти назад. Но это не то, что ей сейчас нужно. Поэтому вместо того я сжимаю ее пальцы в ответ.
– Я скоро уеду, – говорит она.
– Что?
Она кивает.
– Они отсылают меня обратно через Промежуточные врата. Меня вывезут из Мифанара в течение часа. И не кто иной, как сам принц Сул. Мне повезет, если он не попытается прибить меня по дороге! Но король повелел мне доставить Ларонгару сообщение, так что, может, я и выживу.
– Что за сообщение? – спрашиваю я, наполовину страшась услышать ответ.
– Что ты жива. Что ты пока что в Мифанаре в безопасности. – Лирия колеблется, затем добавляет: – Что ты не жена Фора. Пока еще нет. У него есть месяц, чтобы решить, что с тобой делать, прежде чем контракт признают недействительным. Я должна пообещать Ларонгару ответ в течение месяца.
Ответ. Решение. Касающееся моей жизни.
– Я не верю, что он тебя убьет, – продолжает Лирия, прочитав выражение моего лица. – В твоей смерти выгоды нет никому. А ты можешь быть уверена, что Фор будет пытаться найти хоть какую-то
