– выискивала и не находила. Зато в пятом ряду, почти в самом центре, обнаружился лорд Грей, настороженно смотревший на меня. Я отвернулась, скрывая внезапно навернувшиеся слезы. Рика нет, а этот – вон, сидит. Не должно так быть! Я стиснула зубы. Ничего. Он получит свое, так или иначе.
Я заставила себя вздернуть подбородок и распрямить плечи. Сейчас я шла по центру зала, пустого и просторного – можно бал давать. Или сойтись в поединке, не рискуя зацепить ни тех, кто на помосте, ни сидевших в первых рядах. Говорят, в те дни, когда построили зал, поединки случались едва ли не на каждом совете.
С одной стороны зал ограничивал полукруг, от которого вверх шли скамьи. С другой – каменный помост. В центре помоста, точно обычный очаг, пылало Негасимое пламя. Перед огнем, ближе к центу зала, за длинным столом красного дерева восседали королева, лорд Эдвин, лорд-канцлер и казначей. Когда ее величество выберет себе мужа, тот тоже сядет за этим столом по правую руку от нее.
Я остановилась перед королевой, присела в реверансе. Та наклонила голову в ответ.
– Кто ты и зачем пришла сюда?
Благослови бог придумавших ритуалы – можно бездумно повторять чужие слова.
– Я – Роза Эйдо.
Зал загудел потревоженным ульем. У меня пересохло во рту. Пришлось прокашляться.
– И я пришла требовать справедливости перед лицом вашего величества, негасимого пламени и господа бога.
На лице королевы изумление мешалось с любопытством и тревогой.
– Кого ты требуешь призвать к ответу?
– Лорда Грея.
Королева вздохнула с явным облегчением. Она думала, я пришла требовать ответа от Ричарда? Но ведь его здесь нет!
Я бы хотела посмотреть на своего врага, но тогда повернулась бы спиной к ее величеству, чего сейчас ни в коем случае нельзя было делать. Оставалось лишь вслушиваться во все усиливающийся гул, который перекрыл уверенный, полный сочувствия голос:
– Девочка сошла с ума, потеряв семью. Жестоко принимать всерьез ее слова.
– Это решать не вам и даже не мне, а Негасимому пламени. – Холодно заметила королева. – Но я не видела в Розе признаков безумия, когда познакомилась с ней и не вижу их сейчас. – Она повернулась ко мне, и голос ее потеплел. – Подойди к пламени, Роза, протяни руку и говори.
Я поднялась на помост – гвардейцы, стоявшие по оба конца стола, напрягись. Скинула дублет, оставшись в одной рубахе, закатала рукав на правой руке. Подошла к огню, который сейчас поднимался не выше моих колен. На миг зашлось, трепыхнувшись, сердце. Я зажмурилась и подняла руку над огнем. Он должен принять меня. Должен.
Гул толпы из насмешливого стал удивленным. Пламя поднялось вровень с моей головой, огонь обволок руку, но не обжег. Тепло разлилось от кончиков пальцев по телу, согревая и успокаивая. Но это еще не доказывало мою правоту, а означало лишь, что сейчас я уверена в ней и не намереваюсь лгать.
– Говори, – повторила королева.
– Я обвиняю лорда Грея Алингтона в том, что он обманом побудил моего отца, лорда Беорна Эйдо, обратить меч против лучших друзей, лорда Бенедикта и леди Летисии Мортейнов, их чад и домочадцев.
Зал взорвался возгласами – изумленными, возмущенными, яростными. Да уж, чем бы дело ни кончилось, сегодняшнее заседание запомнят надолго. Я все-таки посмотрела на лорда Грея – глаза его сузились от гнева, на лице ходили желваки. Ему придется ответить.
Я не стала говорить про измену. Если у Евы не получится одолеть лорда Грея, второй раз обвинить его в том, что послужило поводом к божьему суду, не получится. А так – Алан, которого королева уже тоже наверняка заметила, передаст ей записи отца, и справедливость восторжествует, чем бы ни закончился поединок. Надо было все-таки самой…
Огонь кольнул ладонь, и я прогнала эту мысль. Время для сомнений и колебаний закончилось, когда я шагнула на помост. Теперь нет пути назад.
– Я обвиняю лорда Грея Алингтона в том, что он шантажом вынудил моего отца, лорда Беорна Эйдо, передать ему золото и земли. И пусть господь и Негасимое пламя даруют мне или тому, на кого я укажу, силы мечом и магией подтвердить справедливость моих обвинений.
Пламя взвилось до самого потолка и опало, освободив мою руку. Я отступила. В зале повисла такая тишина, что было слышно, как где-то бьется о стекло муха. На побелевшем лице лорда Грея широко распахнутые глаза горели яростью.
– Вы хотите что-то сказать в ответ, лорд Грей? – поинтересовалась королева.
Ответное слово было необязательным. Это обвинитель должен пройти испытание небесным пламенем, дабы ни у кого не возникало соблазна воспользоваться преимуществом в боевом мастерстве и обвинить ложно. Обвиняемый считался невиновным до самого конца поединка. Но все взгляды обратились на лорда Грея, и он поднялся с места.
– Что я могу сказать в ответ? – развел он руками. Голос звучал мягко и даже словно бы сочувственно. – Беорн Эйдо был мне как брат. Но я понимаю, что девочке, потерявшей семью и оказавшейся в полной власти врага, хочется найти виновного во всех бедах, и не держу зла. Конечно, я не хочу с ней сражаться. Если бы у меня были дети, им было бы лет, как и ей, и мало чести в том, чтобы победить ребенка.
Он мог бы точно так же подойти к Негасимому пламени и позволить тому испытать себя. Но предпочел остаться на своем месте. И заметила это не только я – зал снова загудел. Королева усмехнулась.
– Когда я точно так же стояла перед Негасимым пламенем, мне было столько же лет. Не помню, чтобы тогда кто-то из лордов возражал, что мало чести победить ребенка.
Лорд Грей не смутился.
– Все знали: за вас будет сражаться защитник.
– Роза тоже имеет право выбрать защитника, – сказала королева. – Кто-то из присутствующих здесь готов стать ее мечом и ее силой?
– Я, – раздались сразу три голоса.
И если женский я ждала, то два других… В самом верху зала, у стены, стояли два брата Мортейны. А рядом сидел Акиль, встревоженно глядя на Еву.
Я шагнула вперед на подгибающихся ногах, мир сузился до одного, такого родного лица. Живой! Какое чудо его спасло?! Или все-таки тогда произошла ошибка? Или я схожу с ума? Я зажмурилась, тряхнула головой, снова открыла глаза.
Ричард смотрел на меня, и на лице его была непередаваемая смесь гордости, любви и тревоги, что я едва не прослезилась. Живой. Здесь. Рядом. Хотелось слететь с помоста, рвануться к нему, броситься на шею, и я едва удержала этот порыв.
Второй брат криво улыбался
