Дверь тихонько щелкает, и Сергей съеживается под взглядом черных глаз.
— Ну, Сережа, как у тебя дела?
— Родион Семенович, — голос у Сергея заискивающий и походит на скулеж избитой собаки, — мне так жаль.
Мне надо бы протянуть руку, коснуться его ладони, чтобы поддержать, но пошевелиться не могу.
— Жаль — это не про деловой диалог, Сережа. Где деньги?
— У меня нет денег, — дрожит, сцепив ладони в замок и опустив голову.
— Мы можем… — замолкаю под гнетущим взглядом Родиона.
Мне лучше молчать, я тут не для разговора, и Родион сейчас не потерпит капризов и истерик. У него деловая беседа с моим мужем, а мне положено заткнуться и не отсвечивать.
— Как ты собираешься вернуть деньги, Сергей? — четко и чуть ли не по слогам спрашивает Родион.
А Сергей в ответ всхлипывает. Отворачиваюсь и пялюсь на бронзовую лошадь на секретере. Он испуган, растерян, и я не должна его винить в слабости, но на душе гадко.
— Так, — Родион набирает в рот дыма и выпускает его белыми облачками. — Я дам тебе две недели, Сереж. После я тебя вывезу в лес и живьем закопаю.
— Родион Семенович…
В горле першит от дыма, и я кашляю, чтобы Сергей вспомнил: он, мать его, не один, и я, в отличие от него, готова встретить беду вместе с ним, пусть меня трясет от омерзения.
— Или, — Родион холодно улыбается и мне очень не нравится его тон, — ты сдашь в аренду свою жену на две недели, и забуду о твоем долге.
— Что? — пищит Сергей.
— Она оплатит твой долг натурой, — Родион откладывает скуренную до половины сигару на пепельницу и с циничным равнодушием продолжает, — я отымею ее во все щели и верну тебе от души оттраханной.
Переглядываюсь с Сергеем и вижу в его глазах облегчение и… радость?
— Ты… не смей, — шепчу и мой голос дрожит. — Мы найдем деньги. Найдем.
— Яна…
— Нет.
Это не мужчина. Это слизняк. Подлый, жалкий и трусливый урод, который готов жену кинуть в пасть монстра, лишь бы выйти сухим из воды. Это его должны отыметь во все щели, а не меня.
— Что тебе стоит? — Сергей неловко улыбается.
Мои брови ползут на лоб, и глаза я никогда так широко не открывала.
— Ты справишься, — он подбадривает меня, чем забивает последний гвоздь в наши отношения.
— Раз я сегодня я такой великодушный, — смеется Родион, откинувшись назад, — то Яночке я тоже дам выбор.
— Какой? — хрипло спрашиваю я и блекло смотрю в его колкие глаза.
— Ты уходишь. Вот прямо сейчас встаешь и покидаешь мой дом, но Сереженька остается, — голос мягкий, как у мурлыкающего кота. — Тебя больше никто не потревожит, Яна. Даю слово, что наши дороги не пересекутся.
— Что ты с ним сделаешь? — я складываю ладони на коленях.
— Алекс! — Родион продолжает скалиться в улыбке, а Сергей жалобно поглядывает на меня.
Алекс заходит в кабинет и замирает мрачной скалой у двери.
— Что бы ты посоветовал сделать с Сергеем?
— Не при даме будет сказано, — глухо отвечает он.
— Нет уж, скажи, — смотрю перед собой.
— Вырванные ногти, — бесцветно и сухо отзывается Алекс, — будут аперитивом.
Сергей с трясущимися плечами накрывает лицо руками и рыдает, а я все смотрю перед собой и вспоминаю, как я смущалась, когда он на первом свидании кормил меня с рук остывшей и жутко невкусной пиццей. Мы так тогда смеялись, всю ночь гуляли, а утром на парах я спала, сложив его куртку под головой.
— Уходи, Сергей.
Подскакивает и выбегает, позабыв обо мне. Я буду ему благодарна за минуты трепетной влюбленности, пусть и сейчас это не тот Сергей, который шептал на ушко тихие и наивные слова о любви. Да и я не та восторженная Яна, которая верила в светлое будущее. Жизнь оказалась полна отборного дерьма.
Родион кивает Алексу, и тот бесшумно выходит. Минуты молчания, печали о прошлом обрываются вопросом:
— Как тебя угораздило выйти замуж за такого мудака, Яна?
— Я его любила, — я горько усмехаюсь. — И он был… Если бы он сказал на первом свидании, что однажды подставит меня и отдаст за долги беспринципному негодяю, то, вероятно, я бы бежала, роняя тапки, но этого разговора не случилось.
Хочу укусить Родиона и сказать ему что-нибудь язвительное, чтобы стереть с его нахальной морды улыбку, но молчу. Я не была готова к тому, что муж будет рад подстелить меня под босса.
— Где нашли Сергея?
— Зачем тебе это знать?
— Мне любопытно, — пожимаю плечами.
— На заброшенной даче, — Родион тушит сигару, заинтересованно поглядывая на меня. — Он дружбу завел с бомжом, который ему и дал наводку, где можно пересидеть, но увы. Мы его нашли.
— М, — хмыкаю и щурюсь, — это то, чем ты гордишься? Гордишься тем, что похитил женщину и угрозами вынудил остаться? И у тебя хватит наглости, чтобы склонить ее к близости?
— Хватит, Яночка, — Родион встает, обходит стол и нависает надо мной, спрятав руки в карманы брюк. — Ты же сама назвала меня беспринципным негодяем, и я не стану тебя переубеждать в обратном. А теперь пора отрабатывать долг мужа, милая. Начнем с твоего рта.
Глава 10. Воспитательная беседа
Поднимаю взгляд на Родиона и встаю:
— Тебе не кажется, — пробегаю пальцами по лацканам пиджака и всматриваюсь в глаза, — что за сто пятьдесят тысяч можно было найти нескольких элитных и профессиональных шлюх, которые бы провернули с тобой такие фокусы, до которых мне очень и очень далеко?
— Согласен.
— Тогда в чем дело? Мы… — закусываю губы и после медленного выдоха продолжаю, — я бы вернула деньги. Нашла бы выход. За две недели что-нибудь придумала.
— В Пеньки бы уехала?
— Это не ответ, Родион. Две недели секса с заурядной женщиной, которая не удивит тебя мастерством, не стоят ста пятидесяти кусков зеленых, иначе я сомневаюсь в твоей адекватности. Я тебе напоминаю жену?
— Что? — Родион вскидывает бровь и смеется, шагнув к столу, а затем вновь ко мне разворачивается. — Нет, Яна. Светлану ты мне не напоминаешь. Между вами ничего общего.
В нем нет надрыва, лишь спокойная скорбь человека, пережившего тяжелую утрату и смирившегося с несправедливостью жизни.
— Сергей — кусок говна, — опирается о стол руками, — но жена у него забавная. Уставшая, несчастная и мужика у нее давно не было, а у меня на нее стоит. Колом стоит, Яночка, как ни на одну элитную шлюху. Вот и все. И я могу позволить себе купить тебя за сто пятьдесят тысяч. Да, сомнительное вложение, но почему нет?
— Потому что это аморально? — предполагаю я.
— Сюрприз, Яна. Я не рыцарь на белом коне. И мораль у каждого человека своя. Твой муж не увидел ничего аморального присвоить чужие деньги, я не вижу проблемы в том, чтобы трахнуть его жену.
— Да только вот жена в ваших разборках не виновата.
— Она виновата в том, что выбрала в мужья урода и не развелась с ним. Ты до последнего его поддерживала. Он же не в первый раз проигрывает деньги.
— Да, но…
— И ты не видела в этом проблемы.
— Видела.
— И? Что ты предприняла?
— Что это за допрос такой? — охаю я.
— Мы можем прекратить, и ты мне наконец-то отсосешь. Заткнешь свои рот моим членом. Нет?
И смотрит на меня с ожиданием. Глаза прожигают насквозь, и я отступаю:
— Нет, — с отчаянной гордостью шагаю к двери.
Родион грубо хватает меня за запястье, рывком привлекает к себе, а через секунду заламывает руки, развернув спиной и горячо шепчет на ухо:
— Спешу напомнить, Яночка, что именно от тебя зависит жизнь Сергея. Ты вновь вступилась за него. Он же вырос из детских штанишек, не так ли? Вот к чему был весь этот допрос. Ты в очередной раз принесла жертву за жалкого паразита, и он ничему так не научится. Ты не дала ему возможности ответить за ошибку, и сама ошиблась в решении.
— Ты мне тут воспитательную беседу вздумал провести? — Слабо дергаюсь в крепком захвате.
— Беседой ничего не ограничится.
Проводит кончиком языка от мочки по изгибу ушной раковины, и вместе с этой медленной лаской по телу пробегает волна теплой дрожи, которую Родион улавливает. Разворачивает и не дает опомниться. Жадно впивается в губы, крепко стискивая мое лицо в ладонях.
