— Да.
И это было правдой. Несмотря на то, как все только что закончилось, возможность наконец противостоять Коннору казалась странным очищающим и катарсическим средством. Внутренне она чувствовала себя легче, будто больше не несла на себе то огромное бремя, которое управляло большей частью ее взрослой жизни.
Все еще хмурясь, Мейсон подошел к ней, скользнул пальцами под ее подбородок и приподнял его, чтобы тщательно осмотреть ее лицо.
— Он причинил тебе боль?
— Нет. Ты об этом позаботился. — Ей не хотелось думать о том, что могло бы случиться, не прибудь Мейсон вовремя.
— В этот раз, — пробормотал он с ноткой ненависти к себе. — Давай уйдем отсюда и поговорим, ладно?
С Мейсоном что-то было не так, и Катрина не могла отрицать своего беспокойства после всего, что Коннор сказал о ней.
— Хорошая идея.
Этот разговор давно назрел. Катрине только хотелось бы знать, чем все закончится, когда Мейсон узнает правду.
Глава 14В машине Мейсон вел себя тихо, и когда Катрина украдкой взглянула на его профиль, на нем очевидно просматривалось беспокойство. Нахмуренные темные брови, сжатые челюсти и тонкая линия губ указывала на то, что он размышлял о только что произошедшем с Коннором в «Чернилах».
Хоть она и испытала облегчение от того, что сумела противостоять демонам прошлого, отрицать вновь возникшую панику, но по совершенно другой причине, не могла. Последние три дня она отталкивала Мейсона, хотя именно к нему ей стоило обратиться. Она заставила его почувствовать себя незначительным, он был ошеломлен ложью Коннора, так что, честно говоря, Катрина понятия не имела, в какой ситуации они находятся как пара.
Когда он подъехал к ее квартире, ее сердце наполнил страх. Мейсон никогда не отвозил ее домой, если они хотели побыть наедине, и она отчаянно старалась не предполагать худшего.
Храня молчание, он проводил ее до двери, а затем последовал за ней внутрь. Она оставила сумочку на маленьком столике в прихожей, прошла в гостиную и села на диван. Вместо того, чтобы присоединиться к девушке, Мейсон беспокойно расхаживал взад и вперед перед ней, явно слишком взволнованный, чтобы сидеть на месте.
Он глубоко вздохнул и, наконец, встретился с ней взглядом, его голубые глаза наполняла мука, которую она до конца не понимала.
— То, что сказал Коннор, правда? — спросил он хриплым голосом. — Когда мы учились в школе, он…
Он ждал, пока она сама закончит предложение, будто понимал, что произошедшее между ней и Коннором, было не по обоюдному согласию.
— Он изнасиловал меня. — Никакого смысла приукрашивать истину не было.
Он заметно вздрогнул и выругался себе под нос, его агония стала еще более явной.
— Господи, Катрина. — Он уставился на нее, его лицо искажала такая сильная боль. — Когда?
— Помнишь ту грандиозную вечеринку в доме Рика Акермана, когда его родители уехали на выходные? За несколько недель до выпускного ты, я и Коннор пошли туда вместе.
Когда Мейсон кивнул, она сложила руки на коленях и продолжила рассказ, чувствуя себя спокойнее, чем ожидала.
— После того, как позже ты ушел с Джессикой, Коннор начал непристойно заигрывать со мной и неуместно прикасаться. Он был пьяный и противный, и мне просто хотелось сбежать от него. Ванная внизу была занята, поэтому я поднялась наверх, даже не догадываясь, что он последовал за мной, пока он не затащил меня в одну из пустых спален и не запер нас там. Он был намного сильнее меня, и, как бы я ни пыталась, не смогла его остановить.
На этом она замолчала, зная, что Мейсону не нужны подробности.
— Прости меня. — Он провел ладонью по лицу, его раскаяние было осязаемым. — Мне чертовски жаль.
Она в замешательстве покачала головой.
— Тебе не за что извиняться, Мейсон. Ты в этом не виноват.
Он не выглядел убежденным.
— После того, как те хулиганы приставали к тебе в парке в день нашей встречи, и после того, как я узнал о жестоком обращении со стороны твоего отчима, я поклялся, что всегда буду защищать тебя и обеспечу твою безопасность. И, Иисусе, я полностью подвел тебя, когда ты нуждалась во мне больше всего.
Слова Мейсона шокировали. Она так волновалась, что узнав правду, он посмотрит на нее по-другому. Что это изменит их отношения. Ей и в голову не приходило, что он обвинит себя в событиях, над которыми не имел никакого контроля.
Катрина встала и подошла к нему, желая донести до него, что он не несет ответственности за действия другого мужчины.
— Ты меня не подвел, — сказала она, глядя прямо в его потемневшие голубые глаза и ненавидя самообвинение, которое она там увидела. — Ты не знал, что произойдет той ночью, и ничего не смог сделать, чтобы изменить итог. Поверь мне.
Он издал смешок, лишенный всякого юмора.
— Если бы той ночью я не позволил своему проклятому члену управлять моим мозгом, то был бы рядом с тобой, и Коннор не посмел бы тронуть тебя. — Он обхватил ее лицо своими широкими ладонями и посмотрел ей в глаза, его прикосновения излучали столько нежности и заботы. — Ты носила это в себе восемь лет. Почему не рассказала мне той же ночью? Первое, что тебе следовало сделать, это прийти ко мне.
Ей удалось криво улыбнуться.
— Полагаю, ты был занят Джессикой, — попыталась она облегчить ситуацию, потому что признать правду было гораздо труднее.
— Плевать, — яростно сказал он. — Ты — самая важная часть моей жизни, Катрина. Никогда не было и не будет другой женщины, которая значила бы для меня больше, чем ты. Никогда. Ты сомневаешься, что я не буду с тобой? Что не сделаю все, что в моих силах, чтобы подобное никогда больше не повторилось?
— Когда все закончилось, ты уже никак не мог изменить случившееся. — Зная, что остальную часть ей будет рассказывать труднее, она попыталась отвернуться, чтобы не приходилось смотреть ему в глаза, но Мейсон не позволил ей отстраниться. — После нападения Коннера, мне было стыдно и унизительно, и я чувствовала себя такой… грязной. И он пригрозил, что если я расскажу тебе хоть что-нибудь, он просто скажет, что я сама к нему приставала, что я этого хотела, точно так же, как сделал сегодня.
— И ты правда думала, что я ему поверю? — недоверчиво спросил Мейсон.
Она не упустила боли в его тоне.
— Мне тогда было всего семнадцать, и я продолжала думать о том, что случилось с Оуэном, и о том, как мама не поверила мне, когда я сказала ей, что он неуместно прикасался ко мне. И как Оуэн все перевернул и обвинил меня в том, что я шлюха, и моя мать предпочла встать на сторону едва знакомого человека, а не родной дочери.
Его взгляд смягчился от понимания, и его большие пальцы нежно скользнули по ее щекам.
— Понимаю.
Но ей нужно было сказать ему кое-что еще.
— А еще я боялась, что если бы ты узнал о нападении Коннора, то стал бы смотреть на меня по-другому. Относиться ко мне по-другому. А я не хотела, чтобы это изменило нашу дружбу.
— Ох, Китти-Кэт, — тихо сказал он, крепко ее обнимая. — После нашего вчерашнего разговора у «Кинкейда» у меня возникло неприятное предчувствие по поводу Коннора, и тогда мне следовало прислушаться к своей интуиции и послать его нахер.
Катрина прижалась ближе к теплому, сильному телу Мейсона и положила голову ему на грудь.
— Никаких больше сожалений и обвинений, ладно, Мейсон? Я больше не хочу жить прошлым.
— Хорошо, — согласился он, обхватив одной рукой ее за талию, а пальцы другой запустив в ее волосы и нежно массируя кожу головы. — При условии, что ты пообещаешь никогда больше не скрывать от меня такие секреты.
Она закрыла глаза и вдохнула его теплый мужской аромат.
— Обещаю.
— Есть еще кое-что, о чем мне нужно, чтобы ты сказала честно, — произнес он после продолжительной паузы. — Шрамы на твоем бедре… ты сказала, что это был рецидив. Это случилось после той ночи с Коннором?
