— Я знаю свою сестру лучше, чем кто-либо, — говорит он. — Она другая… в хорошем смысле. Я так разозлился на нее.
— Я сказал ей не приближаться к тебе. Но она не могла помочь себе. Хоккей был всем миром Элис, пока она не стала им. — Он проводит рукой по волосам.
— Она моя сестра, и я в долгу перед ней за то, что она неправильно вмешалась в твою личную жизнь. Вот почему я здесь. Чтобы сделать это правильно. Чтобы увидеть, чувствовал ли ты то же самое и был ли ты таким же упрямым, как она.
Все его слова кружатся у меня в голове, путая мои мысли. Я отступаю назад, пока не упираюсь в стену.
— Чувствовал то же самое?
Ксандер драматично вздыхает.
— Элис была готова бросить хоккей ради тебя.
Должно быть я бросил на него пустой взгляд, потому что он снова вздыхает.
— Тремблей, она влюблена в тебя.
Элис
— Ты прекрасно выглядишь, милая.
Мама поправляет диадему в моих волосах, а затем склоняет голову набок.
— Я полагаю, что эта стрижка может выглядеть мило под некоторым углом.
Я смеюсь.
— Спасибо, мама. — Я смотрю на свое блестящее ярко-синее платье, расшитое белым бисером: цвета футболки «Соколов». Я сегодня выгляжу мило.
Я подхожу к кромке льда. Несмотря на битком набитую арену, без снаряжения меня пробирает холодок. Хармони заканчивает свой номер, и все в толпе бросают цветы и плюшевых мишек. Мама проделала потрясающую работу по маркетингу этой вещи.
Моя рутина последняя. «Чикагские Соколы» и команда НХЛ собираются присоединиться ко всем семьям на льду.
Интересно, придет ли Хейден. Моя рука дрожит и тянется к губе — последнему месту, где он коснулся меня. Но теперь я могу думать о нем только как о своем товарище по команде. На меня накатывает волна печали, но я отталкиваю ее. По крайней мере, я все еще играю в хоккей.
Мама подталкивает меня вперед, как только лед очищается, и я выкатываюсь на середину катка. Раньше я чувствовала себя не в своей тарелке каждый раз, когда каталась на коньках: голая в коротком платье и колготках вместо майки и накладок. Но по мере того, как я оглядываю бурно развивающуюся арену, во мне растет волнение. Я тоже много работала для этого.
Начинается музыка, и я впадаю в танец, как в свисток. Это игра, и я точно знаю, как она пойдет. Я приземляюсь, и толпа хлопает. Я купаюсь в тепле их внимания.
Я прохожу остальную часть своей программы, скользя к финалу с поднятыми руками и улыбкой на лице.
Может быть, я хоккеистка в спортивных штанах, поедающий целую пиццу. И, может быть, я также фигуристка с губной помадой и блестящим платьем. Может быть, я смешала обе эти вещи вместе; незавершенная игра, наполовину сыгранная игра.
И, может быть, Элис и Эл в конце концов не такие уж и разные.
ГЛАВА 19
Хейден
Я тяжело дышу, когда мы с Ксандером пробираемся через раздевалку к скамейке запасных. Как будто я уже не запыхался, воздух снова выбивается из меня.
Элис кружится на льду, зрелище голубых блесток и длинных ног. Черт, эти ноги. Наблюдая за ее движениями на льду сейчас, неудивительно, что она смогла превзойти любого мальчика на льду. Ее движения плавны, как вода.
Я заставляю себя сделать глубокий вдох. Я здесь не для того, чтобы пялиться на нее, хотя, если все пойдет хорошо, у меня будет время для этого позже.
Меня охватывает нервный припадок. В последнее время я был не самым приятным человеком для нее. Как всегда, я решил бежать, а не смотреть на музыку, когда мне нужно. Еще один урок, полученный от Эла:
Пришло время стать мужчиной.
— Хорошо, тогда иди и сделай это, — раздраженно говорит Ксандер.
— Я все это вслух сказал?
— Ты бормотал себе под нос. Какой-то жуткий. Ладно, любовник, время игры! — Он бьет меня по спине.
Ее песня заканчивается, и она стоит посреди катка, глядя в толпу. Такая заразительная улыбка играет на ее лице и распространяется на мое. Кажется, что арена взрывается аплодисментами толпы. Лед усыпан чучелами животных и цветами.
В горле пересохло, и вдруг я боюсь пошевелиться.
— Возможно, сейчас она не захочет иметь со мной ничего общего.
Ксандер поднимает бровь.
— Ты промахиваешся на сто процентов из тех бросков, которые не делаешь.
Я слегка улыбаюсь.
— Спасибо.
Моя хватка на шайбе крепче. За свою карьеру я сделал тысячи снимков, но ни один из них не был так важен, как этот.
Это для тебя, Эл. Я бросаю победную шайбу на лед. Она скользит прямо сквозь цветы и плюшевых мишек и задевает конек Элис. Она наклоняется, поднимает ее, потом смотрит на меня.
Элис
Я беру шайбу и смотрю на лед. Там, на скамейке запасных, где я столько раз его видела, сидит Хейден Тремблей. Он не носит майку «Соколов», как остальные члены команды, только клетчатую рубашку и джинсы, но на нем коньки. Как только я думаю, что страннее уже быть не может, я замечаю своего брата, стоящего рядом с ним. Я пытаюсь поймать взгляд Ксандера, но он не смотрит на меня. Вместо этого он толкает Хейдена вперед.
Хейден спотыкается на льду, странно неуклюже, но продолжает двигаться ко мне. Я откатываюсь назад, как будто это может помешать ему добраться до меня, и оглядываюсь. Большинство людей на трибунах слоняются, готовясь спуститься. Однако присутствие Хейдена привлекает несколько взглядов. Людям, наверное, интересно, что он делает. Черт, мне интересно, что он делает.
Он останавливается передо мной. Его каштановые вьющиеся волосы в беспорядке падают на лицо, а щеки раскраснелись и покраснели. Но его карие глаза сияют на меня, в них отражаются все огни арены.
— Элис.
— Что?
— Мы выиграли игру благодаря тебе. Он кивает на шайбу в моих руках, которую я сейчас крепко сжимаю.
— Ты заслуживаешь это.
Я вспоминаю нашу первую совместную игру. Я пыталась отдать ему шайбу из той игры. Я смотрю на него и думаю, насколько мелочным было бы, если бы я швырнула его по льду, как он.
— Добрый жест твоему товарищу по команде.
Внезапно его рука оказывается на моем лице, и он задирает мой подбородок, так что я вынуждена смотреть на него.
— Да, — говорит он низким и грубым голосом.
— Ты мой товарищ по команде. И мой лучший друг.
— Хейден…
Я знаю, что должна откатиться и удалиться со льда, но не могу найти в себе силы отойти от его прикосновения.
— И знаешь что еще, Элис? Ты моя совесть, мой резонатор, мой конкурент. — Он откидывает голову назад и щурит глаза.
— И я безумно влюблен в тебя.
У меня нет слов, но у меня есть улыбка, которая освещает все мое тело.
— Я влюблен в тебя, Элис, — говорит Хейден.
— Ты знаешь мое сердце так, как никто другой. Ты делаешь меня сильнее. Лучший человек. Но больше всего счастливый человек. И я клянусь, что с этого момента я буду поступать с тобой правильно.
Он запускает пальцы в мои волосы и наклоняется, нежно касаясь губами моих. Поцелуй мягкий, как дождь, и, хотя мы уже делали это раньше, это похоже на первый раз. И это первый раз, когда он целует настоящую меня.
Несмотря на то, что мое сердце колотится, на этот раз слова не застревают.
— Я тоже тебя люблю. — Я накрываю его руки своими.
— Я сожалею обо всем. Я хотела бы вернуться и изменить все.
— Знаю, — говорит он, уткнувшись мне носом в свой.
— Я не думаю, что смог бы рассказать Элис все, что рассказал Элу. — Он улыбается, и его взгляд пробегает по мне.
— Особенно, если ты все время отвлекала меня в блестящих платьях вроде этого.
— Эй! — Я смеюсь и хватаю его за подбородок.
— Я не выгляжу так все время, знаешь ли.
— Я знаю. — Он улыбается, все еще глядя на меня.
— Я просто очень хочу поцеловать тебя снова.
Я провожу своими губами по его губам.
— Я хотел поцеловать тебя первым.
Его руки молниеносно летят к моей талии, притягивая меня к себе, когда он крепко целует меня в губы. Мы кружимся в такт импульсу, и несколько зрителей вырываются улюлюканьями и криками. Хейден отстраняется и прижимается губами к моему уху.
