Глеб кивнул, сжав челюсть.
— Я предупреждал. — Демон проявлял завидное упрямство во всем, что хоть как-то касалось наркотиков. "Пока я жив, этой дряни в клубе не будет" — Одна из его любимых формулировок.
— Дома она не появлялась? Точно? — Сидя спиной к Глебу, не видела его лица, но в голосе точно промелькнули нотки беспокойства.
Саша хмыкнул:
— Ты думаешь, что она совсем дура? Она в ближайшее время точно не появится там, где мы ее сможем найти.
— Саша прав, Аня хитра и изворотлива. — Добавил Тим.
— Хватит! — Глеб так гаркнул на ухо, что я зашипела, с гневом повернувшись к нему. — Извини, — добавил уже тише. — Я уже понял, что совершенно ничего не знал о человеке, которого называл своей сестрой. И не надо напоминать об этом через слово. И так чувствую себя полным лохом.
Все помолчали, уткнувшись в свои тарелки. А я пыталась в этой тишине уловить мысль, что так и крутила хвостом перед носом, и даже пару раз невесомо щелкнула по нему, веселясь. Вот оно! Точно!
— Я кажется знаю, где она еще может быть.
Все уставились на меня, кто с ожиданием, кто с удивлением, кто с начинающим разгораться азартом гончей. Под перекрестными взглядами почувствовала себя неловко.
— И где же? — Чрезвычайно вкрадчивым голосом спросил Демон.
— У Ирины.
Саша присвистнул, то ли в удивлении, то ли пораженно.
— Кто такая Ирина? — Демон озадаченно нахмурился.
— Подруга моя. Ну, я считала ее своей подругой. Конфеты, помните, ну те, — у меня опять от воспоминаний вспыхнули щеки.
— Помним-помним, — Саша отправил мне многообещающий горячий взгляд, за ним предвкушающе улыбнулся Тим и подмигнул. От чего я зарделась окончательно. Вроде и не девочка давно, а все равно стыдно.
— Что вы девушку засмущали? — Проказливо улыбнулся Борис, точно понимая о каких конфетах идет речь.
— Продолжай. — Демону, чующему жертву, было не до ухмылок и пошлых воспоминаний. Как, судя по напряженным рукам, и Глебу. Он тоже не шутил и не принимал участия в пикировке, хоть и являлся одним из действующих лиц. Черт, а он ведь и не знает…
— Только Ирина знала, какие я люблю и видела у меня букет Глеба. Она точно знала, что я на него подумаю.
Теперь присвистнул Демон:
— Глеб, ты что, цветы даришь?
— Демон, заткнись. — Глеб напрягался все больше и больше. — Вы сейчас хотите сказать, что наполнитель для конфет тоже поставляла моя сестра и вообще это ее идея?
Борис кивнул:
— У основного действующего вещества, которое попало в организм и Лены, и в твой — одна и та же основа. И, Глеб, его не так просто достать. Поэтому процентов девяносто восемь, что это именно твоя сестра. Которая по каким-то причинам выбрала в сообщники подругу Елены.
Тим откинулся на стуле, отложил в сторону вилку и провел рукой по волосам, отчего взгляд тут же прикипел к нему:
— Знать бы, на что она ее подловила? На какие точки давила и каким образом манипулировала?
У меня в голове на место встал еще один фрагмент пазла под названием “Анна Белова”
— Саша. — Практически выдохнула, тяжело сглатывая.
Три пары глаз уставились с недоумением и одна — серо-зеленая с грустью, стыдом и раскаянием. Я обратилась к нему, понимая, что это те вещи, которые, может и не стоит знать тому же Борису, но раз уже начала говорить, то надо заканчивать.
— Ирина стала изменяться сильно после знакомства с моим соседом, на тот момент только соседом. Странные намеки, грусть в глазах, ненависть к себе, что выплескивалась и на окружающих. Это ведь она у тебя была сразу после Анны? И она скинула тогда с лестницы? — Обратилась уже непосредственно к мрачному Александру.
Он молча кивнул, не отрицая, что был такой период в его жизни.
— Так это ты с ней устроил нам тогда "концерт"? — Теперь уже голос подал Глеб и непонятно, что в том голосе было, кроме “ну ты, чувак, и облажался”.
Саша зыркнул исподлобья на несколько злорадствовавшего друга. Глеба можно было понять, в какой-то мере не только он оказался подслеповат, но и Саша не видел одержимости им в Ирине. А на что способна отвергнутая или уязвленная женщина — никому рассказывать не надо, все взрослые люди.
“Боже, а я еще рассказывала, какой он нежный и заботливый, странно, что она меня вообще не убила”, - спрятала лицо в ладонях.
И только потом поняла, что сказала это фразу вслух. Оторвала ладони от лица — Саша так и не сводил с меня полный боли взгляд. Борис делал вид, что его тут нет, Демон морщил нос — ему вся эта Санта-Барбара вообще до задницы, но раз дело смешалось непосредственно с личной жизнью друзей — приходится вынужденно терпеть. На лице Тима по отношению к Саше присутствовало исключительно сочувствие.
— Ты! — Тим вздрогнул и чуть прищурил глаза, затаившись в ожидании.
— Глеб же говорил мне, что ты все выяснил! Кто именно приходит к Саше. Ты все знал и никому ничего не сказал! Не предупредил! Решил, что сам справишься?! Пока меня поливали грязью на работе, ты выжидал! Ждал, пока Анна попадется в свои же ловушки. И тогда, в парке, ты так спешил, потому что догадывался. догадывался, что следующим шагом будет грубая физическая расправа! Анна, — я запнулась, — ей нужен был слабый и беспомощный Саша, а его тогда держала только я… И к Глебу меня потащил, как на очную ставку, наперед зная, что он может взбеситься. И ты, ты..
Мне не хватало воздуха. А нужна ли я была кому-то из них вообще? Временный спасательный круг, не дающий опуститься на дно — для одного, развлечение — для другого, возможность сыграть в свою игру — для третьего. Сознание разрывалось на куски.
Я не ожидала. Не ожидала, насколько огромную подлость готовит мне жизнь. Розовые очки разлетелись, обнажая всю серость и неприглядность окружающего мира.
Все, что воспринимала, пусть и с опаской, за чистую монету, оказалось мыльным пузырем. Который лопнул, забрызгав грязью по самую макушку только меня.
Грудь судорожно вздымалась, но легкие не расправлялись, горло зажало так, что я не могла ни вдохнуть, но сглотнуть, только расширившимися глаза ми смотрела на встревоженного Тима.
Борис метнулся ко мне:
— Лена, Лена, смотри на меня, дыши, вместе со мной. — Он положил мою ладонь себе на грудь и начал нарочито глубоко и медленно дышать, не давая отвести взгляд от своего лица.
Тревога в небесной голубизне.
Горячие руки поверх моей, ледяной.
Глубокое ровное дыхание.
Сильно бьющееся сердце.
Я расслабилась и со свистом втянула в себя воздух, закашлявшись.
— Воот, так то лучше. Давай, пойдем со мной и вот это давай сюда. Она тебе больше не нужна… — Я опустила взгляд на ложку, зажатую в другой руке. Металлическая ложка оказалась согнута подковой. Сплошные нервы.
Борис, обнимая меня одной рукой, и продолжая журчать равномерной речью, успокаивая и вводя в своеобразный транс, вывел меня из палаты. Судя по направлению, которое я воспринимала отстраненно, как и все окружающие предметы и даже собственные эмоции, мы направлялись к нему в кабинет.
Уже знакомая кровать приняла в свои объятия. Меня всю трясло, но контролировать как-то дрожь в конечностях не получалось.
— Повернись, вот так, — Борис ловко начал стягивать пижамные штаны, на что я начала брыкаться и даже попыталась оттолкнуть его ногами, словно ребенок.
— Позовите медсестру… — Я прикрыла попу штанами и села, демонстрируя непокорность. Хватит с меня на сегодня. Еще и ему свою задницу демонстрировать не собираюсь. Похоже, я за это время перестала воспринимать Бориса, как врача, слишком близким выдалось общение.
— Я и сам неплохо уколы ставлю. Лен, не веди себя, как пятилетний ребенок. Давай, поворачивайся.
— И не подумаю! — Но война войной, но мне становилось все хуже и хуже, держалась на чистом упрямстве.
— Или задницу давай или я тебя сейчас поцелую. — Ровным голосом произнес мой лечащий врач.
— Зачем? — Я опешила.
— Для чего. В качестве отвлекающего маневра.
Я смотрела на него и понимала, что он не шутит, вот ни разу.
