Сознание стремилось в родные стены. Спрятаться в них, как в норку, завернуться в свою боль и баюкать до тех пора, пока не успокоится.
Нужную дверь я нашла сразу.
— Борис Константинович, можно к Вам? — Ольга уже ушла домой и пришлось стучаться в приемную к врачу без предупреждения. Хорошо, что он оказался на месте.
— Лена, что-то случилось? — Борис сам открыл дверь и с удивлением взглянул на меня в больничной пижаме.
— Выпишите меня сегодня, пожалуйста.
— А до завтра никак не подождешь? — Он еще раз оглядел меня с ног до головы, на этот раз с холодным интересом медика.
— Никак, пожалуйста, — взяла его оказавшуюся горячей ладонь в свои руки и чуть сжала. — Я очень хочу домой.
— Хорошо, заходи. Присаживайся куда-нибудь, я больничный выпишу и скажешь куда отвезти.
— Я и на такси могу, — кажется в кошельке еще что-то оставалось.
— Нет уж, я не хочу потом от Змея получать по первое число, за то, что отпустил одну. — Борис криво улыбнулся.
Нужна я тому Змею.
— Борис Константинович, Вы похудели за эту неделю… — Некстати ляпнула первое, что пришло в голову. — Что с моими анализами, все в порядке?
Мужчина закашлялся и наигранно спокойно поинтересовался:
— А почему ты про них спрашиваешь?
Я пожала плечами, разве это ненормально спрашивать о своем собственном здоровье:
— Интересно.
— Все в порядке, не о чем беспокоиться. — Он клацнул печатью о лист. — Твои вещи в палате? Я принесу.
Борис вышел из кабинета. А я поняла только одно: все вокруг от меня скрывали правду. Борис, скорее для приличия удивился тому, что я пришла, сам предложил принести вещи, понимая, что возвращаться не захочу. Значит именно такой реакции и ждал. Только на что? На то, что Глеб скажет, что мы видимся в последний раз? Или новость должна была быть другой, да только Глеб за языком не уследил?
Тут же вспомнился этот самый язык. И снова слезы. Тряхнула головой, нет уж, хватит.
Борис появился быстро, кинул на меня какой-то раздраженный и даже злой взгляд, и отрывисто приказал переодеваться и спускаться в холл.
Я откровенно не понимала смены его настроения и озадаченно молчала всю дорогу. Около подъезда вышла, сразу вытянув за собой сумку. Борис, не попрощавшись, выехал со двора и умчался в одному ему известном направлении.
А стояла и смотрела вслед давно уехавшей машине: что я сделала не так?
Квартира встретила несколько затхлым воздухом, в холодильнике тоже наверняка не самые приятные ароматы.
Но заниматься уборкой посреди ночи не хотелось. Доплелась до ванной и приняла душ, стараясь смыть с себя всю эту неделю. лучше конечно бы последние три месяца. Но они категорически отказывались смываться. Наоборот, становились ярче и в спокойной привычной обстановке пытались развешаться по петелькам и крючкам моего сознания.
Засыпала долго и тревожно. То и дело просыпалась, казалось, что слышу, как хлопнула соседская дверь. Уже подскочила — бежать к Саше, но вспомнила, что ни он, ни Тим так и не пришли за весь день, что я провела больнице, хотя бы просто извиниться и попрощаться, как это сделал Глеб.
Пусть и в своей манере, трахнуться на прощание. Но он все равно пришел. Боль захлестнула с новой силой. И снова сознание разделилось, боль ушла внутрь, снаружи осталась, наблюдающая за своими же метаниями я — другая. Трезвая. Собранная. Настороженная.
Иногда казалось, что дверь вскрывают отмычкой, и я вслушивалась в тишину квартиры, ожидая звука мужских шагов, что даже не пытались скрыться.
Не скрывала от себя — я их ждала. Ждала, что вернутся. Что подойдет Тим и заглянет в душу своими серыми глазами, улыбнется и прижмется доверчиво…
Доверчиво.
Доверие.
Боже, кого я пытаюсь обмануть? Саму себя? Этого слова вообще не было в наших отношениях.
Утро встретила без сна, но уже изрядно успокоившейся.
Ночь забрала силы, и вместе с ними и желание кричать и выть от тоски и безысходности.
Я выдержу. Выживу. Сначала сменю квартиру. Потом… А потом буду просто жить. Работать. Может когда-нибудь снова захочу отношений. Когда утихнет боль и я смогу окончательно вытравить из себя их глаза, их руки, их губы, их слова.
А, черт…
Слезы снова лились и капали в кофе.
Фу. Кофе лучше пить сладким, но добавить сахар не успела. На всю квартиру раздалась трель звонка.
Даже не пытаясь привести себя в порядок, метнулась в коридор и распахнула дверь.
Но за ней оказались совершенно не те, кого я подсознательно ждала.
Передо мной стоял коротко стриженный брюнет, среднего роста, но с широченными плечами и мышцами внушительных объемов. Принадлежность к военным выдавала выправка и цепкий взгляд.
А позади него с озабоченным видом топтался Борис Константинович.
Глава 29. Перемены
— Семенова Елена Викторовна? — Тон брюнета напоминал тараньку, настолько был сух.
Я еще раз прошлась по нему настороженным взглядом. В глаза бросилась папка коричневого цвета, которую он держал под подмышкой. Очень хотелось дверь перед его носом захлопнуть, но от опрометчивого поступка останавливало присутствие Бориса. На которого, кстати, сказать, я все еще обижалась.
— Она самая. А Вы кто?
Мужчина протянул мне руку:
— Попов Виталий Сергеевич, полковник в отставке.
Ого! Целый полковник! Я осторожно пожала протянутую ладонь. Ответное рукопожатие оказалось деликатным, силой мужчина напирать не собирался.
— Можно мы войдем?
А я могла бы отказать? Молча отошла в сторону и дальше по коридору, давая мужчинам возможность войти, разуться и спокойно снять верхнюю одежду.
— Проходите в зал, вам кофе сделать? — Решила оставаться вежливой до конца.
— Да, пожалуйста, крепкий, сладкий, молока не надо.
Ага, можно подумать, оно у меня вообще было. Холодильник я все еще не рискнула открывать.
— И мне сделаешь?
Борис подкрался незаметно и прозвучавший внезапно над ухом голос точно добавил мне несколько седых волосин.
Я схватилась за сердце и развернулась к нарушителю спокойствия:
— Борис Константинович, не пугайте так, пожалуйста.
— Извини, я не специально. Так сделаешь?
— А не боитесь, что плюну в него за ваше вчерашнее поведение?
— Зря ты так с Глебом, Лен.
— Что значит зря? Это он пришел "попрощаться" — вложила изрядную долю иронии в слово "попрощаться", — а не я. И не я связалась с военными, только для того, чтобы они Анне не навредили.
— Анне? А Анна тут причем? — Борис с недоумением посмотрел на меня, а потом лицо его преобразилось, словно он только сейчас, в эту секунду, что-то понял. — Вот, блин. Наверное, мне следует извиниться за свое поведение. Хотя… С Глебом все равно лажа вышла.
Я пожала плечами, разливая по чашкам кофе и добавляя в него сахар. Какая разница сейчас говорить о том, что зря, а что нет.
— Кто этот человек? — Тихо спросила, придвинувшись поближе к Борису и погрузившись всем своим обонянием в горьковатый аромат его парфюма. Вкусный.
Борис хмыкнул иронично:
— Он же представился.
Кинула на него злой взгляд и сформулировала вопрос по-другому:
— Зачем он здесь?
— Сейчас все расскажет. Ты смотри, у тебя поднос перекосило, сейчас кофе убежит…
Борис, забрав у меня поднос с чашками, выровнял его и понес в комнату, я последовала за ним, пытаясь не протереть в его спине дырку. Очень уж хотелось. Опять темнит, а мне принимай все как есть и жди обещанных объяснений.
Поднос, при молчаливом одобрении военного, водрузила на столик около дивана и мы с гостями расселись, взяв по чашке и изучая друг друга взглядами.
Некоторое время все молчали, пока не закончился кофе.
Затем полковник протянул мне ту самую папку, что вызвала интерес при первом контакте.
— Вот, ознакомьтесь, пожалуйста, и, — он ухмыльнулся, почему-то напомнив в этот момент Глеба, — жду вопросы. Но предупреждаю сразу, не факт, что на все отвечу. Сами понимаете… — Картинно развел руками.
