— Не понимаю, зачем тебе мусора понадобились. Тут спецназ нужен.
— И спецназ тоже. Но сперва полиция. Как ты иначе спецназ вызовешь?
— Думаешь, вертухаи без тебя не догадаются его вызвать?
— Вызвать догадаются. А вот объяснить, что происходит — вряд ли. Наверняка думают, что на здание напали террористы.
Она достала планшет, открыла схему и стала прикидывать путь до ресторана.
***
Ломиться в парадный вход было бесполезно. Там постоянно тусовались человек восемь в балаклавах.
Зато сверху, по всему периметру главного зала шел узкий балкон для техобслуживания. Вход на него был этажом выше, и Валенсия свернула к лестнице.
— Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, — проворчал Борода.
— Конечно, понимаю. И тебя не держу. Незачем за мной таскаться.
— Я не таскаюсь. Я тебя пасу. Ты овечка. Я пастух.
— Ну если тебе так приятнее думать…
Она взбежала по ступенькам и замерла.
В углу лестничной площадки лежал труп какого-то толстяка в залитой кровью рубашке.
Валенсия сперва хотела прошмыгнуть мимо, стараясь не смотреть, но потом шагнула ближе и склонилась над пузатым туловищем.
— Цвет крови странный, — сказала она. — Как будто…
Труп вдруг открыл глаза, с удивительным для комплекции проворством вскочил на ноги, оттолкнул Валенсию и сиганул вниз по лестнице.
— Ничего не понимаю.
— Чего ты не понимаешь? — нахмурился Борода. — Человек залил себя кетчупом, лег, чтобы бандиты считали его мертвым. А ты его спугнула. Теперь будет валяться парой этажей ниже.
Она пожала плечами и поднялась к выходу на балкон.
За дверью торчал одинокий охранник в балаклаве.
Борода вырубил его одним ударом по шее. Стянул балаклаву.
— Ого.
— Тоже зэк?
— Не просто зэк, а зэк, которого пару месяцев назад перевели в другую тюряжку. Видать, каким-то образом сбежал к Верховному.
Они, пригибаясь, прошли по балкону дальше.
Большой зал ресторана был отсюда как на ладони.
Все столики были заняты ряжеными. Дворяне в камзолах, одноглазые пираты в треуголках, дамы в кринолине, космонавты в скафандрах, шуты в разноцветных трико — все сидели, боясь пошевелиться.
Стояла мертвая тишина. Были слышны только шаги монахов, прохаживающихся между столиками.
На сцене под дулами автоматов стоял на коленях Митридат Пир.
Перед сценой возвышался прямой, как палка, Верховный Жрец.
— Ты ос-сквернил жертву, — донесся до Валенсии знакомый змеиный голос. — Неверно прочитал знаки. И выбрал не ту. Баал недоволен. Он не принял ее.
Жрец коротко кивнул на очаг за спиной Пира.
Туша антилопы была свалена в углу. А над очагом снова висела Синти-Барби. Точнее то, что от нее осталось. Плоть с рук, ног, боков и таза была полностью срезана, оголив кости. Живот вспорот и выпотрошен.
— Пос-следний раз с-спрашиваю. Где. Идеальная. Жертва.
— Понятия не имею, — выплюнул Пир. Он корчился, будто от боли. — Если не в школе, значит бегает по зданию, жопой крутит. Ты идиот, Жрец, если считаешь ее идеальной. Эта плебейка годится лишь для массового ритуала, в толпе таких же.
— Она дочь Хозяина.
Наступило молчание.
— Ч-что? — наконец выдавил Пир даже перестав елозить.
— Ты не докопалс-ся до ее реальной родословной. Поэтому неверно прочитал все остальные знаки. Выбрал не ту жертву и не тот ритуал. Не должно быть очага и вертела. Должна быть железная корова.
— Нет! Этого не может быть. Она не дочь Хозяина. Я бы заметил такой расклад по звездам.
— Ты ошибся, Пир. За ошибки надо платить.
Он махнул рукой одному из стоящих на сцене монахов.
Тот дернул торчащий из пола рычаг.
Двое других монахов положили ладони Пиру на плечи, не давая встать.
Пир заскрежетал зубами, пытаясь освободиться. Потом задергался и захрипел. Кровь хлынула у него ртом. Наконец, треснула и разошлась макушка черепа. Из спутанных волос показалось окровавленное острие железного кола. Пир дернулся еще пару раз и окончательно застыл. Под ним растекалась темная лужа.
Монахи отошли в сторону.
Сотни ряженых гостей сидели за столиками тихо, как мыши, боясь дышать и поднять глаза.
Верховный Жрец повернулся к ним и стянул с головы капюшон.
Валенсия едва успела зажать рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.
Лицо у Верховного было серое, в струпьях и ошметках высохшей кожи, как у настоящей мумии. Провалившиеся щеки и черные глазницы, в которых горели красным огнем мертвые глаза дополняли картину. Было в его очертаниях что-то знакомое. Когда она поняла, что именно, голова пошла кругом.
Верховным жрецом был доктор Грант, погибший сто лет назад со своими выносливыми подопытными.
Грант прошелся вдоль ряда столиков, опираясь на корявый посох.
— Я не хочу вас-с убивать. Большая Охота закончена. Набранного нами мяса хватит для основного ритуала. Осталась только одна. Главная жертва.
На развешанных на стенах и колоннах больших экранах вспыхнула одна и та же фотография. Улыбающееся лицо Валенсии, вырезанное с одной из ее рекламных фоток.
Сотня ряженых зашевелились, забубнили.
— Тихо! — Жрец ударил посохом об пол. — Тому, кто приведет ее ко мне, я заплачу миллион долларов.
Один из монахов подсеменил к нему, положил на столик кейс и открыл его. В кейсе лежали плотно упакованные пачки банкнот.
— С-свободны!
Ряженные дворяне и пираты с космонавтами сорвались со стульев и рванули к дверям, расталкивая друг друга.
— Вот ублюдок, — прошептала Валенсия, отползая от края балкона. — Теперь придется… — ее взгляд скользнул по физиономии Бороды. — А ты чего уставился?
Она вдруг вспомнила, что Борода — это закодированный грабитель и маньяк-насильник. И миллион для него — приличный куш.
В голову ударила паника.
Валенсия медленно стала отползать подальше.
— Только не вздумай…
Борода вздохнул и потряс головой.
— Ладно. Не бойся, сладкая. Не сдам. Надо тебя обратно в серую зону отправить. Там теперь явно безопаснее.
Он отвернулся, но тут же захрипел и задергался, оседая на пол.
В его груди торчала рукоятка ножа.
Черная тень перешагнула через его тело и наклонилась к ней.
— Что, сука, не ожидала меня снова увидеть? — прошипел кто-то смутно знакомый, стаскивая балаклаву.
Валенсия отшатнулась, пытаясь встать.
— Нет, тварь, — осклабился лысый Мэттью-Мотя. — Стой на коленях. По твоей милости меня с работы выперли. Помнишь, что я обещал тебе в самолете? Драть буду пока не сдохнешь. Поправочка. Драть буду до полусмерти. А потом за миллионом спустимся.
Он схватил ее за волосы и прижал голову к своему паху.
— Сначала в рот выебу. Доставай. И соси.
Она уперлась, отворачиваясь, за что сразу получила кулаком в скулу.
— Не дразни дядю, сука. Иначе трахну полумертвую.
«Черт… Как это не кстати-то» — вылезла из чулана бабка.
Блок снимай!
«Какой блок?»
Не строй из себя дуру, старуха! Блок снимай!
«Полегше, полегше. Субординацию-то никто не отменял. Ишь че удумала. Блок ей сымать. По инструкции не положено. Легенду ломат. Отсоси ты этому пареньку лучше. Давно мечтат.»
Ты там в своем уме? Какое отсоси?! Он Бороду убил! Я без защиты здесь. А ты, дрянь, рискуешь всю операцию провалить.
Мотя тем временем, не дождавшись, сам вытащил свой писюн и принялся тыкать им ей в лицо.
— Давай хавальник разевай по-быстрому.
«Какой он у тебя настырный. А может?..»
Блок!!!
«Ладно, ладно… Не ори».
Словно горячий ветер пронесся по конечностям, делая их легче и в тысячу раз сильнее и проворнее.
— Хавальник, говоришь, разевай, — процедила она. — Зачем тебе мой хавальник, если тебе совать туда нечего?
— Чего? — состроил он тупую морду.
Валенсия брезгливо скривилась, вцепилась пальцами в его твердеющее достоинство.
И резким рывком выдернула его вместе с яйцами.
