Я вижу, что он старается не рассмеяться, когда я доедаю свой рулет и начинаю кружиться по комнате, декламируя ему свои любимые строчки.
— «Ты околдовал меня, душу и тело». — Я произношу, а потом разражаюсь слезами. — Всегда плачу в этом месте, — говорю я, хотя это ложь.
Глава 31
Кара
Я не чувствую себя хорошо.
У меня определенно похмелье, но, к сожалению, оно не из тех, что сопровождаются полным провалом в памяти. Вместо этого я лежу в постели, не в силах заставить свой мозг перестать прокручивать события вчерашнего вечера, и, кажется, я помню довольно многое о прошлой ночи.
Я помню, как была взволнована, увидев Люка. Помню, как Меган с болезненной очевидностью дала понять, что он мне нравится. Помню, как он развез нас домой, и мы заставили его включить «Like a Prayer» два раза подряд.
Я прячу голову под одеяло, когда вспоминаю, как он провожал меня до двери, где я просила, нет, умоляла его поцеловать меня. Отчаянная и жалкая. Я помню, как он отступил на шаг и держал меня на расстоянии вытянутой руки… словно… как мешок с мусором. И все это после того, как я пообещала ему, что больше не переступлю черту. Я ужасная дура.
Помню, как он поил меня водой и кормил, и помню, как заставила его смотреть «Гордость и предубеждение» вместе со мной, и болтала о том, какие сексуальные руки, и о недопонимании в общении, и что-то о том, что он восстает против ожиданий, кажется?
Однако я не помню, как добралась до постели. Опускаю взгляд и вижу, что на мне все еще вчерашнее платье. Слава богу, он не попытался переодеть меня в пижаму, иначе я наверняка поставила бы себя в неловкое положение, предпринимая дальнейшие ужасные и унизительные попытки соблазнить его.
Мне приходит в голову, что он, возможно, все еще здесь, и я вся холодею. Я выглядываю из-под одеяла и очень внимательно прислушиваюсь, но ниоткуда в доме не доносится ни звука. Мои конечности болят из-за дурацкой обуви и дурацких танцев, но я заставляю себя встать с кровати и прокрасться вниз.
Люка нигде нет, но когда я вхожу в гостиную, то понимаю, что он не мог давно уйти. На моем журнальном столике стоит букет цветов, свежая выпечка, веточка винограда, большая бутылка энергетика, упаковка парацетамола, ключи от дома и коробка «Коко Попс». Я разворачиваю маленькую записку, которую он оставил поверх винограда:
Пришлось уйти на работу. Надеюсь, это поможет справиться с похмельем.
Мне хочется плакать. Это так приятно, и как только я начинаю думать о том, чтобы заплакать, то почти ничего не могу сделать, чтобы сдержать слезы. Он такой хороший друг, а я просто мерзкая, что снова тяну его к себе. При виде круассанов у меня урчит в животе, но больше всего на свете мне хочется выпить кофе. Пока закипает чайник, я поднимаюсь наверх и переодеваюсь из платья в ворсистую пижаму.
Сегодня я должна была снимать мастер-классы «сделай сам», но меня списали со счетов. Я просто хочу полежать, поесть, почитать книги и поваляться в постели. Может быть, позже я приму ванну и буду надеяться, что смогу пережить все это без тошноты.
Как будто я не могла заставить себя чувствовать себя еще хуже, я отправила Люку селфи, на котором я выгляжу как абсолютный мусор, чтобы доказать, насколько отвратительно я себя чувствую. Это наказание, которого я заслуживаю.
Кара: Я очень сожалею о своем поведении прошлой ночью. Спасибо, что присмотрел за мной.
Я представляю, как он носился сегодня утром, собирая все это для меня, думая о том, чего бы я хотела, в чем буду нуждаться, и точно зная, что я буду чувствовать. Это типичное поведение Книжного Парня, и от этого у меня щемит сердце.
Я отправляю то же фото девочкам.
Кара: Чувствую себя ужасно.
Меган: Меня тошнило.
Меган: Дважды.
Хэтти: А я иду домой.
Кара: ЧТО за хрень? Где ты была?
Хэтти: У парня из клуба.
Какого черта? Хэтти ни у кого не ночует.
Кара: Ты осталась у него на ночь?
Хэтти: ЛОЛ, нет, еще не спала.
Господи, не знаю, где она черпает энергию.
Хэтти: Хотите, выпьем кофе по дороге домой?
Меган: Нет. Слишком рано
Хэтти: А у тебя в постели мужчина, Кара?
Кара: Нет.
Меган: Люк отвез ее домой.
Хэтти: ЧТО
Меган: Ладно, на самом деле, принеси мне кофе и пончик, и я введу тебя в курс дела.
Кара: Его здесь нет. Хватит обо мне говорить. Я иду спать.
Меган: Возьми два пончика и энергетик.
В течение дня мое похмелье становится все сильнее. Я не могу ни на чем сосредоточиться, поэтому забираюсь под одеяло на диван и смотрю старые серии «Бухта Доусона», время от времени засыпая. Где-то в середине дня я съедаю все, что осталось от вчерашнего ужина на вынос, и запиваю напитком, который оставил для меня Люк. Физически это помогает, но эмоционально, чтобы оправиться от стыда и смущения, потребуется гораздо больше времени, чем сон и еда.
Когда солнце садится, я задергиваю занавески, затем собираюсь с силами, чтобы принять душ и сменить постельное белье. В целом все идет хорошо, и я провожу немного времени, отвечая на сообщения в инстаграм, обновляя свой книжный журнал и перечитывая прошлогоднюю страстную новеллу о служебном романе. В этом месяце я почти ничего не прочла. Все эти свидания и переживания по поводу моих чувств к Люку сводят на нет все мое время, потраченное на чтение, так что приятно погрузиться в короткий роман.
Когда я ложусь спать, Люк все еще не отвечает на мое сообщение, но это и понятно. Он, вероятно, переосмысливает идею «давай останемся друзьями», поскольку я, похоже, не способна вести себя с ним по-дружески.
Чтобы добавить еще немного глазури на торт самоистязания, я просматриваю наши с Адамом старые фотографии на «ФейсБук». Я с трудом узнаю женщину, улыбающуюся мне в ответ. Какой была эта жизнь? И какой жизнью я живу сейчас?
К четвергу я все еще не получила вестей от Люка, поэтому после своей последней встречи я беру свой ноутбук, чтобы закончить работу в «Солнечном сиянии» и, надеюсь, застать его там. Его нет за прилавком, и когда я спрашиваю, не на заднем дворе ли он, Кэти отвечает, что он заболел.
— Ох нет, что случилось? — он бы сказал мне, если бы заболел? Мы же такие друзья? Надеюсь, что да.
— В понедельник у него обнаружился какой-то вирус, — говорит она. — Он сказал, что надеется вернуться к этим выходным.
— И с тех пор ты от него ничего не слышала?
— Нет, у нас здесь все под контролем.
Дерьмо. Так что о нем ничего не было слышно уже несколько дней. Разве это нормально для Люка? Не знаю. Я просто подумала, что это он меня наказывает молчанием. Что, если с ним произошел несчастный случай, что, если что-то действительно не так?
— Не думаю, но все же, у него есть здесь запасной ключ от квартиры?
— Нет, а зачем? — я не хочу ее пугать, не хочу показывать, что думаю о худших вариантах развития событий.
— Я, пожалуй, заскочу к нему с едой, но не хочу без необходимости поднимать его с постели.
Я пытаюсь дозвониться до него по дороге в супермаркет, но сразу попадаю на голосовую почту, и очень волнуюсь. Он также не читает сообщения. Я думала, он просто злится на меня, но кто-нибудь вообще его видел? Он болеет один? Когда я подъезжаю к его дому, свет там не горит, и я вижу, что с другой стороны его почтового ящика торчит почта. Я стараюсь не реагировать слишком остро, но я знаю, что иногда у меня есть склонность заполнять пробелы, когда я не понимаю, что происходит. То же самое было, когда Адам ушел, дни и недели поиска ответов, мой мозг думал о худшем.
Что, если у Люка случился сердечный приступ, и он лежит мертвый на полу? Что, если он упал с лестницы и сломал спину? Что, если его ужалила пчела, а оказалось, что у него аллергия?
У меня не осталось другого выбора, кроме как стучать, и стучать, и еще раз стучать.
