class="p1">Кэтрин пьяно упирает кулак в бок и тяжело вздыхает. Вот почему она так накидалась: напредставляла себе небось жутких картинок.
– Тогда к чему все эти разговоры о другой профессии? Тебя не устраивает врач?
– Кейт, – Тому не нравится оправдываться, но она не оставляет ему выбора, – мы можем обсудить это в другое время?
– Чтобы ты подготовился? Нет. Выкладывай все начистоту.
– Давай хотя бы домой доедем.
– Говори.
– Ладно. Тогда соберись, пожалуйста, и послушай внимательно, – старается держать себя в руках Том. – Меня полностью устраивает твоя профессия. Я восхищаюсь тем, как у тебя получается заниматься сложнейшим делом в мире. Единственное, что меня не устраивает, – это тот факт, что ты ее не выбирала.
– Не поняла.
– Каждый раз, когда у меня сложности на работе – Леон ведет себя как говнюк или очередное изобретение уходит на кладбище проектов, – я напоминаю себе, что сам выбрал все: и жизнь, и профессию. Даже своих братьев. Это всегда помогает пережить проблемы.
– Я тоже выбрала медицину вместо юриспрунден… ю-рис-пру-ден-ции.
– Это выбор без выбора. Две профессии, обе из которых не вызывают восторга, и ты прикидываешь, какая из них будет бесить тебя меньше… Такой выбор? Кейт, это чушь.
– Полмиллиона баксов и тринадцать лет моей жизни – вот какой.
– Деньги – это всего лишь ресурс, их везде можно заработать.
– А годы?
– Что «годы»? Ты потратила на нелюбимую профессию тринадцать лет, и из-за этого нужно потратить еще тридцать?
Нельзя заводиться. Том практически чувствует, как эмоции переполняют его, но если он сейчас заорет на пьяную жену в ее день рождения, это будет совсем паршиво.
– Я все равно больше ничего не умею, – всхлипывает Кэтрин. – Зачем мне куда-то уходить? Зато хорошая зарплата и коллеги меня любят.
– Твоя хорошая зарплата перекрывается моими дивидендами. А любовь коллег – это вообще что за аргумент?! Ты себя видела? Тебя на любой работе будут обожать просто за твой уровень ответственности. И знаешь, эти постоянные стычки с Жасмин… Ебал я такую любовь.
– Почему ты на меня кричишь? – жалобно спрашивает она.
– Прости, пожалуйста, – тут же выдыхает Том и прикусывает губу. – Я не должен был.
Ну вот. Зачем вообще начал? Нужно научиться вовремя затыкаться, а то сейчас наговорит херни, потом еще больше придется оправдываться.
Они наконец заезжают на парковку у дома. «Ионик» становится на свое новое место так четко, словно живет тут не первый год. Том глушит мотор и поворачивается к Кэтрин.
– Кейт, любимая, – он берет ее руки в свои и прижимает тонкие пальцы к губам, – пожалуйста, не думай, что меня не устроит хоть что-то, от чего ты счастлива.
– Я не смогу уйти из клиники, – со слезами в уголках глаз произносит она. – Даже если захочу. Мне жалко потраченного времени… и страшно.
– Поэтому у тебя есть я, – улыбается Том. – Со мной ты можешь выбирать все, что захочешь. Даже если придешь и скажешь, что ты теперь подводник или подниматель пингвинов, я поддержу любое решение, которое примешь сама.
– А если решу остаться врачом?
– Если это правда нравится тебе больше всего. Заметь, я никогда не пытался толкать тебя в сторону ухода из клиники, это ты сегодня решила сама. Все, что я пытаюсь сделать, – показать, каким огромным может быть мир.
– Не такой уж он большой, – надувает губы Кэтрин. – Мы выбрали всего пять профессий.
– Пять, а не две, заметь. И мы еще не закончили.
– Ты правда не видишь меня домохозяйкой?
– Правда, Кейт, – смеется он. – Я слишком люблю твое лицо, когда ты читаешь умные статьи.
– Тогда я могу просто смотреть по сторонам и представлять себя на местах других людей.
– Это называется «мечтать». А теперь пойдем домой, хорошо?
Кэтрин неуверенно кивает, и Том выходит из машины, чтобы открыть ей дверь. Когда он видит ее вновь улыбающееся лицо, на душе становится легче. – А что мы будем делать теперь? – спрашивает она.
– Прямо сейчас мы засунем тебя под прохладный душ, а потом – в постель, – перечисляет Том. – Кое-кто знатно накидался и должен проспаться.
– И все?
– Если ты проснешься хотя бы к семи, мы поедем в ресторан.
– Я проснусь, – обещает Кэтрин. – Я знаешь, что поняла? Мне нравится праздновать свой день рождения.
Нью-Йорк, декабрь 2018
Кэтрин возвращается домой первой: сегодня все дела каким-то чудом получается закончить к пяти вечера. Можно было задержаться еще на час, но в последнее время не хочется: как только она отправляет Жасмин письмо со списком назначений на проверку, рабочее настроение исчезает в тумане.
Два месяца, а Жасмин никак не успокоится, каждый раз придираясь к одной и той же вещи: дозировкам. Иногда кажется, что она поставила новой жизненной целью все больше подвергать здоровье пациентов риску. И хоть пока никто не умер от передозировки, это скорее вопрос времени.
Сейчас Кэтрин больше беспокоит Салливан: несмотря на отличный прогресс, некоторые показатели все же вызывают тревогу. Она проводит в мыслях об этом всю дорогу домой и с ними же поднимается в лифте. Только дома, стянув пиджак и пересобрав волосы в комфортный пучок, она стряхивает с себя тревогу и заходит на уже ставшую любимой кухню.
Когда Том вернется, он будет голодным, как стая волков: в последнее время к нему начал возвращаться аппетит. Кэтрин подходит к холодильнику и невольно улыбается, натыкаясь взглядом на их билеты.
В прошлую субботу у Тома был день рождения, и Кэтрин удалось сделать подарок, от которого тот полчаса отплясывал так, словно его рак не существует. Правда, следующий час он пытался отдышаться на диване, но сама реакция была бесценной. Два билета на Гран-при Австрии, одну из его любимых трасс, прямо на первую годовщину их свадьбы: тридцатое июня следующего года. До Гран-при еще полгода, но они уже спланировали целую поездку.
Кэтрин достает из холодильника купленную вчера курицу и внимательно осматривает спаржу на предмет свежести. Один из бонусов замужества состоит в том, что готовить нужно не только для себя, а это добавляет мотивации. Тем более что мужу приятно готовить: он осыпает еду комплиментами, а иногда даже целует Кэтрин руки. Теперь, когда вкусовые рецепторы снова работают, это происходит чаще.
В тишине их квартиры слышится мерное успокаивающее гудение рисоварки, к которому скоро добавится шипение сковороды. Рабочие проблемы постепенно уходят на второй план, сменяясь спокойными мыслями о скорых выходных, домашней работе по немецкому и Рождестве. А оно и правда приближается: на улицах все чаще слышны колокольчики, магазины уже недели полторы как переоделись в красное и зеленое. В этом году
