в работе компании. Например, вот у тебя есть постановка диагноза. Это процесс?
– Конечно, – кивает она и делает шаг в сторону, чтобы Том мог открыть дверь гаража.
– Представь, аналитик берет этот процесс и расписывает его в схему: как он начинается и идет, кто какую роль играет, чем он должен закончиться.
– У нас есть подобные документы, но все проще. А зачем для каждого процесса аналитик? Скорее всего, и без него все знают, что делать.
– Вот ты хоть раз ошибалась в процессе постановки диагноза? Например, забыла биопсию или еще что?
– Нет, конечно, я просто выучила, что нужно.
– А будучи резидентом?
– Там совсем другое, это же обучение.
– Так вот чтобы такое обучение в компании проходило быстрее, необходимы схемы. Но это полбеды – аналитики позволяют увидеть, где в устоявшемся процессе есть слабые места или даже какие-то ненужные действия, чтобы его оптимизировать. Часто потом по этим схемам пишут программный код, который сокращает процесс.
– Ты точно не читал об этом на сайте.
– Леон такого нанял, чтобы нам всем было проще. А я смотрел на него и думал: это же идеальная работа для моей Кейт.
– Мне кажется, это сложно, – задумывается она. – Нужно столько всего понимать в самом бизнесе.
– Тут главное – логика и здравый смысл. Если тебе интересно, я могу еще побольше расспросить у нашего аналитика.
– Я только за, – отвечает Кэтрин.
За тот разговор ей до сих пор немного стыдно – это же надо было так напиться, чтобы заставить мужа отвезти себя домой и еще по дороге закатить скандал, который обещала себе не закатывать. Зато теперь Кэтрин начала намного подробнее расспрашивать Тома о тех профессиях, что он находит.
Она все еще не готова всерьез думать о том, чтобы уйти из клиники, – сама мысль приводит в бесконечный ужас, который до сих пор невозможно побороть. Теперь она и сама не понимает, откуда он берется, поэтому перед сном часто анализирует, что с ней происходит и как с этим жить. Но огромным прогрессом можно считать то, что Кэтрин больше не срывается из-за этого на Тома.
– Ого, – заходит она внутрь. – Это словно другой гараж.
Полки свободны, по углам больше ничего не стоит и даже не на что натыкаться. Кэтрин только и замечает, что несколько деталей, сложенных у одной стены. Зато в центре второй стол разросся и превратился в подиум для какой-то металлической пластины, сколоченной из десятка других. Рядом с ней стоят конструкции, о назначении которых невозможно даже догадаться.
– А? – оборачивается Том. – Да, я избавился от лишнего. Все, что не помогает мне в этом проекте, только мешает, так что… Долой.
– Представляю, как теперь выглядит мастерская в «Феллоу Хэнд».
– Как черная дыра, – хмыкает Том. – Впрочем, ничего нового. Нравится? Красиво же получилось.
Он подходит к стене, где на своем обычном месте стоит стол. Кэтрин еще ни разу за ним не сидела. На нем раз пять, а вот за ним… Щеки горят от воспоминаний: в этом окружении секс всегда получался совершенно особенным.
– Минуту, я освобожу тебе тут все, – бормочет Том и собирает бумаги в широкую разлетающуюся стопку. Так, это мне сейчас нужно, а вот это пусть полежит… где оно полежит? А, вот на этой полке.
– Том, не переживай за меня.
– Это моя работа, если что, – оборачивается он. – Готово, тут все нормально, садись, а я пойду к себе.
Кэтрин чувствует себя школьницей: в детстве у нее был похожий стол. Она открывает ноутбук с домашним заданием и постепенно погружается в сложные грамматические конструкции, которые нельзя понять логикой, остается только запомнить.
В гараже начинают тихо играть «Битлз». У Тома это любимая музыка для работы. Он и сам подпевает старым мелодиям, и это ощущается, как… дом. Странно, что не только квартира, но и гараж теперь вызывает у нее желание все время сюда возвращаться.
– Твою мать! – вырывает ее из немецкого Том.
– Все в порядке? – смотрит на него Кэтрин.
– Прости, – резко оборачивается он. – Пожалуйста, не обращай внимания.
Она проверяет часы: уже девять. Время пролетело почти незаметно, и как раз можно немного отдохнуть.
– У меня перерыв, – объявляет Кэтрин и поднимается. – Расскажи, что у тебя происходит.
– В том-то и дело, что ничего, – вздыхает Том. – Я все детали собрал, по отдельности каждая идеальна. А в целое они не лезут. Как будто я что-то делаю не так, понимаешь? То ли не вижу, то ли просто не вдупляю.
– Если хочешь, можешь думать вслух. Я с удовольствием послушаю.
– Это жутко скучная херня, Кейт.
– Ты говорил это, когда показывал мне первый матч «Формулы-1», а теперь у нас одинаковые кепки.
– А вот тут хер поспоришь, – кивает он и подтягивает Кэтрин ближе, чтобы обнять. – Ладно, смотри. Наша задача – в первую очередь обеспечить подъемную силу…
Как же приятно снова чувствовать вкус еды! Больше не хочется воровать кимчи из холодильника, потому что в его мир вернулись другие вещи, у которых есть вкус. Например, у бананов. Или креветок. Или даже рыбы – он полгода ел рыбу, у которой ощущался только вкус специй, добавленных туда заботливой рукой Кэтрин.
Но кимчи все еще лучшая вещь, которую он пробовал в жизни. Сейчас оно кажется островатым, но это не важно: мама Кэтрин сказала, что оно полезно для пищеварения, и Том поправлял здоровье так усердно, что однажды пришлось тайком сгонять в Хартфорд, чтобы взять еще один контейнер. Второй он все это время прятал в гараже в двух одеялах, скрывая запах и постоянно поддерживая плюс-минус одинаковый уровень кимчи дома. Вроде бы получилось сделать это незаметно.
– Не наедайся на весь день, – предупреждает Кэтрин, когда он вылавливает последний кусочек курицы из миски с панчаном. – Мы возьмем с собой сэндвичи.
– И щай, – кивает Том. – Нам понадобитшя щай.
– Да, уже налила тебе в термокружку. Уверен, что стоит пить так много чая вместо воды?
В ответ он только пожимает плечами и возвращается к еде. С тех пор как Гран-при Абу-Даби завершил чемпионат мира очередным триумфом Льюиса Гамильтона, их с Кэтрин воскресенья ничем не заполнены. Уже второе подряд они собираются провести в гараже.
Порой Том боится, что Кэтрин станет с ним скучно. Он уже несколько раз предупредил, что в этом случае ей достаточно только сказать, но она продолжает отмахиваться от этих слов. Стол окончательно превратился в ее личный кабинет без стен.
Кэтрин умеет задавать вопросы так, что они дают ему самому больше понимания, что он делает. Правда, пока это
