Секунды три.
Кэтрин затыкает себя мороженым, выбивая время на молчание. Получается, Том незаметно манипулирует ею, чтобы она ушла? Зачем ему это? Нет, всего сказанного недостаточно для серьезной беседы. Но вот чтобы отслеживать все, что он говорит, хватит.
Какой хитрый! Видите ли, помогает ей выбрать работу мечты. Кэтрин пытается успокоиться, чтобы не устроить мужу скандал в собственный день рождения. Она даже оглядывается назад, в сторону парковки. Том подарил ей машину. Он старался все утро, чтобы устроить ей праздник, и будет очень удивлен, если они поссорятся.
В конце концов, в одном он, кажется, прав: он сможет потянуть двоих.
Зак шумно падает на стул рядом с ним. Сегодня он кажется особенно уставшим: под глазами пролегли темные круги, щеки будто больше впали. А еще он издает до того тяжелый вздох, что становится понятно: сегодня один из сложных дней. У каждого из них такие бывают. Дни или целые недели.
Тому кажется, что сейчас они с Заком на вид почти неотличимы друг от друга. Одинаково заебанные своими болячками: у одного излечимая, но не факт, что выйдет. У второго – неизлечимая, но так быстро не убивает.
– Начнем собрание сирых и убогих? – предлагает Зак, заказывая кашу, которую обычно ест Ребекка.
– Мы сегодня вдвоем?
– Бекка в больнице. Очередной рецидив.
Вот оно что: это не у Зака сложный день, а у Бекки. Том искоса смотрит на него: по взгляду видно, что мыслями он не здесь, в церкви, а в больнице, рядом с ней, держит за руку, надеясь, что и на этот раз Господь не даст ей умереть. Вряд ли Зак сам осознает, насколько любит ее – была там пара болезненных взглядов, – но со стороны все очевидно.
– Что тогда ты здесь делаешь? – уточняет Том. – Бог тебе не помогает, я тебе нахуй не нужен по большому счету. Почему ты не с ней?
Зак смотрит на него, как на блаженного, со смесью жалости и тоски. Да уж, этот точно в глубоком отрицании.
– Потому что ты нахуй не нужен мне, а я – ей. Зато я нужен тебе, и, опять же, мать счастлива, что я таскаюсь сюда каждую субботу. Она даже думает, что ты на меня хорошо влияешь.
– Боже упаси, – хмыкает Том. – Я на себя-то повлиять не могу.
– Кофе хочу, – оглядывается в пустом зале Зак и машет рукой хозяину: – А принесете еще кружку кофе?
– Тебе такое можно?
– Я же его не шоколадкой заедать буду, – отвечает тот, пожимая плечами. – Что там, кстати, с твоим МРТ?
– Херня, прогрессия опухоли ложная, так что я в ссаной стабилизации.
– Паршиво.
– И мне приостановили лечение.
– Держаться сказали?
– Нет, это на время, пока все не так страшно. Наоборот, отдохну. Может, даже смогу нормально есть.
– Ты же в курсе, что к блевотным таблеткам все равно придется вернуться? – уточняет Зак.
– Ага. Но пока надеюсь, что пару месяцев смогу нормально поработать. А потом вернусь к терапии и заебу свой организм до того, чтобы проще было победить рак, чем снова полгода глотать это дерьмо.
– Чувак, если бы это так работало.
– У меня будет работать, – раздраженно отвечает Том.
– Эй, – толкает его в плечо Зак. – Заебался?
– Нереально. Вообще нихера не хочу, кроме как закончить эту срань. Сегодня у жены день рождения, а я думаю только об одном: проблююсь после праздничного ужина или нет. И если да, то есть ли смысл вести ее в ресторан, чтобы там позорить?
– Чува-ак, – тянет Зак. – Если твоя жена в курсе, что такое рак, то ты ее не опозоришь. А если она из-за этой мелочи будет тебя пилить, нахера ты на ней женился?
– Ты не понимаешь, она в жизни не покажет, что ее что-то смущает. Но сам представь, как это выглядит.
– Видно, что ты в нашем клубе недавно, – усмехается Зак. – Чувак, делать вид, что ничего не произошло, можно. Но это отнимает силы. Получается, ты работаешь как обычно, выебываешься перед женой, типа не раковый больной, скрываешь от всех, но при этом удивляешься, чего это ты заебался, как последняя мразь, и не вывозишь эту жизнь. А, ну и прогресса в лечении тоже ноль. Угадай почему?
– Что ты несешь? – морщится Том. – Ничего такого я не делаю.
– Ну да, ну да. Много выходных ты взял, потому что не можешь встать с утра?
– Если что-то способна побороть банка энергетика, это не усталость.
– Ты вроде автомобильный гений, – поворачивается к нему Зак, – но такой долбоеб.
– Спасибо за мотивацию, Ник Вуйчич.
– Слышь, Манчестер, – ржет тот, – тебя когда-нибудь протезом били?
– Не было еще, – Тома тоже пробивает на смех, – зато я из перестрелки выбирался.
В словах Зака кроется мысль, которую Том раньше не замечал: невозможно найти силы на все, что он задумал. Он искренне пытался и потратил на это полгода. Нет, вести себя как умирающий точно не стоит, но как минимум можно ограничить количество вещей, которые хочется успеть сделать в этой жизни.
Мысленно Том вычеркивает из списка дайвинг в Карибском море, секс в самолете и экскурсию по Амазонии: не сильно и хотелось. Остальное он переберет позже, когда на это будет время.
– Знаешь, что самое странное? – не удерживается Том. – Если дело касается моей жизни, ты пиздец все понимаешь.
– И что такого ты видишь во мне, что не вижу я, Генри Форд?
– Ты нравишься Бекке, – откидывается на спинку стула он. – И сейчас она в больнице. Вместо того чтобы поддержать ее и быть рядом, ты сидишь тут и учишь меня жизни.
– Иди-ка ты на хер, – предлагает Зак. – Мы с детства знакомы, и она была единственной, кто ни разу не ржал надо мной.
– Не вижу противоречия.
– Ей нужен нормальный парень. Тот, кто сможет о ней заботиться, а не еще один инвалид.
– Вот ты вроде умный мужик, – повторяет за ним Том, – но такой долбоеб. Она не любит нормальных, потому что они пялятся.
Зак захлопывает рот и таращит глаза в окно. Кажется, до него начинает доходить.
– Сука, – резко выдыхает он, поднимаясь со стула, – об этом я не подумал. Короче, завтрак с тебя – считай, оплата за коуч-сессию. Я поехал.
– Давай, Ромео. Мне еще на исповедь.
Наблюдая за тем, как Зак ускоряет свой хромой шаг, Том делает большой глоток свежевыжатого сока и невольно улыбается. Кажется, тут не клуб «Завтрак», а реально собрание сирых и убогих. За полгода он привык к этим двоим настолько, что почти может назвать их друзьями. По крайней мере,
