пойму, почему?
– Тебе и не понять, Мигель, ведь ты никогда не любил.
– Избавь меня от этого…
– Что ж, полагаю, ты знаешь правду. Мать рассказала или сам Брендон?
– Не смей даже думать о ней… – рявкнул парень, дергаясь вперед, но его тут же вернули на место люди Арлана.
– Хочешь знать, почему я все это делал? Почему хотел вернуть Мануэлу и ненавидел Франко? Да потому что они оба предали меня, обвенчавшись втайне за моей спиной. Франко прекрасно знал о моих чувствах к ней, знал, что я любил ее с детства, и так поступил. Поэтому, ослепленный жаждой мести, я решил, что пора бы уже восторжествовать справедливости. Но нужно было действовать не спеша…
– Как поэтично ты завуалировал слово «по-крысиному»!
Стоило Мигелю произнести это, как в его затылок больно уперся ствол пистолета, советуя в дальнейшем думать, прежде чем говорить. Но Мартинес даже глазом не повел, презрительно смотря на визави. Однако дон Баталау слегка махнул рукой, приказывая убрать оружие, ведь у него не было в планах убивать пленного.
– Если бы я вел войну открыто, то точно не смог бы добиться поставленных целей. Я до последнего не верил, что Милтон сохранит тайну, но, видимо, страх за ребенка лучшего друга оказался сильнее, ведь Брендон сам является отцом. В случае провала я бы придумал что-то еще, но отомстил бы Франко за унижение… Из-под земли бы достал и уничтожил, вернув себе ту, что изначально принадлежала мне, пока твой отец не отобрал ее. Кто из нас еще крыса, я или он?
Мигель не мог больше слушать оскорбления в адрес отца. Его светлая память незаслуженно очернялась и втаптывалась в грязь! Парень харкнул в лицо Арлана, надеясь хотя бы испачкать идеально выглаженный светлый костюм. Но, к сожалению для Мигеля, мужчина сидел далековато, и внезапная выходка не возымела нужного эффекта. Но этот выпад не устроил дона Баталау, и Мартинес получил удар наотмашь по лицу.
– Да, Мигель, все несчастья в твоей семье случались только из-за меня. И что ты сделаешь? – проговорил Арлан, мысленно приказывая себе успокоиться, чтобы не повторить первоначальный срыв, когда он чуть не убил сына Франко. – Думал, что сможешь расквитаться со мной? Отомстить? Ты же просто букашка, которую я могу раздавить одним нажатием пальца.
– Не обольщайся на свой счет, с тобой я уже расплатился.
– Да что ты, – наигранно рассмеялся Арлан, оттирая поданным полотенцем руку от чужой крови. – Не вижу на себе ни единой царапинки.
– Неужели не ноет в груди? Каково тебе сейчас – осознавать, что ту, кого ты любил больше своей гребаной жизни, больше никогда не встретишь и не услышишь? Все, за что ты боролся, кануло в лету, и весь твой план покатился к чертям… Из-за меня.
– Ублюдок! – Арлан выхватил пистолет у одного из своих людей и с силой вдавил в висок избитого парня, склонившись над ним, яростно шипя от злости: – Как же я хочу прикончить тебя, тварь, но обещал Мануэле не трогать ее выродка!
– Ты уже не сдержал своего слова. – Голос Мигеля прозвучал хрипло из-за сильного захвата на горле, частично перекрывающего кислород. – Как не стыдно…
Он специально провоцировал мафиози, проверяя прочность его выдержки, ведь Мигель испытывал колоссальное удовольствие от душевных терзаний человека, которого презирал. Мартинес словно видел, в каких муках Арлан будет засыпать и с каким нежеланием открывать глаза новому дню, зная, что Мануэлы больше нет; как изо дня в день он станет все сильнее изъедать себя изнутри и в итоге закончит так же, как Франко…
– Для таких, как ты, смерть – это роскошь. Все равно сдохнешь, но не в моем доме и не от моей руки… Иди куда хочешь, вот только протянешь ли долго? Ты в розыске во всем мире, а поддельные документы лишь дадут тебе отсрочку…
– Чем быстрее помру, тем быстрее воссоединюсь с семьей, где наконец-таки заживем без твоей постоянно мелькающей рядом рожи! – оскалился Мигель, чем окончательно вывел Баталау из себя.
Дон разъяренно пнул по сиденью стула, от чего Мартинес завалился на спину, придавливая связанные руки своим телом и ударяясь затылком об бетонный пол. Однако это не остановило сумасшедший смех парня, вырывающийся из глубины души. Кинув короткое оскорбление, Арлан покинул пыточный подвал.
Пролежав какое-то время неподвижно, Мигель размышлял: удастся ли ему посетить свадьбу своей несостоявшейся невесты? Состоится ли эта свадьба вообще или, может, ее перенесут? А то было бы обидно, если столь масштабное мероприятие прошло без дорогого гостя.
Джессика
Начался октябрь, а это означало, что прошел месяц после нашего с Аланой возвращения. Тот вечер навсегда отпечатался в моем сердца щемящим грузом, в память въелся взгляд Майка, опустившегося около обессиленного тела жены. Прямиком из аэропорта нас увезли в Массачусетский госпиталь, где разделили по разным этажам.
Нортона отказывались впускать в отделение гинекологии, поэтому все время он подпирал стены моей палаты в ожидании каких-то новостей. Девушке требовалось спокойствие и крепкий сон, а лечащий врач, взглянув на взволнованного мужа пациентки, сомневался, что в присутствии Майка она сможет отдохнуть. К счастью, кроме тонуса, который быстро убрали медикаментозным образом, ничего серьезного не произошло. И все мы вздохнули с облегчением.
«– Прости, что не поприветствовал. – Майк заключил меня в крепкие объятия, удерживая в таком положении несколько минут. – Я очень счастлив, что ты вернулась домой.
– Тебе не за что извиняться, потому что меня саму трясло от волнения весь полет. Но почему ты здесь, а не с ней?
– Не впустили, – недовольно буркнул Нортон. – Сказали, что я эмоционально нестабилен, а ей нужен отдых. Нет, ну а каким я, сука, должен быть? Господи… Да я готов навеки заткнуться, лишь бы с ними все было в порядке…
– Майк, – отозвался Алекс, поддерживая друга. – Все будет хорошо.
Схватившись за голову, Нортон стал расхаживать по палате из стороны в сторону, а потом и вовсе покинул ее под предлогом, что ему нужно подышать свежим воздухом, но мы-то знали, куда он снова направился…
Меня припечатало обратно к подушке, потому что утомление одержало верх, и очень хотелось спать. Родители недавно покинули больницу, а Алекс сказал, что будет охранять мой сон. Хотелось о многом поговорить с ним: узнать, что случилось после суда, рассказать о том, что произошло по ту сторону океана. Однако Фаррел молчал. Он сидел рядом, прислонившись щекой к моей ладони, словно впитывал в себя исходящее от меня тепло.
Я не знала, насколько нужна была ему эта информация, но
