Я улыбаюсь, вспоминая довольную мордашку дочери.
- Скоро мы, моя любимая, будем вместе, — шепчу я тихо. Затем мои мысли плавно перетекают на события завтрашнего дня: я упаковываю вещи. Достаю из тайника коробку с драгоценностями, платья с вешалок и свитера с полок. — На небольшой чемодан наберется, — хмыкаю я, засыпая.
5.
С самого утра все идет наперекосяк. Виной тому бессонная ночь. И уже кажется, что помощи от Вепря мне не дождаться, из его смертельных объятий не вырваться.
— Ты что такая мрачная? — лениво осведомляется он за завтраком. — У нас сегодня дел выше головы. Постарайся обойтись без фортелей.
Я кошусь на Ольгу, хлопочущую в дальнем углу столовой, и говорю с легкой усмешкой:
— Огласите весь список, пожалуйста!
Знакомая всем с детства цитата из старой комедии. Но на Вепря она действует магически. Он довольно улыбается, видимо вспомнив, как герой Смирнова хотел пойти работать куда угодно, но только не на стройку к Шурику. В этом и заключается непередаваемая прелесть общения с соотечественниками. За семь лет брака с иностранцем, довольно сносно знающим русский язык, я почувствовала пропасть непонимания на собственной шкуре и научилась ценить единомышленников. Да и само отношение Вепря, ну если отбросить в сторону его невыносимый тон, может сойти за гостеприимство. И уж точно не идет ни в какое сравнение с жизнью в особняке семейства Бакли. Мысленно я тут же оказываюсь там. Бегу сквозь череду комнат в поисках дочери. Мои сны и мечты только об этом. Я зациклилась, сама понимаю, но ничего не могу с собой поделать. Истерика накатывает мощной волной, и мне кажется, я бессильна ей противостоять.
— Перестань давиться слезами, — бросает раздраженно Вепрь. — И слушай внимательно, — заявляет он, накладывая мне в тарелку оладьи и сметану.
Есть ранним утром я вообще не в состоянии, но тут киваю своему мучителю и равнодушно жую.
— Заезжаем к нотариусу и оформляем брачный контракт. Мои юристы уже все подготовили, — начинает он строго и, увидев, что Ольга идет к нам, добавляет весело: — Я хочу, чтобы твои права не пострадали, чижик. Мне важно знать, что, случись со мной какая неприятность, ты будешь обеспечена несмотря ни на что, — улыбается он мне как родной.
— Ты меня пугаешь, Роди, — томно воркую я. — Но ради твоего спокойствия я подпишу все бумажки. Хотя лично мне твое имущество нафиг не нужно…
— Я знаю, девочка, что ты не меркантильна, — усмехается Вепрь и неожиданно берет мою ладошку в свои лапищи и довольно целует ее.
«Позер, блин, — мысленно шепчу я и внезапно осознаю, что за мимолетный слюнявый поцелуй сердце совершило кульбит, а в животе проснулись несносные твари, именуемые бабочками. — И запорхали там, идиотки!»
Нет, первая идиотка — это я. Приз в студию, пожалуйста! Умудрилась так облажаться! Ранним утром я попыталась дозвониться Алисе, самым нелепым образом втянувшей меня в эту гнилую историю.
«Но и хороша, ты хороша — пеняю себе. — Почему в Америке не нашла подходящего человека? Уже бы давно выкрала Мелиссу и увезла в Россию. А у тебя хватило ума лично припереться домой. Вепрь тебе понадобился? Ну-ну. А оно видишь как обернулось!»
Я жую оладью, заботливо политую сметаной.
«Кавалер, блин, — хмыкаю про себя. — Но нужно сказать ему, чтоб больше не лез в мою тарелку…»
— Ты слушаешь меня? — осведомляется Веприцкий строго.
— Да, конечно, — киваю я, понимая, что почти ничего не слышала. Но переспрашивать не собираюсь. Тем более что права голоса тут не имею. Сам отвезет куда нужно. Сам проследит за выполнением.
— Потом можем заехать к тебе домой. Что ты там хотела взять…
— Только вещи, — воркую я. — И драгоценности в банке…
— Из-под детского питания? — презрительно морщится Веприцкий. Необходимость играть заботливого и нежного жениха отпадает. Ольга на минуту выходит из столовой.
— Нет, Роди, — как последняя дура улыбаюсь я. — Банк… Такое помещение, милый, люди хранят там денежки. А у меня ячейка… Просто зачем платить за ее аренду, если тут мои цацки будут в безопасности. Ну и дома собрать небольшой чемоданчик.
— Хорошо, любовь моя, — нежно бормочет Вепрь, и я не поворачиваясь понимаю, что Ольга снова в комнате. Но я ошибаюсь. Это Марина. Добродушная толстуха с глазами-вишнями. Она служит в доме поварихой и экономкой. А Ольга — горничной.
— Родион Александрович, — обращается она к хозяину дома. — Вы про шампанское не забудьте. Я Артему напомнила, но ему нужно выдать четкие указания, а то купит не пойми что…
— Ага, — кивает Веприцкий, — а мне потом пей всякие помои, — смеется он и внимательно смотрит на меня.
— Ты какое предпочитаешь, Маечка? Или шампанское у нас тоже под запретом?
— Любой алкоголь, — киваю я. — Лучше сок, Роди…
— Второй твой приступ я не переживу, — искренне вздыхает он. — Чуть сам не подох, — замечает скорее Марине, чем мне. — Тогда шампанское для персонала, — быстро решает Родион. — Вы же выпьете за наше здоровье? — то ли спрашивает, то ли глумится Веприцкий.
— Конечно-конечно, — заведенным болванчиком кивает Марина.
— Ящика хватит, — весело бросает он. — Майе Владимировне сок, мне виски. И то и другое есть. Поэтому за шампусиком отправляй Артема в самую последнюю очередь. А у нас, моя девочка, — обращается он ко мне, напрочь игнорируя Марину, — план такой. Сначала нотариус, потом шопинг и салон красоты. Ну и напоследок заберем твое шмотье с Олимпийской.
Я чувствую, как ком застревает в горле. Этот человек знает обо мне абсолютно все. Никуда не скрыться от него. Остается лишь играть по его правилам, меняющимся по ходу пьесы. Но мне не привыкать… Я справлюсь. Слишком высоки ставки в этой игре.
К нотариусу мы приезжаем с опозданием. Мой драгоценный жених не учел пробки на дороге в час пик. Вот и влипли. Не то чтобы мне хотелось поскорее поставить закорючку под многостраничным документом. Просто ерничаю. Мысленно. Стараюсь улыбаться дорогому Родичке и держаться поблизости.
— Антон Иванович на сделке, — лопочет помощница нотариуса. — Я ему сейчас же сообщу, что вы приехали…
— Пусть занимается, — словно барин отмахивается Веприцкий. — Мы пока изучим документы… Найдется ли тут тихое место, чтобы нас никто не побеспокоил?
— Конечно, — кивает помощница. Маленькая, худенькая нервная женщина. — У нас очень уютная ВИП-переговорная.
— Обалдеть! — вырывается у меня.
— Привыкай, — хмыкает рядом Веприцкий и, войдя в богато уставленную комнату, сразу выдвигает для меня кресло.
— Чай? Кофе? — услужливо предлагает женщина.
— Договор, — мимоходом бросает Вепрь. Плюхается в соседнее кресло и снова берет мою руку в свои. — Пустая формальность, Маечка.
— Я все равно прочту, ладно? — мурчу я и, как только за помощницей закрывается дверь, шиплю недовольно: — А то, может, я по этому договору обязана еще отдать почку и кусок печени…
— Ну кому твой ливер нужен? — лениво усмехается Веприцкий. А когда я погружаюсь в чтение, утыкается в свой ненаглядный айфон последней модели.
Сам договор не содержит никаких скрытых или двусмысленных моментов. Все четко и абсолютно ясно. Имущество супругов раздельное. Никто ни на что не претендует. Ежемесячно я получаю содержание в размере ста тысяч рублей и по окончании еще миллион.
«Интересно, — думаю я. — Сколько выручит Веприцкий от сделки с землей, если так щедр со мной?»
— Из твоего вознаграждения большая часть суммы пойдет на покрытие ущерба, — словно прочитав мои мысли, поясняет он. — Тебе на булавки оставлю рублей пятнадцать. Думаю, должно хватить.
— Если обещаешь кормить, то забирай все, — фыркаю я и тут же возмущенно вскрикиваю. Пункт «дети».
— Это обычная практика, — пожимает плечами Вепрь. — Ты же не захочешь оставить себе моего ребенка, — цедит он равнодушно.
— Я от своих детей не отказываюсь! — нервно шиплю я, прекрасно помня, что именно такое условие содержалось и в брачном контракте семейства Бакли. А я, наивная и влюбленная дурочка, даже не удосужилась прочитать документ. Мне казалось, что Алекс безумно влюблен в меня и никогда не допустит моих слез. Разлюбил. Я же разлюбила. — Этот пункт нужно переписать, — тихо замечаю я. — Мои дети будут жить со мной, но я не возражаю против совместной опеки.
